Ознакомительная версия.
… Он притормозил ненадолго, когда дорогу преградили два «цундаппа» из ушедшего вперед боевого охранения гитлеровцев. Один — перевернут, другой — влетел в сугроб по самый руль. Оба утыканы стрелами. Вокруг — шесть трупов в эсэсовской форме. Тоже — как ежи. Только оперения торчат. Рядом — мертвые крестоносцы и проводники из чудинов. И мертвые русичи, и мертвые татары. Да, не так чтоб очень удалась эта засада. Среди убитых бродит человек пять. Все, что остались?!
В сердцах он наподдал ногой немецкую каску. Та отлетела, завертелась на снегу порожним котелком.
— Освальд жив?
Ответили:
— Жив. За Вороний Камень подался. Драться дюже хотел с немцами — за Ядвигу свою поквитаться жаждет. Лучники его с пруссом Адамом тоже за поляком пошли. Нам велено остальных дожидаться.
— А Юлдус — десятник Арапши — где?
— Так убили. Вон же он лежит.
Правда, лежит. Только трудно узнать того, кому из пулемета разворотили лицо…
Стрекотание «шмайсеров» приближалось. Бурцев еще раз окинул взглядом место кровавой стычки. Холодное оружие валялось здесь вперемежку с боеприпасами к огнестрельному. Порыться в снегу — так можно насобирать целый арсенал. Но рыться некогда. Пару коробок с пулеметными лентами, лежавших на виду, он все же подобрал, бросил в коляску мотоцикла. Пригодится… И двинулся дальше. Время дорого.
На Вороний Камень он не въехал — взлетел по пологому склону, распугивая лошадей княжеской свиты и нервируя дружинников из личной охраны Ярославича. Остановил «цундапп» возле княжеского стяга. Развевающийся на темно-красном полотнище нерукотворный Спас — и тот, казалось, встрепенулся, поднялся повыше в воздух, оборотив лик на нежданного гостя.
Бурцев газанул пару раз на холостых оборотах, чтоб всадники впереди не заслоняли обзор. Можно было себе позволить: ветер дул с озера, в лицо. Сильный ветер — он доносил сюда звуки пальбы, но вот рев трофейного «цундаппа» на Вороньем Камне немцы вряд ли услышат. Да и разглядеть с чудского льда мотоцикл за густыми молоденькими елочками тоже сейчас мудрено.
Народ перед ним расступился. Лица гридей и знатных бояр кривились от смрадного дыхания «самоходной телеги», рокота мотора и дерзости нового фаворита Александра. Хмуро смотрел Савва. Исподлобья зыркал Игнат. Арапша — посланник Батыя тоже был здесь — татарский предводитель неодобрительно качал головой. Только сам князь стоял над обрывистым берегом недвижной скалой. Не оборачивался. Ярославич лишь поднял руку в требовательном жесте. Бурцев послушно заглушил двигатель. Слез с мотоцикла, встал рядом.
Александр, не отрываясь, смотрел на начало ледовой баталии. И похоже, зрелище это не внушало оптимизма новгородскому князю. Бурцев поднял бинокль.
… Они обогнули взломанный снарядами и бомбами лед и приближались со стороны северо-западной части Соболицкого берега. Жиденькая цепь автоматчиков шла впереди плотного рыцарского клина, пехота цайткоманды шагала неспешно, коротко постреливая из «шмайсеров». А вот конница ливонцев уже перешла на рысь. «Свинья» крестоносцев быстро нагоняла передовую линию союзников…
Неприятный холодок прошел по телу — невольный трепет перед слаженной мощью грозного противника. Да, воины братства Святой Марии надвигались знакомым еще по Легнице строем. Медленно, но неотвратимо на озерном льду разгонялась заостренная трапеция живого тарана. Впереди — цвет ливонского рыцарства. Рослые лошади, что с разгону и стену проломят, на фиг. Закованные в броню всадники… На солнце поблескивали длиннорукавные кольчуги, латные рукавицы, кольчужные чулки, стальные поножи, наколенники, налокотники, наплечники и кожаные, усиленные железными пластинами панцири. Покачивались в такт лошадиному ходу рогатые шлемы-топхельмы. Густым частоколом топорщились не опущенные еще для сшибки длинные копья. Сверкали лезвия тяжелых секир и обнаженных мечей. Прикрывали тела треугольные щиты. Взбухали на ветру орденские стяги, плащи и нагрудные котты. Однообразным узором мелькала классическая тевтонская символика — черные на белом кресты.
По флангам тоже шла рыцарская конница. Но здесь строй держали не только орденские братья. В боковых колоннах компания подобралась попестрее. Были тут и полубратья-сержанты с Т-образными крестами на серых одеждах. Были разношерстные иноземные гости, жаждавшие снискать в новом крестовом походе славу и земельные наделы. Были благородные фанатики-пилигримы, истово верящие в правоту Христова воинства и встававшие под крестовые знамена всюду, где только возможно.
Под собственными стягами шли в бой и отряды орденских союзников — немцы, датчане и, конечно, свейские рыцари, жаждущие реванша за Невскую битву двухлетней давности. Немалую рать привел с собой дерптский епископ: его многочисленные вассалы замыкали боевое построение ливонцев.
Внутри крестоносного клина — поближе к бронированному рылу и бокам «свиньи» — двигались конные оруженосцы и слуги. Там же мелькали всадники чудинов — большей частью, знатные вожди из местных эстов, предпочитавшие не бороться, а договариваться с немцами. В самом центре живой трапеции толпилась пехота. Вымуштрованные вспомогательные отряды орденских кнехтов даже на бегу не ломали общего построения. Дисциплинированные кнехты вооружались легко, но добротно. Яйцеобразные шишаки и шлемы-шапели с покатыми широкими полями, черные кожаные или стеганые доспехи с усеченными Т-образными крестами на металлических нагрудниках, небольшие щиты, боевые топоры, ножи, короткие копья, арбалеты…
Рядом в беспорядке бежали ополченцы из бедных чудинов. Вместо доспехов — теплые тулупы, толстые, обшитые бронзовыми кольцами шапки да простенькие, кое-как склепанные шлемы. Оружейный арсенал тоже невелик: дощатые щиты, охотничьи рогатины, топоры-древорубы, сулицы… Это — люди подневольные, пригнанные своими вождями на убой, не воины — мясо, массовка. Но таких в ливонской «свинье» набралось немного. Не то что в новгородском войске, почитай, две трети которого составляют не приученные к ратному делу мужики.
В тылу немецкой «свиньи» — у знамени с Девой Марией и скромным тевтонским крестом в уголке — держался небольшой орденский резерв. В изобилии маячили тут и другие штандарты и штандартики. Кресты, гербы… На знаменах, на щитах, на коттах…
Стоп! Бурцев прильнул к биноклю. Окуляры едва не выдавили глаза. Медведь!
Геральдический зверюга Фридриха фон Берберга! Точно он!
Знакомый до боли щит мелькнул между ливонским знаменем и стягом с золотым ключом и мечом — знаком Германа фон Крайземана. Дает, наверное, сейчас вестфалец советы направо и налево — и ливонскому магистру, и дерптскому епископу. Эх, достать бы гада из пулемета. Так нельзя ведь! Живым он должен попасть в руки Бурцева — только живым и никак иначе. Значит, пробиваться к предводителю цайткоманды придется через всю крестоносную «свинью». И не только через «свинью». Бурцев разглядел: конного штандартенфюрера сопровождали два мотоцикла с пулеметами! Значит, не все эсэсовские «цундаппы» пошли в обход озера с танками…
Ознакомительная версия.
