Очнулся. Чувствую, что жив. Резко пахнет бензином. Только бы не пожар! Мгновенно освобождаюсь от привязных ремней и лямок парашюта. Потом поворачиваю замок и с силой бью ногами в фонарь. Он отлетает в сторону, а я выбираюсь из кабины. Черт, опять болит правая нога. Смотрю по сторонам, на всякий случай достаю пистолет и передергиваю затвор.
С сожалением смотрю на поврежденный самолет. Немного мы успели повоевать с тобой, машинка. После такого приземления ты уже вряд ли когда поднимешься в небо. Прощай, мой боевой друг. Похоже, зенитный снаряд повредил заслонку охлаждения мотора. Продолжаю рассматривать самолет, но тут до меня доносится звук автомобильного мотора. Поднимаю взгляд. Наши? Точно, вижу стоящего в кузове и радостно размахивающего рукой техника Чувашкина.
15 ноября 1941 г. Центральный фронт. Район боевых действий Подвижного Отряда Двадцатой Армии.
Грохот артиллерийской канонады заглушило лязгом гусениц и ревом дизеля проходящего мимо танка. Командир мотострелковой роты капитан Ершов, выпустил в небо красную ракету, крикнул связисту. — Пошли! — и вскочил, стремясь успеть за поднявшимися раньше взводами. На бегу Петр внимательно смотрел, как идут в атаку его бойцы. «Все-таки жаль, что его не вернули в родную дивизию, а направили сюда, хотя и здесь люди хорошие…» Свистнувшая мимо уха пуля мигом выбила из головы все посторонние мысли. Еще несколько ударили в броню танка. Вскрикнув, упал один из бойцов-посыльных, остальные мигом упали на снег и откатились в стороны. Петр, лежа за длинным застругом, приподнял голову. Откуда сбоку, из опорного пункта рядом с развалинами, бил короткими очередями пулемет, заставив часть пехоты залечь. Танки, словно не замечая этого, по-прежнему ползли вперед, иногда останавливаясь и стреляя. Вот только стреляли они не в эту, хорошо замаскированную пулеметную точку. «Сейчас отсекут нас от танков, потом подожгут их, а потом…» — подумал Петр, перевернувшись на спину и доставая из громоздкой кобуры не менее громоздкую неудобную ракетницу. Откатившись в сторону, он с удовольствием увидел, как пули вспороли опустевший снег на месте его старой лежки и тут же выпустил ракету в сторону фрицевского пулемета. Ракета, оставляя красный дымный след, еще летела в сторону развалин, когда сразу три танка остановились и начали разворачивать башни в ту сторону. Один из танков, выглядевший неуклюже на фоне остальных из-за высокой башни с пушкой корпусного калибра, несколько запоздал. Его оглушительный выстрел раздался уже после того, как рядом с развалинами поднялись высокие кусты разрывов снарядов, выпущенных двумя другими танками. Но после этого выстрела пулемет замолчал окончательно. Ершов, вскочил, заметив как впереди него также поднимаются люди и, стреляя на ходу, устремились вперед, вслед за тронувшимися с места танками. Ветер донес до Ершова рев моторов и крик его бойцов. Рывком пробежав с полсотни метров по плотному, утоптанному ногами бегущих впереди и гусеницами танков, грязному снегу, Петр добежал до немецкой траншее. Весь в горячем поту, запалено дыша, он заметил, как поодаль в траншее мелькнули каски его бойцов. Несколько раз глубинным, словно подземным, грохотом рванули ручные гранаты. В узкой траншее валялось, мешая проходу, несколько немецких трупов. Петр оглянулся. Сзади подбегала резервная цепь, стремясь догнать ушедшие вперед танки.
— Связь! — крикнул он копошившемуся в траншее телефонисту. Тот поспешно покрутил ручку только что установленного телефона, но тут же отрицательно покачал головой.
— Посыльного к комбату — надрывая голос, снова крикнул Петр и вдруг понял, что уже несколько секунд над полем боя слышен только рев моторов. Никто, ни фрицы, ни наши, не стреляли…
Пока неожиданно подошедшие к Кирову подвижные части русских войск перемалывали поспешно занявшие оборону немногочисленные части охраны и батальона связи, штаб второй танковой армии поспешно готовился к эвакуации. Нет, что вы, никакой паники. Просто само штабное хозяйство достаточно громоздко и собрать его мгновенно невозможно. Поэтому в стоящие на площади напротив большого особняка в псевдоклассическом стиле машины грузились лишь офицеры, самые важные документы и часть имущества. Все остальное уничтожалось. Дым от горящих бумаг поднимался к низкому, затянутыми облаками, зимнему небу.
— Херр генерал, все готово! — вбежавший в комнату адъютант прервал размышления стоящего у окна генерала. Кивнув, генерал повернулся и с невозмутимым лицом вышел вслед за офицером из комнаты.
Опускаясь в люк своего командирского танка, генерал еще раз внимательно посмотрел в сторону идущего на восточной окраине города боя, затем махнул рукой и аккуратно прикрыл за собой люк. Дернувшись, танк тронулся с места. За ним потянулась колонна штабных автомобилей и автобусов…
Неплохо мы тогда под Кировом затарились. Пока конники Крюкова с нашим первым батальоном в лобовой атаке сковывали фрицевскую оборону, мы по лесам обошли и вдарили с тыла. Вот тогда и затрофеились, а крюковские кавалеристы вообще отличились — штаб отступающий вырубили вчистую. Потом оказалось что штаб-то гудериановский. Сопротивлялись они упорно. Только вот против кавбригады образца сорок первого года, из двух кавалерийских полков и танкового батальона на Т-34 и Т-50 продержаться долго не смогли. Да и самого Гудериана позже, так сказать, нашли.
Особая папка № 1. Дневник Сергея Иванова.
… декабря 1941 г. Рузвельт получил расшифрованный текст ноты, которую японские дипломаты Номура и Курусу должны были вручить на следующий день. Прочитав ноту, Рузвельт сказал: «Это война». Гопкинс предложил нанести превентивный удар, но Рузвельт отверг это, заявив: «Нет, мы не можем это сделать. Мы демократический и миролюбивый народ. У нас хорошая репутация».
Ю. Емельянов. «История США. ХХ век» М, 2008 г. 3 декабря 1941 г. Тихий океан.
Несмотря на утихший ветер, погода не благоприятствовала атакующим, туман затруднял ориентировку и посадку на палубу авианосцев. Но настоящих самураев не должны страшить и не страшили такие трудности при выполнении долга. Первая волна самолетов поднялась строго по расписанию. Над палубами авианосцев с ревом пронеслись, казалось, разрывая туман в клочья, полсотни бомбардировщиков с подвешенными под фюзеляжами тяжелыми бронебойными бомбами, сорок торпедоносцев и столько же пикировщиков, прикрытые от возможных атак американских перехватчиков вьющимися вокруг юркими истребителями «Мицубиси тип Ноль».
Лейтенант Исихара Тацуо проводил улетающие самолеты взглядом и продолжил постановку задач экипажам девятого ударного отряда:
