— Я вовсе не с генералом беседовал.
— Как не с генералом, а с кем же?
— С Андроповым, шефом КГБ.
— Ты шутишь?
— Какие шутки. Шутки кончились, теперь начинается работа и надо понимать серьезнее, чем ты и я думали.
— Почему ты так считаешь?
— Потому что меня приняли на работу в органы и с понедельника начинается моя новая служба. Вот такие пироги, дорогая.
— Как, так сразу?
— Нет, они будут проверять мои анализы, нет ли у нас родственников, живших на оккупированной территории и тому подобное. Все давно проверено и решено. С понедельника ни ты, ни я больше в КБ не работаем. Жить первое время скорее всего будем где-нибудь на загородной даче, вроде той, где были сегодня. Так что надо подготовить родителей, придумать что-то, только так, чтобы поменьше вопросов было, поняла?
— Да.
— Вот и отлично. И вообще, наша жизнь теперь круто меняется, так что будем жить и поступать сообразно складывающейся ситуации. Ты сама говорила, что мы сами определяем свой путь. Вот и выбрали. Что получится, не знаю, но отступать поздно, обратной дороги нет.
— Я понимаю, — вдруг с грустью сказала Ирина и, прижавшись ко мне, произнесла:
— Прости Алеша.
— За что? — удивленно спросил я, обнимая жену.
— Ведь это я подтолкнула тебя на этот шаг, может глупо все это было с моей стороны?
— Глупая ты. Я и сам хотел так поступить, просто ты чуть-чуть подтолкнула меня и ускорила принятие решения, а вот если бы я не хотел, вряд ли у тебя что-то получилось бы. Упрямства у меня хватает.
Я поцеловал её и успокоившись, мы прошли в арку и направились к Ириным родителям.
— Ну вот, а мы тут вас заждались, — произнес Анатолий Сергеевич, Ирин отец, открывая дверь, — обещались к обеду, а время пятый час. Мы уж позвонили твоим, они говорят, еще с утра уехали. Мы стали волноваться, не случилось ли чего, где вас черти носили? — сердито, но довольный, что все в порядке и мы наконец приехали, произнес он.
— Отец, кончай на них ворчать, значит дела были, раз задержались, — сказала Марья Федоровна, вышедшая нам навстречу, целуя меня и Иру.
Родители Иры были очень приятные люди. Они понравились мне с самого начала. Анатолий Сергеевич работал на заводе слесарем-сборщиком, а Мария Федоровна там же технологом в цеху. Хотя у них не было высшего образования, Анатолий Сергеевич закончил ПТУ, а Мария Федоровна, заводской техникум, но оба были очень интеллигентными людьми. Я даже был удивлен, когда узнал, какое у них образование. Видимо правильно говорят, что интеллигентность, это врожденное качество, а институт дает лишь знания, но никак не делает человека культурным.
Мы разделись и прошли в комнату, где уже был накрыт стол. Родители ждали нас и потому не обедали. Я решил, что не буду ходить вокруг да около и потому, когда мы сели за стол и Ирин отец разлил по рюмкам настойку, которую он собственноручно готовил из ягод, я встал и сказал:
— Давайте выпьем за мою новую работу. Мы собственно потому и задержались, что работа есть работа. Меня приняли на работу в комитет государственной безопасности. Такие вот у нас новости.
Мария Федоровна от удивления чуть не выронила рюмку из рук и потому поставила сначала её обратно на стол, а Анатолий Сергеевич, посмотрев на меня сказал:
— Стало быть КБ сменили КГБ. А что мать, сейчас не тридцать седьмой год. Народ там вроде нормальный работает, а работа она везде работа, главное чтобы делать все по совести и с душой. Так что за тебя затек, и твое повышение.
Я понимал, что они наверняка захотят узнать какие-то подробности, но из тактичности молчали. Когда Ира стала помогать матери уносить тарелки и накрывать стол к чаю, мы остались с её отцом вдвоем. Я первым начал разговор:
— Нам предстоит первое время что-то вроде учебы, поэтому некоторое время нас не будет. Это я к тому, чтобы вы не очень волновались.
— Это как понимать? Что и Иришка с тобой будет?
— Ну да
— Надеюсь вы не в разведчики готовитесь?
— Да нет. Для этого языки надо знать хорошо. Оперативная работа, но и она требует спецподготовки.
— Понятное дело. Офицерское звание дадут?
— Конечно.
— У нас на заводе из цеха ребят тоже приглашают, особенно после института, так что ничего удивительного. А Иришка успеет институт-то закончить? Ей ведь вот-вот диплом защищать?
— Конечно. Мы его уже почти написали и чертежи практически готовы.
— Это хорошо. Значит решил сменить профессию?
— Вроде того.
— Ну дай Бог, — и он налив наливки, сказал:
— Пока женщин нет, давай выпьем за то, чтобы звезды, падающие на погоны были за дела, а не за делишки.
— Я постараюсь.
— Во-во, ты уж постарайся. А то знаешь, как Островский говорил, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.
Мы чокнулись, в этот момент в комнату с подносами вошли Ирина с мамой.
— Мам, ты смотри, как всегда они без нас втихаря.
— Так ведь тут как раз оставалось только на две рюмки, вам бы все равно не хватило, — шутливо произнес Анатолий Сергеевич.
— Вот и надо было по пол рюмочки. Пили ли то хоть за нас, за женщин?
— Конечно, — произнес я. Однако по-моему лицу было видно, что они вряд ли поверили, и потому обе дружно рассмеялись.
Мы засиделись допоздна и домой вернулись почти в двенадцать. Родители уже спали. Только утром, я рассказал им, что мы с Ирой скоро уедем и где будем работать. Отец спокойно воспринял это известие, а вот мать, почему-то расстроилась, посчитав, что я напрасно решил идти работать в эту организацию, что работа там сложная, нервная, и вообще все это ни к чему. Я не стал переубеждать мать, а только сказал, что сделанного не вернешь, и что каждый сам выбирает, как ему жить и чем заниматься. Матери лишь пришлось с этим согласиться, но в душе она была явно огорчена моим решением и потому осталась при своем мнении.
В понедельник утром, когда родители уже ушли на работу, а мы с Иришкой завтракали, раздался телефонный звонок. Я поднял трубку.
— Алло, это Алексей Михайлович?
— Да, я слушаю.
— Моя фамилия Круглов. Мне поручено вас встретить и согласно субботней договоренности сопроводить.
— Вас понял, — ответил я.
— За вами заедут через час. Из вещей возьмите только нательные вещи и что-то личное. Всего доброго.
— Всего доброго, — я повесил трубку и на немой вопрос Иры ответил, — Через час за нами заедут, так что давай собираться.
Все вещи мы уложили в чемодан, который я обычно брал, когда ездил в отпуск. Из личных вещей, мы взяли альбом с фотографиями, Ира положила свою любимую плюшевую куклу, у которой постоянно отрывалась рука и её приходилось то и дело пришивать, а я зачем-то взял шахматы, хотя играл в них плохо и довольно редко. Когда все было собрано, и мы были готовы, Ира вдруг присела на край кровати и сказала:
