«До Парижа еще далеко, до него надо еще дойти», — подумал Майер и тут же оборвал мечтания о близкой победе. Нужно было заниматься делом: его потрепанный разведывательный эскадрон получил пополнение — больше сотни белокурых парней, истинных арийцев, цвет германской нации, были готовы бестрепетно пойти в бой.
— Нет, я не дам вам так просто погибнуть в первом же бою! — с угрозой прошипел сквозь зубы гауптштурмфюрер.
Хотя прибывшие эсэсовцы не были «пушечным мясом» и все прошли долгую и тщательную подготовку, но война диктует свои права. Сейчас пополнение попало в руки выживших в кошмарном аду Дюнкерка ветеранов, большинство из которых стало шарфюрерами, то есть унтер-офицерами на армейский лад. Парни уже нанюхались пороха до отрыжки и приобрели бесценный опыт. Ну что ж, теперь им есть кому его передать.
— Они с вас за эти дни по семь потов сгонят, но воевать научат, — пробормотал Майер и собранной походкой боевого офицера отправился наблюдать за идущими в поле занятиями.
Синьи-ле-Пети
— И эти «танки» составляют две трети нашей бронетехники, генерал, — сарказм в голосе прорвался, и было отчего. Смотреть без слез на такое убожество было невозможно.
Маленькая танкетка с двумя пулеметами в башенке, причем ее высота была с его рост, отнюдь не великанский. Да! Из гренадеров бы выперли разом — не по Адольфу шапка.
Броня тонкая, единственный плюс скорость — бегала резво, как раз для того, чтобы ноги, вернее, траки вовремя унести.
Второй танк тоже не впечатлял. Длинный, но тонкий ствол 20 мм калибра, по сути, противотанковое ружье. Броню спереди усилили, приварив гнутые листы. Но исправить этим слабость вооружения, понятное дело, было невозможно. Зато экипаж стал на одного человека больше — башня двухместная, с рацией. Для разведки самый раз, но Гудериан использовал такое убожество в боевых порядках.
— Три четверти, мой фюрер, — в голосе генерала иронии не было, а лишь одна тягучая тоска.
— В дивизиях новых пушечных танков едва на батальон набирается, остальные три вооружены именно «первым» и «вторым» типами. Которые, положа руку на сердце, давно пора передать в учебные части.
Андрей еле сдержал смех — по сводкам он знал, что танкеток Pz-I и легких танков Pz-II насчитывалось чуть больше одной тысячи машин каждого типа. «Гроза» панцерваффе на проверку оказалась «бумажным тигром» — боевая мощь минимальна, зато у врагов от страха глаза велики.
— Новых танков мало, мой фюрер. Потому приходится воевать на этих. Но для танков противника они не представляют угрозы, в то время как сами являются легкой добычей. Чем скорее их отправят в учебные части, тем лучше будет для экипажей — потери напрасные.
— Может, как-нибудь их к делу приспособим, — Андрей в задумчивости окинул взглядом танки, припоминая, как их использовали, и решил показать себя провидцем, благо литературу соответствующую прочитал, в которой хорошо описывалось, как немцы делали из них самоходки. А читал он после армии о танках много, раз уж навсегда пропахло его сердце дизелем и соляркой, любовь — она и с танками с первого взгляда бывает…
— Нужно снять башню, — он показал на танкетку, — а в легкой рубке установить чешскую противотанковую пушку в 47 мм, благо их у нас много. В роли САУ она окажется намного нужнее в войсках, чем в первоначальном виде. Свести в роты по десять машин и передать по пехотным дивизиям. Как вы думаете, генерал, польза от этого будет?
— Несомненная, — Гудериан несколько оторопело посмотрел на Андрея, в его голосе тоска уступила место сдержанному оптимизму. И взгляд изменился, в нем мелькнуло нечто похожее на профессиональное уважение.
Андрея это только раззадорило, и он решил вывалить на генерала все, что знал, об использовании немцами шасси этих танков в годы войны.
— Хайнц, вы не задумывались, что танковые дивизии должны быть вооружены артиллерией, имеющей ту же проходимость, что и танки? Самоходно-артиллерийские установки в отличие от буксируемых тягачами пушек менее подвержены потерям от воздействия огня противника и могут оказать танкам помощь немедленно, так как двигаются в боевых порядках.
Андрей подошел к Pz-II и небрежно похлопал ладонью по броне. Оглянулся — Шпеер что-то записывал в блокнот, а Гудериан встал в позу оскорбленной невинности, будто Киса Воробьянинов, которому Остап Бендер предложил просить милостыню.
— Мой фюрер! Я неоднократно подавал докладные записки…
— Вы же знаете бюрократов из ОКХ, Хайнц. Они заволокитят любое дело. Я пришел к пониманию, что по окончании кампании будет введен пост командующего панцерваффе, на который я поставлю самого опытного и понимающего в танковых войсках генерала.
Андрей одарил Гудериана таким взором, что будь тот в десять раз глупее, и то сразу бы все понял. Но «отец панцерваффе» тупым сроду не был, а потому сразу встал в охотничью стойку, крылья носа нервно затрепетали.
— Командующий панцерваффе отвечает только передо мною и имеет права командующего отдельной армией. Он ответствен за развитие танковых войск, за принятие на вооружение новых танков, штурмовых орудий, самоходно-артиллерийских установок, бронетранспортеров и бронеавтомобилей и других бронированных машин, находящихся на вооружении танковых и моторизованных дивизий. За эти соединения он тоже отвечает, как и за их обучение и комплектование людьми и техникой…
Андрей перевел дух — «кость» он бросил огромную, лишь бы «Шнелле-Хайнц» ею не подавился. И главное — теперь Гудериан весь его, с потрохами, ибо он будет его защитником от разъяренных, тут к бабке не ходи, генералов из ОКХ. «Разделяй и властвуй» — эту аксиому не зря с древности используют. А потому Родионов решил еще больше надавить на честолюбие генерала:
— Альберт Шпеер будет отвечать за развертывание нашей промышленности, а потому все вопросы вам в будущем предстоит решать с ним, Хайнц.
Андрей мысленно ухмыльнулся — Гудериан побагровел и невидяще уставился на него вытаращенными глазами. Генерал сейчас представлял собой аллегоричную скульптуру под названием «Сбылась мечта идиота», и необходимо было срочно вывести его из этого состояния.
— Там стоят другие наши танки, — он показал на знакомые ему по фотографиям и кинохронике машины, более крупные по размерам, чем их предшественники. — Мне хотелось бы на них взглянуть, генерал!
Гудериан непривычно засуетился.
— Конечно! Экипажи давно вас ждут, мой фюрер!
Шарлевилль
Фон Люк искоса посмотрел на собравшихся офицеров, среди которых он был самым молодым и по возрасту, и по званию. Собравшиеся командиры полков и батальонов уже отдохнули за эти дни, на мундирах светились заслуженные в боях награды.
