Потом летом сорок четвертого, я разыскал его в госпитале на улице Радио. Я лежал тогда в госпитале на ул. Осипенко. И когда я стал понемногу ходить, я поехал на улицу Радио к Рязанцеву. Встреча была шумной, но не особенно радостной. Рязанцева вскоре вызвали на осмотр к врачам. Ждать его я не мог и мы расстались. Когда я стал ходить, я заехал еще раз в госпиталь, но его там уже не оказалось. При первом посещении я оставил ему свой московский адрес, но писем от него не получал. В общем Рязанцев запустил свою ногу. У него пошла гангрена.Ногу отняли сначала ниже колен, а затем отрезали выше. Больше мы с Федор Федорычем никогда не виделись. На Рождественке у жены он жить не стал, по выписке из госпиталя куда-то уехал.
Я много раз справлялся через Мосгорсправку, но мне каждый раз отвечали, что адресат в Москве не значится.
* * *
Глава 44 Февраль 1944 года
Текст главы набирал SSS Сергей@mail.ru
21.07.1983 (правка)
После отъезда Рязанцева в госпиталь полковая разведка осталась без командира взвода. Пополнение из госпиталей из курсов, но никто из них идти в полковую разведку идти не хотел. Разведка дело добровольное, тут приказным порядком ничего не сделаешь. После февральских боёв на передовой… лишь те сотни солдат… Участок фронта на котором мы занимали оборону… метров в общем майор Бридихин хоть и назывался командиром полка, а фактически командовал не полной ротой, к ней бы солдат, чем в обычной школе укомплектованной по военному времени роты. На войне часто бывает, с утра солдаты в полку есть, а к вечеру их не стало. С утра их в роте сотни, а к вечеру их десятка не насчитаешь… Сунь сейчас эту сотню вперед и тотчас никого не останется. Командиру полка остаться без солдат… нельзя… А в резерве ты не хозяин, и ни Манькиной сиськи…
Эту мысль полкового подхватили тут же комбаты. Приказали командирам рот беречь своих солдат(и без предварительной разведки полковыми разведчиками не куда не соваться). За потерю каждого солдата будут строго спрашивать! Мы с Сергеем вышли из штаба и пошли на передовую. На полпути от переднего края в стороне от тропы находилась землянка комбата. Около неё не большая группа солдат и топтался комбат. Я посмотрел на него и решил (подумал), что он кого-то дожидается. Около него стояли связные (солдаты) из роты и ординарец с автоматом наперевес (на плече). (А) Может в роту собрались идти, подумал я. Только мы поравнялись с ними, слышу немецкие снаряды летят.
– Ложись! – истошно закричал комбат и бросился (стремительно) в проход землянки. Солдаты, стоявшие около него, (покатились вслед за ним в поход землянки) повалились на землю. Снаряды прошуршали низко над головой и урча пошли куда-то дальше (тылы, нашим полковым тыловикам тоже иногда доставалось). Звуки утихли и я услышал голос комбата. Мы с Серегой продолжали (идти дальше) свой путь по тропе.
– Гвардии капитан подойди!
– (Можно вернее поговорить)Хочу поговорить с тобой!
– Иди догоняй (я тебя жду)! Говори! Что надо?
– Есть приказ командира полка подобрать для нашей роты новые позиции.
– Ну раз есть, так подбирай! Что ты мне об этом говоришь?
– Ты меня не правильно понял! Командир полка майор Бридихин велел вам для нас подобрать позиции.
– О таком приказе я не слышал.
3.
– Командир полка мне о таком приказе не говорил. Я только что был у начальника штаба, и о (приказе)тебе разговора не было. Ты что-то путаешь комбат.
– Нет, я не путаю! Командир полка звонил по телефону и велел передать, чтобы разведчики нам подобрали позиции. Вот я передаю тебе этот приказ. Я повернулся. Похлопал его по плечу и сказал:
– чтобы отдать новый приказ, нужно сперва старый отменить, чтобы не было путаницы и накладки (никакой). Ты меня понял? Я имею (сейчас) другой приказ. Всё запомнил, о чем я тебе говорил? Передай Бриндихину, если будет еще раз звонить (что ты видел меня, говорил со мной и что я тебя послал подальше. На счет новых позиций, ты их сам подбирай. Усек? Боишся небось к немцам в плен попасть? Видишь передовую, я хожу и вроде ничего!). Я повернулся к (комбату) нему спиной, (плюнул) подтолкнул локтем Сергея и мы, не торопясь, пошли по тропе на передовую. Когда меня в штабе полка Денисов спросил, кого я думаю назначить на место Рязанцева, я ответил:
– Не знаю! Я с ребятами говорил. Взвод принимать никто не хочет.
– Но ведь это временно, пока мы подберем на это место офицера.
– Вот именно, что временно! Никто не хочет ругань терпеть.
– Кто у тебя во взводе старший по званию?
– Старший сержант Сенько!
– Пришли его ко мне! Я сам с ним поговорю!
– Я не буду в этом деле участвовать. Вызывайте сами.
– Бридихин велел тебе.
– Бредихин? Он тут сорвался и наорал на меня. Вот пусть сам вызывает и назначает. Когда Серафима Сенько вызвали в штаб полка и Денисов предложил ему принять взвод разведки, то Сенько наотрез отказался.
– Почему? Какая причина? – спросил его Денисов.
– Ребята в разведке служить устали. Хотят в пехоту рядовыми переходить. Солдаты там спят и ничего не делают, а здесь передохнуть не дадут, то за языком иди, то высоты бери. На кой мне хрен за всех отвечать.
– После штурма высоты нам положен отдых две недели. А нас гоняют каждый день без сна и еды, на капитана орут.
– Ты за капитана не говори! Это не твое сержантское дело. Ты за себя говори!
– Взвод принимать (будешь. нет) не буду. Сколько можно без отдыха (ходить)? На взвод не пойду. Можете отправлять рядовым в пехоту. Начальник штаба отвернулся (и замолчал), занялся каким-то бумажным делом. Он решил разговор не продолжать. Может старший сержант помолчит и одумается. Сенько не стал ждать когда ему скажут иди. Разговор окончен, значит он свободен. Он повернулся и вышел из блиндажа. Наверху (метрах в двадцати от прохода) его дожидался наш старшина Тимофееч.
– Ну как уговорили? (Можем твоё назначение отметить?). Назначение нужно (отметить) обмыть!
– Нет старшина! Пусть другого найдут! Пошли! Серафим парень решительный. Разговор окончен. Надо идти. А то еще скажут, что Сенько передумал.
– Платить, говорит, будем. А мне деньги на что? В карты я не играю. Родные в оккупации. Посылать деньги некуда. Я воюю с фрицем за Белоруссию, а не за деньги. Мы с Сергеем подошли к солдатской траншее, спрыгнули вниз, прошли вдоль её зигзагов, нашли наших ребят и направились к лесу. В окопах и блиндажах, которые накануне взяли наши ребята, теперь сидели стрелки пехотинцы. Бредихин орал на меня, почему я сразу не стал преследовать противника. А кого, собственно, преследовать? В лесу их и раньше не было. Они леса боятся. И сейчас там нет никого. Кого я собственно должен преследовать? Наступать вперед должна пехота.
