В 11.26 лёгкий крейсер «Саутгемптон», ветеран боя 16 декабря, ведущий разведку впереди дредноутов Эван-Томаса, просигналил прожектором «Линейные корабли на SO», а в 11.28 повторил по радио: «Спешно. Вне всякой очереди. Вижу неприятельский линейный флот, примерный пеленг SO, курс противника NW. Моё место…».
Вдали уже можно было рассмотреть германский флот, растянувшийся далеко на юг и подходивший к месту боя восемнадцатиузловым ходом. В авангарде шли четыре новейших линейных корабля типа «Баден», за ними «кёниги» и «кайзеры», а в хвосте – восемь старых дредноутов типов «Остфрисланд» и «Позен». Дым из многочисленных труб нависал над ними чёрной тучей, скрывая концевые корабли и следовавшие за линкорами лёгкие крейсера и миноносцы прикрытия.
«Саутгемптон» сразу же оказался под сильным огнём из тяжёлых орудий и вынужден был непрерывно маневрировать, уклоняясь от каждого залпа. Немцы стреляли отлично, но каким-то чудом отчаянный разведчик избежал прямых попаданий.
Эван-Томасу следовало немедленно повернуть на север, навстречу Гранд Флиту, но британский адмирал допустил серьёзную ошибку: желая «выиграть солнце» и неправильно оценив направление движения германских дредноутов, он продолжал идти на юг, сближаясь с Флотом Открытого моря[36].
Во время короткой перестрелки с линейными крейсерами Бедикера «Уорспайт» получил попадание с «Мольтке» – 280-мм бронебойный снаряд попал в небронированную часть левого борта между главной и средней палубами и разорвался в командирском помещении, превратив его в груду обломков. Затем, оказавшись под огнём «макензенов», он получил ещё четыре попадания с «Шарнхорста» и, вероятно, с «Гнейзенау». Один 356-мм снаряд пробил шестидюймовую броню верхнего пояса на метр выше средней палубы и взорвался внутри корабля, кроша всё вокруг; второй продырявил верхнюю палубу и добавил внутренних разрушений. Третий снаряд прошёл сквозь заднюю дымовую трубу, ударился в броневые колосники, но не пробил их, а рикошетировал и разорвался с правого борта; следующий взорвался на верхней палубе и вызвал пожар кордита в носовой батарее противоминной артиллерии. Этим же снарядом были повреждены вентиляционные колодцы в носовом котельном отделении, которые заполнились дымом и газами от горения кордита; кочегары были вынуждены временно покинуть отделение, а затем некоторое время работать в респираторах.
Настоящие испытания начались, когда «Уорспайт» оказался под огнём сразу четырёх сильнейших дредноутов Хохзеефлотте – «Заксена», «Бадена», «Байерна» и «Вюртемберга». Всплески от падений немецких снарядов, дававших при взрыве столбы золотистого пламени, окружили «Уорспайт» со всех сторон.
Первый пятнадцатидюймовый снаряд угодил в заднюю надстройку и вызвал сильный пожар, следующий снаряд ударился в заднюю часть кормовой броневой палубы, идущей от кормовой броневой рубки к центральному посту, и почти разрушил её, согнув под углом в шестьдесят градусов. В 11.45, когда Эван-Томас наконец-то начал поворот своей дивизии на N, «Уорспайт» слишком приблизился к замыкающему кораблю своей колонны «Малайя» и, чтобы избежать столкновения, резко переложил руль вправо. Однако из-за перегревшегося подшипника рулевой машины при быстрой перекладке руля изогнулся и заклинился привод сервомотора.
Корабль рыскнул вправо, и никакие усилия рулём и машинами не могли его удержать. Пройдя вплотную под кормой «Вэлиента», «Уорспайт» продолжал описывать циркуляцию по направлению к неприятельским линейным кораблям, сблизившись с ними на расстояние в шестьдесят кабельтовых. Рулевой привод был исправлен через восемь минут, но эти минуты определили судьбу «Уорспайта» – 381-мм бронебойный снаряд с «Вюртемберга» ударил в подводную часть, пробил броню главного пояса и повредил водонепроницаемые переборки машинного отделения.
От полученной пробоины оказались затопленными несколько отсеков с левого борта, причем некоторые переборки, прилегающие к району затопления, стали деформироваться, и их пришлось подкреплять. Вода попала в машинное отделение; от принятой внутрь корабля воды линкор осел на полметра. Поступление воды через пробоину остановили матросскими койками, плотно забитыми внутрь заливаемых отсеков, но из-за полученного повреждения скорость хода «Уорспайта» снизилась с двадцати четырёх до шестнадцати узлов.
Немцы усилили огонь, и попадания в повреждённый линкор начались непрерывно. Один из снарядов залпа, упавшего возле борта «Уорспайта», отрикошетил, попал в крышу первой башни и сделал в ней вмятину; другой ударил в главный броневой пояс, обломил верхний угол одной из плит, проник внутрь корабля и там разорвался. Пятнадцатидюймовые германские снаряды легко пробивали шестидюймовую броню верхнего пояса (не говоря уже о небронированных частях) и рвались внутри корпуса, производя громадные разрушения – переборки скручивались, палубы проламывались, водонепроницаемые двери, задраенные на все задрайки, срывало с петель. Через пробоину, полученную от попадания снаряда в корму, было затоплено румпельное отделение; скорость линкора упала до двенадцати узлов.
Гибель «Уорспайта»
По примерным подсчётам, в «Уорспайт» на финальном этапе боя попало не меньше двадцати 356-мм и 381-мм снарядов – по нему одновременно стреляли восемь сильнейших германских кораблей. Дредноут держался, и даже энергично вёл ответный огонь, но в 12.15, после того, как у самого его борта взметнулись четыре высоких пенных столба от упавшего залпа, он вдруг начал валиться на левый борт и через шесть минут перевернулся и затонул.
«Малайя», замыкавшая колонну дредноутов Эван-Томаса, также стала мишенью для сильнейшего огня германских линейных кораблей. В 11.55 два бронебойных снаряда попали почти рядом в правый борт линкора – ниже ватерлинии, в район расположения нефтяных цистерн. Появился крен на правый борт, но его сумели быстро выровнять перекачкой нефти из цистерн правого в цистерны левого борта[37].
Следующим снарядом, попавшим в башню «Х», сорвало с болтов крышу башни, и она с лязгом подпрыгивала при каждом залпе. На «Малайе» же произошел редкий случай: два снаряда попали в одно и то же место – в шестидюймовую броню, защищавшую 152-мм батарею. Второе попадание оказалось для «Малайи» самым тяжёлым: снаряд разорвался в батарее и воспламенил кордит. Из полупортиков вырвалась стена огня, достигавшая высоты мачт, и с других кораблей казалось, что «Малайя» вот-вот взорвётся. К счастью для бриттов, на сей раз кордит только горел, но не взрывался. Тем не менее, разрушения и жертвы были огромными: когда противоминная батарея была освещена через запасную магистраль, она являла собой жуткую картину – всё было закопчено и оголено огнем, переборки камбуза, корабельной лавки и сушилки были выпучены и изогнуты самым причудливым образом, и вся палуба дюймов на шесть была покрыта водой. В воздухе висел душный запах горелого человеческого мяса – в батарее сгорело заживо не меньше пятидесяти человек.
