class="p1">Душман постоянно крутился рядом. В какой-то момент, он даже начал хвастаться.
— Шурави, тут оружие будет. Много оружия. Знать для чего? Для того, чтобы вас убивать. Всех убивать. Американцы помогай.
Мы не обращали внимание. Он намеренно реакции ждал, чтобы кто-то из нас возмутился. Тогда бы он нашел повод применить силу.
Пока мы работали, время подошло к пяти часам. В какой-то момент позади послышались голоса. Обернувшись, я увидел приближающихся духов. Все были хорошо вооружены, с автоматами. В жилетах-разгрузках. За спиной у одного даже был РПГ. Еще у одного пулемет Калашникова. Всего их было восемь и выглядели они куда серьезнее, чем партизаны Иззатуллы.
Слегка толкнув Пашу, я привлек его внимание и указал на прибывших.
— Смотри! Это еще кто такие?
— Не знаю, — отозвался тот. — Не видел тут таких. Может, соседи?
Я сразу же напрягся. Не понравились они мне, ой не понравились. Словно злой рок — только недавно я размышлял о том, что против таких как Саид воевать не сложно, как пришли другие. По этим сразу было видно, что в схватках участвовали не один раз и сражаться они умеют.
Но даже не их появление меня напрягло больше. Среди группы особенно выделялся один и он не принадлежал к мусульманам. Это был европеец, одетый в непонятный светло-коричневый камуфляж, с черной шерстяной шапкой на голове и снайперской винтовкой за плечами. У него имелась разгрузка, которая совсем не смахивала на ту, что носили советские солдаты и даже офицеры. На шее повязана арафатка или платок, на руках перчатки. На глазах черные очки, на боку кобура с пистолетом. Наемник, что ли? Да ну, время не то. Уж не ЦРУшник ли? Здесь?
В это сложно поверить. Вот в Пакистане это нормальное явление. Там было много баз, на которых американские или европейские инструктора обучали душманов. Но если мое предположение хоть и смелое, но верное, что же он тут забыл? Граница с Союзом не так уж и далеко.
Черт возьми, кто же это такой?
Проходя мимо нас, они о чем-то переговаривались. А европеец остановился на несколько секунд, осмотрел и громко спросил на русском языке с сильным акцентом:
— Советский офицер есть? Поднять руку, если такой есть. Нет?
Естественно, никто не отозвался.
И он молча продолжил путь. Тот моджахед, что был с американской винтовкой, отправил кого-то в кишлак, а сам поприветствовал делегацию. Но его почти никак не восприняли. Видимо, им был нужен старик.
Через пару минут из-за домов показался Иззатулла. Он горячо поприветствовал прибывших, сразу же шагнул к европейцу. И тот, как ни странно, отреагировал так же.
Говорили они на английском языке и я очень удивился, что старик знает не только русский язык. Вот так новость. Я слышал мало слов, но часть все-таки удалось разобрать. Они говорили о партии оружия. И каком-то караване, что скоро должен сюда прийти.
Эта информация крайне важна.
Несколько минут они болтали, остальные просто рассредоточились по площадке.
В какой-то момент, я услышал то, что мне очень не понравилось. Европеец или американец спрашивал, можно ли им взять одного из рабов, чтобы развлечься. И, черт возьми, по лицу старика я видел, что тот не против. Что значит развлечься — не важно. В любом случае, для нас в этом не будет ничего хорошего.
Они еще о чем-то болтали. Потом, внезапно выдвинулись к нам.
— Эй, шурави! — громко произнес Иззатулла, глядя на меня, затем еще и пальцем в меня ткнул. — Это он!
Незнакомец подошел ближе, снял очки. Внимательно меня осмотрел.
На вид ему было сорока. Взгляд тяжелый, суровый.
— Ты доктор? — громко спросил он, осматривая меня с головы до ног. При этом поморщился — не понравилось ему, как от меня пахнет. Ну, еще бы, а как я должен вонять, если живу в яме, без элементарных средств гигиены? Да еще в грязных обносках.
Я кивнул.
— В какой область, доктор? — этот акцент раздражал, потому что некоторые окончания были неверными, что-то тянул, а что-то наоборот, произносил слишком быстро.
— Педиатрия! — хмыкнул я.
Тот криво усмехнулся.
— Шутка шутить, да? Не нужно. Какая область доктор?
Я понял, что он спрашивает не для забавы ради. Только зачем ему такая информация⁈
— Хирургия.
— О! Хирург? — оживился тот.
— Джон, он лечит моего младшего сына. Разбирается! — вмешался хозяин кишлака.
— Да? — тот снова посмотрел на старика и вновь перешел на английский. — Ну, хорошо. Давайте ближе к делам, а потом немного развлечемся!
И они ушли. Люди европейца последовали за ними.
— Твою мать… — процедил я.
— Что? — громким шепотом спросил Корнеев. — Кто они?
— Не знаю… — в той же манере ответил я. — Одно я знаю точно, план меняется. Уходить придется сегодня!
Самарин посмотрел на меня растерянным взглядом.
В его глазах читался немой вопрос — почему? Само собой, они английского языка не знали, а потому ничего и не поняли.
— Что? — повторил Корнеев.
Он тоже насторожился, увидев, как резко я изменился в лице.
— Потом расскажу! — ответил я, заметив, что на нас смотрит Саид.
Работу мы закончили позже, около девяти часов. Так как стемнело рано, то последний день все освещалось небольшими кострами, разведенными в двух местах. Дрова для костра лежали тут же, собранные из всякого хлама было мало, в основном это были старые тряпки, рассохшиеся куски дерева, ошметки жердей. К счастью, они практически не давали дыма, иначе со стороны, по поднимающимся вверх белым клубам, стало бы понятно, что кишлак не только существует, но и обитаем.
Удивительно, но почти за неделю нашего заточения здесь, я не заметил ни одного намека на то, что наши вертушки вообще существуют в этих краях. Не было ни вертолетного рокота, да вообще ничего… Конечно, хоть эта зона ответственности и наша, но при этом она еще и труднопроходимая. За шесть лет войны, тут ничего не происходило, разведка отчитывалась, что здесь все спокойно. Ну а тот факт, что духи через границу шастают — так это потому, что кому-то из командиров, ответственных за район, еще по шапке не прилетело.
Здешние партизаны были уверены — вертолеты тут не летают, пешие группы не ходят. Наверняка кишлаков тут больше, чем два, просто о других мы не знали. Все они небольшие, в поле зрения
