подписал наряд (платить будет посольство), и грузовик укатил.
Матросы взялись за уборку палубы, а я, оставив за старшего комиссара, принял приглашение офицеров и направился с ними в местный клуб, намереваясь вернуться через два часа.
* * *
Со временем я немного ошибся, вернулся даже позже наших женщин, пусть минут на пятнадцать, но всё же. Англичане мне не нравились раньше и жутко не нравятся сейчас. В клубе, где было немало офицеров, меня пытались тонко опустить, намекая на то, что моя популярность обусловлена устроенным вокруг меня пиаром, а сам я пустышка. Всё, о чём писали в газетах, они считали ложью, и даже признавая атаку в Любеке, как свершившуюся, сомневались в том, что это был я: мол, молод ещё.
Поэтому, приняв вид спесивого аристократа, я до самого своего ухода из клуба доводил местных офицеров до белого каления, тонко издеваясь над ними. И у меня получилось: меня едва не побили перед уходом. Вернулся я, лучась улыбкой и в отличном настроении.
Руководство порта я заранее известил об отходе, лоцман уже скучал у трапа, и мы вместе прошли на борт. Лодку аврально подготовили к выходу, отдали швартовы, самостоятельно отошли от пирса, на ходу разворачиваясь (мы отходили задом), и направились к выходу. Пройдя минные поля по фарватеру, который я запомнил, остановились. Лоцман перешёл на ожидавший его катер, а мы направились дальше.
А вот то, что произошло дальше, мне сильно не понравилось. Слева и справа к нам направлялись находившиеся пока в километре от нас две британские субмарины в подводном положении, явно с целью атаковать. Не по-настоящему, естественно, попугать решили. Подслушав разговоры на их мостиках, я узнал, что они решили выставить меня в невыгодном свете, посмешищем: мол, подводник, а атаку проморгал. И ведь даже не боятся, что им это может выйти боком. Политика – дело тонкое.
– Внимание, – объявил я. – Боевая тревога, нас атакуют. Повторяю, боевая тревога. Нас атакуют.
Так как антенна была поднята, то радист тут же переключил меня на местную волну, и я в режиме радиотелефона связался с дежурным по порту, сказав в трубку:
– Атакован двумя неизвестными субмаринами, принимаю бой. Отбой связи.
Дежурный едва успел подтвердить приём сообщения, как два матроса начали разбирать антенну, и моя лодка стремительно ушла под воду, поворачивая влево: с этой стороны британец был ближе. Обе субмарины шли на максимальном ходу, разряжая аккумуляторы.
Акустик подтвердил выход двух подлодок в режим атаки, и информацию об этом внесли в боевой журнал. Я надел наушники акустика и стал слушать, штурман давал счисление по курсу.
– Первый и второй торпедные аппараты товсь, – скомандовал я.
– Есть первый и второй товсь, – подтвердили из носового торпедного отсека. Там уже открыли крышки шахт аппаратов, подготовив всё к пуску.
Старпом, внимательно за всем следивший, всё же поинтересовался:
– А может, это британцы?
– Почему может? Британцы и есть, попугать нас решили. Вот и испугаем, до мокрых штанов. Но по корабельному журналу это атакующие нас неизвестные подлодки. Мне же надо куда-то торпеды списывать.
Старпом только хмыкнул и заметно расслабился, но услышав о торпедах, снова напрягся: он понял, что я действительно собираюсь стрелять.
– Я считаю, что не стоит стрелять боевыми снарядами.
– Не бойся, старпом, я не только отлично стреляю на слух, но и мажу при нужде. Сделаю так, чтобы торпеды впритирку прошли, и британцы обосрались.
Подправив ход, двигаясь на малом, я скомандовал:
– Первый пуск!
– Есть первый пуск… Торпеда ушла.
– Второй пуск!
– Есть второй пуск… Торпеда ушла.
Стянув наушники, я передал их акустику.
– Слушай.
На британской субмарине тем временем началась паника: их акустик, разумеется, услышал пуск, о чём тут же и сообщил. Ох, что там началось! Но сделать ничего не успели, слишком близкое было расстояние. Им оставалось только замереть и слушать, как рядом по бортам прошелестели торпеды.
– Торпеды мимо прошли… Всплывают! – вдруг заорал наш акустик. – Продувают все системы. Обосрались наглы! Вторая лодка тоже продувает цистерны.
Ха, наглами британцев называл только я, но по кораблю как-то быстро это разошлось: русским морякам новое название лимонников очень понравилось – в самую суть.
– Отбой тревоги. Приготовиться к всплытию.
Через пять минут рубка нашей лодки показалась над волнами, и подлодка, скидывая с себя тонны воды, возникла во всей своей красе. А капитаны обеих британских субмарин в это время ругались с командованием местной военно-морской базы, обвиняя нас в немотивированном нападении. Ха, не знали, что я сообщил о том, что меня атакуют.
Когда мы подняли антенну, я вклинился в разговор и сообщил, что атака неизвестных субмарин отбита.
– Ты промахнулся, – с вызовом в тоне сказал командир атакованной мною субмарины.
– Если бы желал попасть, попал бы. Промахиваться тоже нужно уметь, особенно так, чтобы торпеды рядом с бортами прошли. Штаны сухие? А, поменял уже. Бывает, бывает.
Ответа не последовало: командир от злости разбил трубку о переборку и сейчас крыл меня на чём свет стоит. Командование базы извинилось за случайную ошибку: мол, меня приняли за противника. Так себе версия, но они старались держать лицо. Пожелали нам спокойного пути. Ну кто желает под руку? Вот гады, теперь обязательно что-нибудь случится. Мы же, матросы, мнительные на приметы.
Отключив связь, я часа два, пока мы удалялись от Англии, стоял на мостике. Когда берега скрылись, я оставил вахтенных и спустился вниз. Вахтенные наверху менялись каждый час: холодно.
Мы со старпомом вдвоём сидели в кают-компании, кок налил нам кофе. Я поинтересовался:
– Как прошёл тур по магазинам?
– Тур?
– Поход.
– Вы были правы, денег не хватило. – Сделав глоток, старпом поинтересовался: – Хороший кофе, откуда?
– Бразильский, купил два мешка зёрен. Кок первую турку сварил, с молоком, как я люблю. Молоко тоже купили у британцев, дорого, но есть.
На самом деле кофейных зёрен я купил целый грузовик, но два мешка отдал коку, а остальное прибрал в Хранилище. Кофе – отличная вещь, особенно для подводников. Я отдал приказ варить кофе и подавать его с коньяком вахтенным наверху. Только им, остальные обойдутся. Простуда для подводников – дело привычное, а теперь, надеюсь, болеть поменьше будут.
Старпом рассказал о прогулке по городу, который им, между прочим, понравился. Старпом неплохо говорил на английском и служил для группы переводчиком, для того я его и послал. Больше полиглотов у меня на лодке не было, ну, кроме особиста и комиссара: комиссар финский знал и немного норвежский, а особист – английский, неплохо немецкий и норвежский.
Потом я заполнил корабельный журнал, отметив, что атаковавшие нас неизвестные субмарины оказались британскими. Потрачены две торпеды. Отметил, что специально стрелял мимо, на случай если это союзники. От союзников принесены извинения за ошибку. Поставил свою подпись, комиссар также расписался.
А я направился к себе в каюту, где Инга уже готовилась хвастаться мне покупками. Час она демонстрировала мне всё, тут же переодеваясь и
