— И что дальше? — Коля с интересом наклонился вперед. — На чем вы остановились?
— Прости, но это государственная тайна. Я не могу тебе сказать, — Дима отвернулся к окну.
— Ах вот так, значит, да? Я-то думал, мы друзья. Но ты теперь предаешь меня на каждом шагу.
Кукарский некоторое время смотрел на товарища, пытаясь понять, в шутку он или всерьез. Однако в камере царил полумрак, и выражение глаз понять было невозможно.
— Но послушай, Коль, — наконец сказал Дмитрий, — ты ж сам должен понимать, у меня не было другого выхода. Я спасал Любу, спасал тебя, черт возьми! КГБ являлось нашим врагом, а я сделал их нашими союзниками.
— Ага, за счет своих идей. Будь проклят тот день, когда я показал тебе дорогу в прошлое!
Коля с досадой потер лоб.
— Ну зачем ты так! — огорчился Димка.
Наступила тишина, вселенская тишина, полная мыслей, разочарований и надежд.
И оборвал ее конвой, который пришел за пленниками. Двое в форме, вооруженные автоматами, вывели Кукарского и Герасименко из камеры, полутемными коридорами провели к выходу на задний двор.
Едва друзья глотнули свежего майского воздуха, как их тут же законсервировали в черный минивэн. В салоне они остались наедине друг с другом — водительское отделение пряталось за тонированной перегородкой из стекла.
Автомобиль понесся прочь. Окна, кстати, отсутствовали. Лишь вялый свет салонной лампочки выдавал очертания друг друга.
Первым созрел Кукарский.
— Интересно, куда нас везут? — осведомился он у стен.
— Наверно, к пещерам, для, так сказать, следственного эксперимента, или как это у них там называется, — предположил Колька.
— То есть они попрутся с нами в прошлое и все испортят, — протянул Дима. — Надо как-то отсюда выбираться.
С этими словами он стал тормошить внутреннюю ручку выдвижной двери. Но та не поддалась. Ни с первого раза, ни со второго, ни с третьего. Имелся, видимо, какой-то секрет — отпереть минивэн можно было только снаружи.
— Да ты посмотри, скорость-то какая! — усмехнулся Коля. — Даже если откроешь, как прыгать? Чтоб все переломать?
— Уж лучше ноги, руки переломать, но от них отвязаться, — в сердцах бросил Димка и опять начал дергать дверь.
Но та упорно не поддавалась.
Все кончилось на том, что машина неожиданно остановилась сама, и дверь открыли снаружи. В салон заглянуло словно высеченное из камня скульптурное лицо Игоря Игоревича.
— Выходите оба! — негромко скомандовал подполковник.
Друзья удивленно переглянулись.
— Где мы? — спросил Димка.
— Недалеко от Кунгура. Дальше доберетесь своим ходом.
И подпол отступил, пропуская их на свет божий.
— То есть как это? — опешили оба, так что даже не поспешили вылезти.
— А вот так, — офицер вздохнул. — Я слышал ваш разговор в камере.
— Стоило догадаться, — пробормотал Коля, начиная выбираться из машины.
— Это странно, может, для вас прозвучит, — заметил эфэсбэшник, держась рукой за дверь (сейчас он был в спортивном костюме), — да, странно прозвучит, но тот, про кого вы говорили — Игорь Кирыч — он мой отец. Он завещал вас не трогать. Просто я не сразу понял, что вы это вы.
— Ах вот оно что! И как именно он упоминал о нас? — возбужденно спросил Димка, высвободившись из минивэна вслед за товарищем.
Подпол закатил глаза.
— Двое человек придут из прошлого (именно эту фразу я долго не мог понять), один из них будет зваться Дима и упомянет меня как «майор Игорь Кирыч», ты должен будешь отпустить их, если я тебе дорог как отец.
— Значит, дорог? — съязвил Коля, встав на обочине.
— Отец пропал без вести, когда я был маленький. Это специальное письмо, оставленное им для меня взрослого.
— При каких обстоятельствах он пропал? — спросил Кукарский, машинально поправляя ремень на джинсах.
— Он ушел из семьи, — грустно сказал Игорь Игоревич, отступив к передней двери. — Раньше мать всегда говорила, что он погиб на задании. Но когда я вырос, то узнал, что он просто ушел из семьи, а также перестал появляться на службе. То есть он просто пропал без вести.
— А относительно нас ничего больше он не написал?
— Нет, — подпол прислонился к передней двери, во рту у него мелькнуло что-то типа зубочистки.
Дима и Коля теперь стояли в шаге от него, не зная, как применить себя, и как отнестись ко всему услышанному. В их душах поднималось тепло, а в мыслях роились вопросы.
— Значит, больше ничего, — задумчиво пробормотал Кукарский. — Странно… Придется спросить у него самого.
— Вот что, дорогой, — Коля подошел к подполковнику и неожиданно по-дружески положил ему руку на плечо, хотя для этого пришлось вытянуться во весь рост и даже выше. — Если мы снова увидимся, мы обязательно расскажем тебе о том, куда пропал твой отец. Если нам удастся прояснить ситуацию.
— Да, надеюсь, — офицер освободился от руки Коли и открыл переднюю пассажирскую дверь. — Я бы рискнул отправиться с вами и увидеть отца, но ученые наложили на это строгое табу.
— Все правильно, — заметил Димка. — Мы тоже так и не смогли встретиться там с родными. И потом уж больше не пытались.
— Ну и черт со всем этим! Желаю вам удачи! — бросил Игорь Игоревич, махнул рукой и скрылся в автомобиле.
Черный минивэн тронулся с места, резко развернулся прямо на дороге и помчался обратно. Некоторое время товарищи наблюдали, как он превращался в мелкую точку. Наконец и она исчезла. Димка и Коля двинулись в противоположном направлении, в сторону пещер.
— Ну и… что будем делать? — вздохнул Герасименко, пнув на обочине камешек.
— Что-что, валим в СССР! Неужели твои мысли не совпадают с моими? — Димка расстегнул ворот рубашки, ему стало душно, несмотря на полевой ветерок.
Впрочем, ветерок был вялый. Все-таки день разыгрался жаркий, во всех смыслах.
— Да совпадают мысли, совпадают, — с легким недовольством ответил Коля. — Ты отправишься к своему кагэбэшнику, а я к Любе. Может, ты наконец скажешь, что вы там задумали со своим Кирычем? Поехать к Горбачеву, да?
— Нет, к Андропову, — Димка махнул рукой, ему уже стало все равно.
— Только и всего? То же мне, государственная тайна.
И они молча пошли по обочине вдоль дороги.
Дима Кукарский и Кирыч на встрече с генеральным секретарем ЦК КПСС
На день позже этих событий Димка с Кирычем сидели в самолете. Они летели в Москву на встречу с генеральным секретарем Андроповым. Уж как там Кирыч выбил аудиенцию у главнейшего, хотя и тяжело больного человека, для Димы оставалось секретом. Он и не пытался выведать тайну — понимал, что бывалый кагэбэшник не расколется. Правда, тот факт, что Андропов был главой ведомства, в котором служил Кирыч, мог иметь какое-то отношение к этому.
