– Смех смехом, однако, некоторым весьма достойным людям уже не посчастливилось расстаться с министерскими креслами, – ответил на шутку Валуев.
– Да, что вы говорите? – всплеснул руками Блудов. – И кто же эти несчастные?
– Зеленов и Головин, – ответил за министра внутренних дел Мельников. – И не так уж государь был неправ на их счет. К тому же в железнодорожном деле его знания меня приятно удивили.
Не могу ничего сказать о военных и административных способностях Николая Александровича, а тем более о его железнодорожных познаниях, – медленно, обдумывая свои слова, вступил в беседу министр финансов, Михаил Христофорович Рейтерн. – Но отношении политической экономии государь слаб, – помолчав, пожевал он губами. – Да. Весьма слаб.
– Господа, Его Императорское Величество просит Михаила Христофоровича, – прервал их беседу вышедший из кабинета Императора лакей.
– Прошу меня простить, господа– министр финансов раскланялся с коллегами и сделав несколько шагов исчез за широкой дверью ведущей в приёмную Императора.
Самый важный и вместе с тем волнительный разговор в этот день состоялся у меня с Рейтером, министром финансов. Мне ещё никому не доводилось признаваться кто же я на самом деле такой.
Я ждал его в своем кабинете как на иголках, от былого спокойствия не осталось и следа. 'Черт, нервничаю как перед первым свиданием,' – подумал я. 'И что же он не идет? Он что издевается?'
Когда Рейтерн, наконец, вошел в кабинет, мое волнение только усилилась. Я в который раз заколебался. Говорить? Или может присмотреться к нему ещё немного получше? Нет, ну сколько уже можно в самом деле! Чем дольше я буду тянуть, тем труднее мне потом будет решиться на откровенный разговор. По всем источникам доверия заслуживает? Да! Лоялен? Да. Наконец, решившись, я резко поднялся со своего места.
– Михаил Христофорович, прошу вас, следуйте за мной.
У моего кабинета по какой-то неведомой мне причине было целые две уборные. Я, не найдя у себя отличай анатомических отличай от остальных людей, резонно решил что мне должно хватить и одной. Вообщем, недавно одну из них, по моему приказу переделали в секретный и относительно небольшой кабинетик. Вот в этот самый кабинетик я и привел немного удивленного таким приемом министра финансов. Я хотел исключить малейшую возможность, что наш разговор будет услышан. Прослушать же этот кабинет, после всех принятых мною мер, как я убедился на практике, было просто невозможно.
– Располагайтесь, – коротко ответил я на полный удивления взгляд министра. – Михаил Христофорович, сегодня я открою вам секрет, который навсегда должен остаться в этой комнате. Вы не должны разглашать его никому. Ни родным, ни друзьям, ни близким, ни батюшке на исповеди, ни кому-либо ещё. Вы меня понимаете? – дождавшись утвердительного кивка, я продолжил. – В случае нарушения вами данного мне слова последствия будут самыми печальными и, вероятно, не совместимыми с жизнью. Причем не только для вас, но и для тех, кого вы в секрет посветили, – тут я не шутил, с Игнатьевым этот момент прорабатывался. – Если вас смущают подобные условия, вы можете отказаться прямо сейчас. Правда отказаться придется и от должности министра финансов. Люди не умеющие держать в секрете тайны на столь высоком посту мне не нужны.
– Я слушаю вас, Ваше Величество, – склонил голову он, приготовившись слушать.
– Вы, верно, помните ту болезнь, которая едва не свела меня в могилу сразу после смерти моего отца? – дождавшись утвердительного кивка, я продолжил. – Все тогда ещё удивлялись моему чудесному выздоровлению, ну вы помните. А выздоровление и вправду было чудесным. Если бы не вмешательства высших сил, лежать бы мне рядом с отцом в Петропавловском соборе…
Далее я рассказал ошеломленному и сперва немного…, ну, ладно не немного, а очень даже скептически настроенному (хотя он, как мог, старался этого не показать) министру, лишь немного переделанную в начале историю России. Я немного соврал и не стал говорить всей правды. По моей версии, некто Ангел спас меня от неминуемой смерти два месяца тому назад. А также открыл мне страшный конец доигравшегося человечества. Затем оставил мне в дар предмет, хранящий невиданное количество информации и был таков. Почему мой отец скоропостижно умер, хотя, судя сведениям из моего подарка, должен был ещё жить и жить, я не знаю. Предположил, что раз некто Ангел вмешался в мою жизнь уже после смерти моего отца, который умирать был не должен, без сверхъестественного вмешательства здесь не обошлось. Далее я принялся рассказывать 'открывшуюся' мне картину будущего. Впрочем, я не стал вдаваться в детали, частично достигнув первоначальной цели – убедить и напугать. Весь мой рассказ занял не более получаса, окончившись наступлением радиактивной зимы на планете.
Рейтнер молчал. Я явственно видел тени противоречивых эмоций пробегающие по его лицу. Ага, и надо бы поверить, но… Увы! Всякий здравый смысл говорит, что это просто невозможно! Причем невозможно, потому что невозможно никогда! Ну что ж, у меня приготовлено достаточно средств для его дальнейшего убеждения. Если Михаил Христофорович не дурак, а он не дурак, то будет вынужден воспринять свершившееся как удивительный факт и смириться с ним.
– Ваше Величество, – перебил мои мысли Рейтнер. – Все это слишком невероятно чтобы я вот так сразу вам поверил, при всем моем к вам глубочайшем уважении… Быть может у вас есть какие-нибудь доказательства вашей невероятной истории?
– Что ж, я предусмотрел ваше недоверие. Вот эти стопочки бумаг на полу, – я указал на заваленный документами угол комнаты, – содержит огромное количество данных о будущем мире, экономике России и вообще об экономике в целом. Я как мог, постарался рассортировать их, но не слишком в этом преуспел. Так что, читайте, изучайте, конспектируйте, но ничего отсюда не выносите. Думаю, даже после предварительного ознакомления, последние ваши сомнения в моих словах будут развеяны. За сим позвольте откланяться. Дела.
Снова оказавшись в своем основном кабинете, я подошел к резному шкафу из красного дерева и извлек из его недр открытую бутылку вина и бокал. Не чувствуя вкуса махнул полный бокал темно-красного вина и усмехнулся. Спустя две минуты.
– Товарищ Блудов, – вынимая трубку изо рта и неумело изображая грузинский акцент, начал я, – есть мнение, что вы не справляетесь с возложенными на вас обязательствами.
Блудов шутку не оценил. Ну ещё бы! Для этого ему надо было родиться минимум на один век позже. Да и парочка только что смещенных мной министров не очень способствовала веселью.
