— Как бы то ни было, милый, Харлампий носится с этим заговором, как курица с яйцом. Хотел гонца к великому князю посылать, но княгиня не велела. «Не надо, — говорит, — беспокоить его сейчас, доложишь, когда он вернется». Тебе надо бежать, Тимоша, и спрятаться, чтобы под горячую руку князю Дмитрию не попасть. Надо выждать некоторое время: во-первых, посмотреть, что за доказательства у Харлампия, а во-вторых, дать возможность великой княгине Дмитрия переубедить. Не получится — признаюсь в супружеской неверности, всю вину на себя возьму.
— Этого еще не хватало! — возмутился Сашка. Он не знал точно, что в этом мире полагается за супружескую измену, но подозревал, что ничего хорошего. — Успокойся и иди к великой княгине. Со мной ничего не будет, я и сам сумею убежать. Помни только, что я люблю тебя. Стража! — Громко крикнул он. — Посетитель уходит!
— Тимоша… — жалобно шепнула Ольга, но уже заскрипели петли, и дверь приоткрылась.
— Отойди к стене! — громко скомандовал стражник.
Сашка выполнил его команду. Дверь заскрипела, пропуская Ольгу, и вновь воцарилась полная темнота. «Опять я вляпался, — с досадой подумал он. — А ведь люди на меня надеялись, посылая сюда. Но, видимо, не моя это стезя. Передвигаться по коридорам власти совсем не то же самое, что гоняться по лесам за бандитами. — Сашке стало грустно. Осознание собственной неумелости, никчемности и какой-то просто-таки хронической неудачливости угнетало его в гораздо большей степени, чем вполне конкретная проблема — потеря свободы и обвинение в государственном заговоре. — Адаш тоже хорош. Вместо того чтобы где-то подсказать, где-то поправить, а где-то и запретить мне делать что-то, он только и делает, что потворствует, да еще и сам пускается со мной во все тяжкие. Он может научить верно держать меч и правильно пускать стрелу. Но он не советчик в придворных интригах и кознях. Он такой же прямодушный солдат, как и я. Вот нам и надо заниматься тем, что мы умеем лучше всего, — преследовать врагов и уничтожать их, а не отираться во дворцах. — Сашку внезапно осенило. — Надо догнать Некомата и прикончить его. Это лучшее, что мы с Адашем можем сделать. По крайней мере, Некомат — враг, однозначно. Это он стравливает Мамая и Дмитрия, это он украл у нас письма, это он, похоже, упрятал меня в каталажку и подводит под статью. Итак, решено. Главная цель — Некомат, а дальше посмотрим, что из этого получится. А политику и интриги оставим на долю великой княгини. Она на нашей стороне».
Вновь, открываясь, стукнуло окошко на двери.
— Ужин, — равнодушно объявил стражник.
Забирая миску с едой, Сашка наклонился и заглянул в окошко. Освещение за дверью камеры было не ахти какое, но ему все же удалось рассмотреть своего тюремщика.
— Послушай, — обратился к нему Сашка, — мои друзья Адаш и Куница тоже здесь?
— Не болтай. Забирай жратву и отваливай.
Это был крупный, немолодой уже человек с большой окладистой бородой; рассмотреть его тщательней не удалось — света было маловато. Сашка забрал миску и вернулся на нары. Окошко захлопнулось. Глотая скользкую кашу, Сашка принялся прикидывать возможные варианты своего освобождения. Одинарная дверь камеры, откидывающееся окошко в принципе давали ему кое-какие шансы. Конечно, неизвестно, сколько народу там за дверью, но попробовать ухватить стража за бороду либо еще как-то при очередном открытии окошка можно было. Придушить слегка, вытащить у него ключи, оружие… По крайней мере надо дождаться светлого времени суток и действовать по обстоятельствам. Но тут Сашке припомнились уроки, которые ему пробовал давать отец. Уроки по обучению методам подчинения себе чужой воли. Тогда у Сашки не очень получалось, хотя отец признал, что кое-какие способности у него есть. С тех пор прошло уже много лет, Сашка стал старше, возмужал, приобрел боевой опыт. К тому же он находится сейчас в совершенно удивительных обстоятельствах, фактически в иной реальности. Все это могло повлиять на его способности. Во всяком случае, надо дождаться светлого времени суток. Сашка закончил есть, поставил миску на пол и, памятуя слова Адаша о том, что воину надлежит высыпаться впрок, завалился спать.
Утром, едва проснувшись, он попробовал помедитировать, как в свое время учил отец. Попробовал отключиться от внешних ощущений и раздражителей, собрать всю внутреннюю энергию в один пучок, а потом послать его в заданную точку. Теоретически вроде получилось. Что получится на деле, покажет время.
Борясь с собственным нетерпением и желанием немедленно действовать, от чего буквально чесались ладони, Сашка с трудом дождался, когда наконец-то открылось окошко и грубый голос пробасил:
— Жратва прибыла. Миску давай.
Он мгновенно подскочил к двери, нагнулся и через открытое окошко поймал своим взглядом мутные (то ли больные, то ли с бодуна) глаза стражника. На мгновение тот застыл, как бы желая избавиться от невесть откуда навалившегося на него морока. У Сашки аж в висках заломило от напряжения, но стражник сопротивлялся, не желая выполнять отдаваемую ему мысленно команду. По неизвестно откуда сошедшему на него наитию Сашка сообразил усилить мысленный импульс еще и речевым воздействием.
— Ближе, — шепотом скомандовал он. — Еще ближе…
Уже не отводя взгляда, стражник начал склоняться к окошку и остановился, когда их разделяло не больше двадцати сантиметров. Теперь уже Сашка видел, что стражник полностью подчинен его воле.
— Открой дверь, — распорядился он.
Стражник загремел ключами, и наконец дважды щелкнул проворачиваемый механизм замка. Сашка рванул дверь, втащил в камеру стражника и коротким ударом ребром ладони по шее отправил того в нокаут минимум на полчаса. Обыскав его, ничего не обнаружил, кроме связки ключей. Осторожно выглянул в коридор и осмотрелся. Никого. Тогда он поднял с пола котелок с едой, переставил его в камеру и запер дверь. Быстро пробежался по коридору, открывая смотровые окошки камер и заглядывая в них.
— Адаш! — радостно воскликнул он, обнаружив за предпоследней дверью своего наставника.
— Что-то припозднился ты, государь, — принялся ворчать тот, пока Сашка открывал дверь. — День и целых две ночи пришлось просидеть в этом чертовом подвале.
— А с чего это ты решил, что мне удастся выбраться? — спросил Сашка, удивленный такой реакцией старого воина.
— А как же иначе? Всему, что я знал и умел, я тебя научил, а способностей у тебя — на десятерых таких, как я, хватит. Ладно, будет болтать. Давай выпустим и Куницу на волю.
— Послушайте, — попросил Сашка, когда и Куница оказалась вместе с ними в коридоре, — только давайте без крови, хорошо? А то на нас и так уже много чего вешают. Государственную измену, например.
