Я кивнул.
«Значит, получается так, — подумал я, закручивая крышку на бутылке. — Никого я пока не пробудил, а просто активировал резервный источник питания в той комнате и всё. Только мне вот пока непонятно, как страж допустил до такого? Сам, что ли, не мог нажать на тот стержень, пока был в таком же состоянии, как и сейчас? Или что-то здесь произошло непредвиденное, какой-то сбой, и из-за него он экстренно перешел в энергосберегающий режим? Ладно, узнаю об этом позже… если, конечно, выживу. По-моему, этот Гетар не собирается со мной церемониться».
Сейчас мне ясно только одно — он выполняет какой-то свой, прописанный ему ранее протокол, и только после этого примет решение — допустить меня к пробуждению зотэрианцев или всё-таки уничтожить. Ну что же, мне скрывать нечего, я готов рассказать ему всё, что знаю, не зря же я к этой встрече так тщательно готовился.
Мне уже стало понятно, что по моим эмоциям он считывает всё, что ему нужно, поэтому сказал ему прямо:
— Если не упускать никаких деталей и рассказывать всё подробно, то это может занять немало времени. Ведь по нашим расчетам с того момента, как остатки клана Кинхов и всех остальных зотэрианцев спустились в убежище, там, — я направил указательный палец вверх, — прошло более пяти тысяч лет, или, как говорил нам Крон в своем послании — местных циклов. Местный цикл — это двенадцать месяцев. Месяц распределяется на разное количество дней — семь месяцев по тридцать одному дню, четыре по тридцать дней и один двадцать восемь или двадцать девять в зависимости от того високосный это год или нет.
Я на миг прервался. Страж застыл как статуя и, не мигая, смотрел прямо мне в глаза. В этот раз я не ощущал в отношении себя никаких негативных эмоций, поэтому спокойно продолжил:
— Високосный год наступает раз в четыре года. В одном дне — двадцать четыре часа, в одном часе — шестьдесят минут, в одной минуте — шестьдесят секунд, в одной секунде…
— Шесть тысяч четыреста восемьдесят семь местных циклов, два месяца и двадцать четыре дня, — перебив меня, проговорил Гетар, затем приподнял руку и шевельнул пальцами. — Продолжай.
Я удивленно посмотрел на него. Ого-го! Без малого шесть с половиной тысяч лет? Да уж… Профессор Боголюбов сильно ошибался в своих расчетах.
Несмотря на хорошее самочувствие, слабость во всём теле всё еще давала о себе знать и я, чуть подумав, нерешительно спросил:
— Можно мне присесть? Рассказ будет долгий, а я еще не совсем восстановился после… — не успел я договорить, как за моей спиной раздался легкий хлопок.
Обернувшись, я увидел странное приспособление, напоминающее чуть скошенный гриб на тонкой ножке. «Гриб» как бы вырос прямо из пола и казался мне каким-то хрупким и совсем ненадежным.
Страж указал на него рукой и коротко бросил:
— Садись.
Осторожно, опасаясь, как бы не сломать своим весом, я опустился на эту импровизированную табуретку, и в тот же миг она стала активно подстраиваться под мои пропорции. Появилась удобная спинка, сиденье стало шире и немного вытянулось вперед. Прошло всего пару мгновений, и я с комфортом расположился в очень удобном кресле, положив руки на широкие подлокотники.
Страж не сдвинулся с места и остался стоять, заложив руки за спину.
— Начну с момента, как при помощи ваших технологий Крон устроил ловушку остаткам флота Митхар, которые кинулись за вами в погоню. Как вы, наверное, знаете, в этой планетарной системе сделать это было проще всего! Все вы к этому моменту уже спустились сюда в убежище, и Крон запечатал единственный вход своей кровью…
Зор так Зор
Я шел вслед за Гетаром по нескончаемо длинному коридору и с интересом поглядывал на его мощную, перевитую рельефными мышцами спину. Несколько минут назад я закончил свой рассказ, который растянулся на неопределенное время, может быть, даже и на сутки, уже и не знаю точно. Пережив столько потрясений, да еще находясь в замкнутом пространстве, я совсем потерял счет времени.
Мои, казалось бы, сверхнадежные водолазные часы вышли из строя сразу же, как только я попал к стражу. Все электронные устройства, которые были на мне, разом разрядились и теперь представляли собой никому не нужный хлам. Одним словом, я не понял, сколько всего прошло времени с начала моего рассказа, но одно знал точно — за это время я успел еще раз как следует проголодаться, и мне снова пришлось прикладываться к бутылке с дедовским нектаром. Это я так для себя назвал ту смесь, что передал мне дед перед погружением. И еще… За время моего рассказа я, как ни старался экономить, но полностью выпил одну из трех полуторалитровых бутылок воды — заботливый дед запихнул мне их в рюкзак еще на поверхности.
Про Гетара могу сказать только одно — слушатель из него, надо заметить, вышел несколько необычный. За время моего длинного рассказа он так ни разу и не проявил к сказанному мной хоть какого-нибудь интереса. Стоял как статуя, тупо уставившись на меня немигающим взглядом. Ни разу не перебил, не задал ни одного уточняющего вопроса. Даже упоминание о медальоне с шеи воина Митхар никак его не расшевелило. А ведь по утверждениям отца и деда, это был какой-то там очень хитрый ключ. Знать бы только еще от чего он…
Сначала из-за отсутствия хоть какой-нибудь реакции с его стороны мне было как-то не по себе, затем я привык и к концу рассказа уже не замечал ни Гетара, ни его стеклянного взгляда. Хотя нет, было два момента, когда страж проявил хоть какие-то эмоции. Когда у меня пересохло в горле, и я достал из рюкзака бутылку воды, страж, не меняя выражения лица, протянул ко мне руку ладонью вверх. Осторожно, не делая резких движений, я положил бутылку ему на раскрытую ладонь и, шагнув назад, замер в ожидании. Пронзительно-синие глаза стража пристально уставились на пластиковую бутылку с водой. Через несколько секунд он так же без эмоций вернул ее мне обратно.
— Продолжай.
Кивнув, я набрал в рот воды, прополоскал горло, проглотил и сел обратно в кресло. Вытерев рот ладонью, я поставил бутылку рядом с нектаром и продолжил свой рассказ.
И второй раз Гетар проявил хоть какие-то эмоции, когда в своем рассказе я подошел к месту, когда мы с дедом вскрыли гробницу Крона. В этот момент его пронзительный взгляд проник мне прямо в душу. У меня от этого сразу сильно закружилась голова, и всё поплыло перед глазами. Но через пару секунд опять всё пришло в норму.
Своеобразный детектор лжи, я так понимаю? Ну да ладно! Это полностью его право.
Сначала я рассказал стражу о том, что мне было известно из золотых пластин Зевса и Ареса. Я уже давно их все систематизировал, и у меня появилась более-менее четкая картина того, как в те давние времена всё происходило на самом деле.
Начал я свой рассказ с того, как жил и сражался с митхарианцами Крон на этой планете. Затем перешел на его сына Зевса, потом на Ареса, Фобоса и так далее… Я описывал эпизоды их борьбы с выжившими змееголовыми после разрушительного импульса. Рассказал про наши родовые усыпальницы, тайники и множество трофеев от Митхар. Не забыл упомянуть и то, как наш род скрупулезно копил эти богатства, пряча их в тайниках, ожидая момента пробуждения Зотов.
Я хорошо подготовился к этому рассказу. Мне почему-то всё время казалось, что как только я пробужу Зотов, то они первым делом начнут расспрашивать меня о том, что происходило на Земле, пока они находились в спячке. Как они начнут интересоваться судьбой Крона и его ближайших потомков. Всё-таки, как-никак, он — глава клана, и что ни говори, а он самоотверженно принес себя в жертву ради спасения всех остальных. Мне, правда, не совсем понятно, почему он остался на поверхности в одиночку, и никто из зотэрианцев или таких вот несокрушимых стражей не вызвался ему помочь? Но надеюсь, что когда мне удастся пробудить спящих, всё станет ясно и понятно.
В свободное от раскопок время я только тем и занимался, что скрупулезно штудировал золотые пластины и свою Родовую книгу, тщательно готовясь к этой непростой и долгожданной встрече. Мне удалось систематизировать всё, написанное там, и придать этим записям хоть какую-то последовательность. Получалась длинная, очень интересная и познавательная история. Но к моему великому сожалению, далеко еще не полная. Большая часть тайников еще пока не вскрыта, а там может быть целое море различной полезной информации, которая, без сомнения, еще прольет свет на многие моменты из жизни моего великого рода.
