можно, ежели знаешь, куда бить.
– Непростой ты казак, княже, – задумчиво хмыкнул Ефим, с интересом разглядывая парня.
– Пластун я, друже. Сам пластун и пластунов на Кавказе учу, – вздохнул Елисей и, оглядевшись, добавил: – Этим двоим рты заткнуть, а с этим сударем я побеседую по душам, – указал он на седого.
– Этот не скажет ничего, – отмахнулся Ефим. – Каторжный. Битый. Юлить станет, выть, плакать, а нужного не скажет.
– Ну, это смотря как спрашивать, – усмехнулся Елисей так, что бывший егерь невольно вздрогнул.
* * *
Наталью Тарханову нашли в потайном подвале. Точнее, в подвале соседнего здания, куда из лавки был прорыт потайной лаз, вход в который был замаскирован под стеллаж со всякой всячиной. Елисей отдал должное хитроумности криминальных ловкачей, умудрившихся сделать все так, что, не зная, и не подумаешь, что за полками имеется дверь. Ее и открыть-то было не так просто.
Нужно было встать на определенную доску и потянуть на себя гвоздь, торчавший из стены. Но прежде чем войти, требовалось еще обезвредить самострел. Елисей, помня, что подобные хитрости в этом времени пользовались большой популярностью, пустил первым пугливого мужика, прижав к горлу седого лезвие кинжала. Один погибнет или сбежит, второй останется.
Именно так он и объяснил троице бандитов, когда добился от главаря нужных ответов. Девушка, опоенная настойкой опия, мирно спала на какой-то лавке, связанная, словно курица на продажу. Оставив пленных на попечении Ефима, парень ловко срезал с нее веревки и, подхватив на руки, понес обратно в лавку. Разбираться с тем, чей подвал использовали бандиты и куда ведут очередные проходы, он решил оставить контрразведке.
Вынеся княжну в лавку, он снова связал бандитов и отправил Ефима за коляской. А заодно велел отправить весточку полковнику Юровскому. Ему, как исправному служаке, все эти катакомбы могли очень пригодиться. Убедившись, что бывший егерь убежал, парень ухватил седого за шиворот и, оттащив в соседнюю комнату, тихо приказал:
– Ну, рассказывай.
– Чего еще-то? – угрюмо уточнил бандит, сплевывая кровь из разбитого рта.
– Общак ваш где? – прямо спросил Елисей. – Только не говори, что не знаешь. Я, прежде чем войти, вас долго слушал и знаю, что ты с ним уйти хотел. Так что? Мне продолжить, или сам скажешь?
Вздохнув, седой с ненавистью посмотрел на своего мучителя и, вздрогнув, тихо проворчал:
– Откуда ж ты взялся такой? Молоко на губах не обсохло, а кровь словно воду льешь.
– Я, дружок, с Кавказа. С абреками резаться начал еще мальчишкой. Так что вас троих словно баранов освежую и не вздрогну. Приходилось видеть, как человек без шкуры выглядит?
– Да чтоб тебя, – содрогнувшись, прохрипел седой. – Ладно, слушай. За Нарвской заставой через полверсты тропка влево уходит. Там болотце малое. На том болотце старая ива. А под ее корнями сундук. Там все. Только сразу скажу. Тебя за тот общак Иваны на ножи поднимут, и года не пройдет.
– Пусть на Кавказ приезжают, – усмехнувшись, кивнул парень. – Есть у меня среди абреков людоловы знакомые. Рабов османы с удовольствием покупают. Туда все и поедут.
– Ну, мое дело прокукарекать, а там хоть не рассветай, – зло огрызнулся седой.
– Я вот еще что спросить хотел, – вспомнил Елисей. – Чего это ты через окраину решил к османам идти?
– Да не к османам, – скривился бандит. – Продал бы девку, от этих избавился и с хабаром к литвинам бы ушел.
– Язык их знаешь. Сам, что ли, оттуда? – задумчиво хмыкнул Елисей.
– И вправду слушал. Ловок, бес. Мы и не услышали, как вошел, – оценил седой. – Чего теперь с нами-то будет?
– А это не я. Это теперь князь Тарханов решать станет, – пожал Елисей плечами. – Знаешь, кто это?
– Имя слыхал, а вот чем промышляет, не ведаю, – угрюмо буркнул седой.
– Промышляет? – иронично усмехнулся парень. – Это ты промышляешь, рожа, а князь Тарханов всей контрразведкой ведает. Так что влипли вы, господа разбойники, как кур в ощип. Он прикажет, и вас на колья насадят, имени не спрося. Считай, что нет вас больше.
– Как так-то? А суд? – растерянно спросил бандит.
– Он вам и суд, и прокурор, и стряпчий с адвокатом. Развелось вас, тварей, патронов перестрелять не хватит. Ничего, ножами управимся, – прошипел Елисей и, ухватив его за шиворот, поволок обратно к подельникам.
– Погоди, казак, погоди, – захрипел седой. – Выкуплюсь я у тебя. Сам всю жизнь на старость собирал. И золотишко там есть, и камушки, и просто червонцев на три жизни хватит. Все твое будет, только уведи меня отсюда. После, когда схрон мой заберешь, отпустишь. Я тебе место покажу, где меня укрыть можно. Сам сходишь, заберешь, а после схрон и откроешь.
– Ну, и где тот схрон? – чуть подумав, поинтересовался Елисей.
– Пустырь за Путиловским заводом знаешь?
– Угу.
– Так вот, с дальнего конца у забора того завода домишко горелый стоит. Под печкой, сзаду, кирпичи вынимаются. Там все найдешь, – понизив голос до едва слышного шуршания, рассказал бандит.
– Ясно. Врешь, как сивый мерин, – хмыкнул Елисей и, ухватив его за ворот рубахи, потащил дальше.
– Правда это! – извиваясь и дергаясь всем телом, задушенно хрипел седой. – Истинный бог, правда. Руки развяжи, крест целовать стану.
– Заткнись, – встряхнув его, словно старую тряпку, приказал Елисей.
Затащив седого в комнату, где на полу лежали связанные бандиты, а на лавке мирно спала беглянка, он швырнул его в угол и, брезгливо отряхнув руки, внимательно осмотрелся. Трусливый лежал, как бросили. А вот третий, самый здоровый, явно пытался развязаться. Присев над ним, Елисей быстро осмотрел веревки и, подхватив еще один обрезок, накинул петлю ему на шею.
– Вздумаешь ноги опустить, сам себя задавишь, – сообщил он хрипящему бандиту, жестко подтягивая ему ноги к затылку.
Спустя часа полтора в коридоре послышались шаги, и вошедший Ефим с ходу сообщил, утирая выступившую на лбу испарину:
– Все исполнил, княже. Коляска твоя во дворе. А за этими сейчас подъедут.
– Добре. Тогда я княжну домой повез, а ты встречай, – кивнул Елисей.
– Исполню, – решительно кивнул Ефим, вынимая откуда-то из-за спины охотничий нож.
– Ты все время в том трактире обитаешь? – чуть подумав, уточнил парень.
– Там и живу, – вздохнув, кивнул егерь.
– Закончу дело, найду тебя. Поговорим, – пообещал Елисей, подхватывая девушку на руки.
Вынеся княжну через заднюю дверь во двор, он подошел к своей коляске и, аккуратно уложив девушку на сиденье, велел Любиму:
– К дому Тархановых. Только на улице не останавливайся. Во двор въезжай. Не надо, чтобы девчонку в таком виде заметили, – коротко пояснил он, поднимая полость.
– Исполню, княже, – очень серьезно кивнул Любим, тряхнув поводьями и ловко разворачивая коляску буквально на пятке.
Выбравшись на улицу, коляска пошла быстрее, и
