только, что я лично не смогу его придушить.
– Был такой уговор, Жюль, – я кивнул головой, подтверждая свое обещание. – Но, если ты помнишь, иезуит будет передан твоим кураторам лишь тогда, когда он перестанет быть нужен нам. Потерпи немного. На востоке говорят: «Быстрые реки до моря не доходят». Научись ждать, ведь терпение – одно из качеств настоящего разведчика.
Когда же мы убедились, что Дюваль никаких новых контактов для нас не откроет, было решено его задержать. Однако иезуит обладал просто феноменальным свойством чувствовать неладное. Он по десятку раз на дню перепроверялся, нет ли за ним слежки, старался не ночевать более двух раз в одном и том же месте. Так что в любой момент Дюваль мог «встать на лыжи» [36], и снова его обнаружить, а уж тем более задержать, будет для нас проблематично.
Мы стали прикидывать, как удобней и безопасней повязать Дюваля. Сделать все надо было так, чтобы иезуит – человек опытный и осторожный – не успел даже опомниться, когда за ним захлопнется дверь в камере Секретного дома Алексеевского равелина Петропавловки. Хотя население этого богоугодного заведения за последнее время изрядно увеличилось, но персонально для мсье Дюваля мы все же найдем маленькую и уютную камеру.
Мсье Маршана к задержанию иезуита мы решили не привлекать. Ведь они хорошо знали друг друга и испытывали обоюдные «нежные чувства» еще со времен Робеспьера. На этой почве у них могли возникнуть разные непредвиденные обстоятельства, для нас совсем нежелательные. Я поручил руководить операцией Сычу – Герман был хорошим профессионалом и знал, как следует поступать в случае осложнения обстановки.
У нас существует такая народная примета – если все в ходе операции поначалу идет как по маслу, то под конец обязательно следует ждать какой-нибудь гадости. Не подвела эта примета и на сей раз. Как оказалось, по дороге к месту очередного рандеву со своим агентом Дюваль «срисовал» одного из местных сыщиков и попытался оторваться от слежки. Началась погоня за иезуитом в стиле детективных сериалов времен «лихих 90-х». Не хватало только визга тормозов, пальбы от бедра и истошных воплей: «Не двигаться! Работает ОМОН!»
Правда, шпиону-роялисту все же было далеко до наших «братков». Дюваль успел дважды пальнуть из пистолетов, но попасть из них по движущейся цели можно было только стреляя чуть ли не в упор. Сыч мог бы легко пристрелить беглеца, но он получил от меня строгий приказ – задержать иезуита следовало живым и желательно не очень сильно подраненным. Потому-то Герман, вдоволь набегавшись за Дювалем по улицам и дворам в центре Питера, под конец сделал спринтерский рывок, поймал его за рукав и нокаутировал прямым в челюсть.
Силовая подготовка у наших оппонентов, похоже, сильно хромала. Дюваль выпал в осадок и был связан. Но, к сожалению, свидетелями произошедшего стало слишком много посторонних людей. Поэтому мне пришлось дать команду: «Хватать всех согласно спискам!» Ведь те, кто сотрудничал с Дювалем, узнав о случившемся, могли переполошиться и попытаться сбежать из Петербурга.
А пока обезоруженного и тщательно обысканного иезуита доставили в Кордегардию. Он смотрел на всех злыми глазами, кряхтел, потирал бока и время от времени совал в рот грязный палец, трогая шатающийся зуб на нижней челюсти. Дюваль был при этом очень похож на бандита Фокса из сериала «Место встречи изменить нельзя» после его задержания в ресторане.
Но нам некогда было любоваться на вражеского резидента. Следовало ковать железо, пока оно горячо. К допросу Дюваля приступил Денис Мечников, который довольно сносно мог изъясняться по-французски и обладал навыками «экстренного потрошения». Однако, учитывая, что Дюваль работает и на британцев, не исключено было, что он неплохо знает и английский язык.
Поначалу пойманный шпион категорически отказался отвечать на все наши вопросы. Мне даже показалось, что для стимулирования взаимного общения нам придется прибегнуть к разным хитрым препаратам. Но Денис проявил свои профессиональные умения, и после «закрытого массажа печени» Дюваль заговорил. Он все же был неглупым человеком и прекрасно понимал, с кем имеет дело.
А вот тут-то и надо было держать ухо востро. Как человек опытный, шпион мог применить тактику дозированного раскаяния. Отвечая на наши вопросы, он может давать как достоверные, так и ложные ответы. Причем и те и другие были вполне правдоподобны. И потому все сказанное им потребует тщательной проверки, а следовательно, и времени. А у нас его было не так уж и много.
Хорошо еще, что Дюваль не догадывался, что многое о нем нам уже было известно. В случае чего мы могли провести для него очную ставку с Маршаном. Вот будет потеха-то! Только после этого Дюваль, дабы не усугублять и без того безнадежное для себя положение, мог совсем замолчать. А нам надо было, прежде чем пароконный «автозак» увезет его в Париж, выжать из него всё. Потому следовало выбрать правильную тактику допроса, чтобы выдавить из иезуита как можно больше нужных для нас сведений.
И я прервал допрос – тягучий и липкий, как сгущенное молоко, велев отправить Дюваля под конвоем в Петропавловскую крепость. Пусть он там посидит в одиночестве и немного подумает о своем житье-бытье. Почему-то мне кажется, что на следующем допросе он станет более разговорчивым.
1 июля 1801 года.
Ли, графство Эссекс, Англия, трактир «Питер Боут Инн».
Йоханнес Маттиас «Ганс» Розен, контрабандист, и не только
Для человека со стороны «Питер Боут Инн» – обыкновенная пивная, коих по всей Англии полным-полно. А вот для человека моей профессии здесь можно не только неплохо поесть, выпить и переночевать, но и продать или купить любой груз, не привлекая пристального внимания Таможни Его Величества, чтобы ему, этому самому величеству, пусто было.
А у меня в амбаре одного моего знакомого припрятаны тюки с русской пенькой и кяхтинским чаем. И то, и другое – весьма ходовой товар в этой проклятой стране. Русский чай и дешевле, и лучше, чем то, что привозят из Кантона, а пенька… После того, как Англия потеряла свою эскадру при Ревеле, она очень даже востребована на Острове. Можно ее, конечно, было провезти и легально, но мне что-то не очень хочется пополнять казну вышеуказанного величества – пусть лучше деньги эти осядут в моих карманах. Все равно мне дадут за нее больше, и даже после вычета той суммы, которую заломил мой знакомый, которому принадлежит амбар, мне достанется неплохой куш.
Конечно, складские помещения есть и в этом трактире – и берет за них Джон Осборн, хозяин трактира, примерно столько же. Вот только не хочется мне
