объявление о наборе контрактников стало той соломинкой, за которую хватается утопающий. Чеченский опыт сильно помог, и уже спустя два месяца новоиспеченный командир отделения гонял по подмосковном плацу вверенных ему бедолаг-срочников. Конечно, деньги были смешные после ментовских золотых времен, но семьей он себя так и не обременил, да и вариантов особых для выбора не было.
И вот сегодня удача вновь повернулась к нему задом.
Полк его был вне сети раскинутой заговорщиками -и когда началось (о чем они узнали из безумных ТВ репортажей и по радио) должен был стоять себе спокойно ожидая когда все закончится. Но вот была одна деталь - И.О. командира его бригады – полковник Корольков, был завзятым демократом. Такие, как ни удивительно, еще встречаются – даже в армии. Даже в Российской Армии, в которой большинство офицеров «слыша слово демократия хватаются за пистолет».
Корольков совершенно искренне верил во все эти «права человека», «законность», «европейский путь России» – одним словом во все то, что племяш Полухина, любитель новомодного «падонковского» интернет-сленга именовал, глумливо кривляясь, «свабода и димакратия». Демократ Корольков даже посадил под арест на полные десять суток двух солдат-ингушей, вздумавших отметить годовщину смерти Ельцина веселой попойкой с песнями.
И вот сегодня «этот либераст» поднял часть по тревоге среди ночи, выгнал на плац, провизжал фальцетом что-то насчет угрозы для страны, переворота, наступающего тотализма... тьфу ты, тоталитаризма (и не выговоришь без стакана!) необходимости «сберечь Россию» и сообщил что они идут на Москву. Умнее всех поступил командир второго батальона капитан Авдошин. Он просто-напросто увел своих подчиненных прямо с развода, забаррикадировался в казарме, ощетинился стволами (благо, что боекомплект успели выдать до объявления причины ночного шухера), и заявил, что Корольков, то-то и то-то ему во все специфические места, может делать что хочет, а он своих солдат за эту сраную демократию против законных властей под пули не поведет. И под трибунал — тоже. И посоветовал остальным офицерам последовать его примеру.
И нашел единомышленников, кстати. Примеру мятежного комбата, например, последовала четвертая рота родного батальона Полухина – там просто взбунтовались солдаты. Роту эту недаром называли «мусульманской»: именно туда демократ Корольков с какого-то бодуна умудрился собрать большую часть призывников-кавказцев и татар. Вот и объявили представители «неправославной конфессии» во главе с капитаном Гизятдиновым вооруженный нейтралитет.
Но, увы – непосредственны начальник Полухина, командир третьей роты, капитан Елизаров, несмотря на свой антидемократизм, придерживался старого военного правила: «Приказ вышестоящего начальства, будь он трижды идиотским, сначала выполняется, а уже потом обсуждается». И без размышлений повел своих подчиненных за командиром, прорычав в ответ на робкие возражения одного из взводных, что пристрелит всякого, кто вздумает не исполнить приказ. А слюнтяю предложил сорвать погоны или застрелиться самому. Крут был капитан Елизаров. Не слишком далек умом, но крут...
Полухин не стал нарываться, а пошел по-ленински — другим путем.
Он, при выезде из расположения части, сознательно пристроился в хвост колонне – благо его водитель Степка Чикин и без того вырулил из парка почти последним. А на очередном повороте, когда батальон уже втянулся в окраинные улицы, щелчком тумблера вырубил рацию, согнал Степку с места и резко вывернул руль, направляя машину в неприметный переулок.
— Всё уразумели, голуби мои сизокрылые? – хмуро осведомился старшина у молчаливо следящих за его действиями бойцов.
Никто из солдат не пикнул: подчиненных своих Полухин не обижал, даже совсем наоборот – защищал и от начальства, и от дедов. Да и один из посаженных на губу Корольковым ингушей – ефрейтор Хакназар Гантимуров был именно из его отделения.
Довольно долго они петляли между домами, пока не Полухин не решил что видать, их бегство прошло незамеченным, и погони опасаться не следует. Да и на случай прокола у него был готов ответ: заблудились, мол, в незнакомом месте, прощенья просим, дураки мы деревенские.
— Ну что – вопросы будут? – повторил вопрос старшина.
— Никак нет, товарищ командир! – молодцевато отрапортовал за всех скопом ефрейтор Багдасарян.
— Ну, вот и отлично, голубки... – улыбнулся Полухин. — Слушайтесь дядю Михалыча, и будет все железно!
Вопросы, однако, были – у самого Полухина. И возникли они где-то на полпути сюда, когда ему пришла в голову одна довольно-таки неприятная мысль: кто и зачем затеял переворот, на подавление которого Корольков без раздумий кинул вверенных ему солдат, он представления не имел. А это ведь могло касаться его напрямую.
Предположим, что будет так, как он и думал, и военные возьмут власть. Тогда и говорить не о чем. Наоборот, проявившего смекалку старшину даже похвалят за то, что отказался стрелять в народ. Медальку, смотришь, какую дадут. А если это все же подстава, и хитро разыгранный для лохов спектакль, а того же демократа Королькова и ему подобных завтра будут показывать по всем телеканалам как спасителей демократической России? На его памяти, на Руси-матушке и не такое было. Что тогда будет с ним, старшиной? Ладно, если отбрешется, спихнув все на испортившуюся рацию и незнание местности. А если нет?
Опять же, кататься по городу на БТРе тоже не слишком удобно – в такой обстановке вполне можно схлопотать выстрел из гранатомета в борт от кого-то из бывших коллег, не разобравшихся в ситуации. Или от повстанцев каких-нибудь. Но не делится же сомнениями с этими пацанами? Закон известен: если в армии солдаты начнут рассуждать да сомневаться – пиши пропало. Как это и происходит в России, кстати.
Чтобы не показать своих сомнений, старшина распахнул люк и огляделся – хотя мог бы сделать это через триплекс.
Лицо обжег морозный воздух декабрьской ночи.
Вокруг был самый обычный городской пейзаж Московской окраины, старых спальных районов. Обычный квартал типовой застройки середины восьмидесятых, через дорогу — лес, вроде бы какая-то зона отдыха. А слева, за оградой – решетчатые фермы ЛЭП.
И тут в голову старшине пришла мысль, как выпутаться из неловкого положения. С милицейских-полицейских годов он помнил всякие спецправила на случай всевозможных чрезвычайных ситуаций -в том числе рекомендовавшие быстрее брать под охрану объекты жизнеобеспечения -вроде этой подстанции.
Нужно сейчас же заехать на эту подстанцию, и заявить что он прислан для их охраны. Вряд ли тамошние сторожа что-то заподозрят, да и никакая шальная маневренная группа или патруль не сунуться туда, где много электричества. Там он и пересидит два-три дня, пока все решится — сухой паек тоже выдали с боекомплектом. А кончится — вон, супермаркет какой-то через дорогу. Единственное
