Генрих полез в карман, чтобы достать жетон, но тот куда-то исчез. Этого еще не хватало! Неужели посеял? Не может быть - вчера, когда он дома снимал пиджак, бляха была на месте. И утром не вываливалась, иначе он бы заметил...
Неизвестно на что надеясь, Генрих пошарил снова. Вроде бы, пальцы коснулись металла - но лишь на миг. Мелькнула паническая мысль - а может, и не было никакого жетона? Может, проблемы с памятью - не у конторы, а лично у него, Генриха? Никто его не восстанавливал на службе, а беготня за Сельмой просто пригрезилась...
Ну уж нет! Он почувствовал, что звереет.
С ума свести хочешь, ведьма? Выкуси! Не сведешь - будь ты теперь хоть четырежды баронесса. Все произошедшее с ним - реально, и он это знает точно. А значит, железяка в кармане, где и положено!
Жетон испуганно лег в ладонь, и Генрих, выдернув его из кармана, ткнул комику под нос. Светловолосый, однако, не впечатлился. Прочтя надпись, пожал плечами:
- И что из этого? Здесь академическое учреждение, а не шарлатанская лавка. Можете размахивать вашей бляхой, пока рука не отвалится. Мы не уйдем. Очень интересно, знаете ли, послушать, какие у вас вопросы к фройляйн Майреген.
- Ах, вам интересно? - вкрадчиво переспросил Генрих. Злость уже не рвалась наружу - горела ровным холодным пламенем.
- Да, представьте себе. В профессиональном, если угодно, смысле.
- Не уверен, что понял вас.
- Я докторант-юрист.
- Замечательно. Вы, часом, не слышали о взрыве в Речном проезде? Тот еще юридический казус. Два департамента ходят вокруг и не знают, за что хвататься. Все буквально на взводе. В такой ситуации любая попытка воспрепятствовать следствию нервирует и наводит на подозрения. Вам это понятно, герр докторант?
Тот несколько побледнел, но сдаваться не собирался:
- Мне непонятно, при чем здесь фройляйн Майреген. И не смейте мне угрожать...
- Юрген, Юрген! - взмолилась библиотекарша. - Прошу вас, не спорьте! Идите, я вас потом позову.
- Но, Анна...
- Уверяю вас, беспокоиться не о чем. Я отвечу на вопросы этого господина - наверняка это лишь недоразумение, которое тотчас же разрешится. И мы с вами будем вспоминать обо всем с улыбкой. Ну же, не будьте таким упрямым!
- Хорошо, Анна, - с достоинством сказал Юрген. - Но имейте в виду, мы ждем в коридоре. В случае чего, зовите нас, не раздумывая.
'Шалопаи', сверкая взглядами, потянулись на выход. Дождавшись, пока дверь за ними закроется, Генрих сказал:
- Вы молодец, Анна, благодарю вас. И извините за этот балаган - я просто не ожидал, что столкнусь тут с вашими... гм... поклонниками. А время терять не следует. В прошлый раз я сказал вам, что меня сняли с дела, но ситуация изменилась...
- Простите, - перебила она, - мы знакомы?
Генриха будто огрели по лбу дубиной. Он осекся на полуслове, а в ушах зазвучал издевательский голос Сельмы: 'Ты ее уже потерял'. Он воспринял те слова как угрозу - пусть не пустую, но еще не осуществленную. А ведь мог бы уже привыкнуть, что 'фаворитка' маниакально точна во всем, в том числе и в формулировках. Если обещала, что мир изменится, значит, так оно и случится. Сказала - потерял Анну, значит, действительно потерял...
- Я неудачно выразился, фройляйн Майреген, - выдавил он. - Имел в виду, что еще в прошлый раз хотел обратиться к вам, но обстоятельства не позволили. Вы ведь библиотекарь, работаете, среди прочего, с раритетами, а мне нужна была научная консультация...
Генрих умолк, заметив, как у Анны округлились глаза. Проследил ее взгляд и мысленно выругался - деревянная стойка, в которую он вцепился, густо покрылась изморозью.
- Не пугайтесь, - сказал он мягко. - Это лишь случайный эффект, растает через минуту...
Желая успокоить ее, сделал шаг за стойку, но девчонка испуганно вжалась в кресло. Генрих поднял ладони и отступил.
- Все, все. Смотрите, я уже ухожу. Сейчас вернутся ваши друзья. И вы были правы - это всего лишь недоразумение. Я ошибся и пришел не по адресу...
Больше всего он сейчас сожалел о том, что не умеет стирать память, как 'фаворитка'. Чтобы Анна заснула на полминуты, а проснувшись, просто забыла эту безобразную сцену.
Он выскочил за дверь и едва не сшиб кого-то из 'шалопаев'. Тот бросил ему в спину обидное замечание, но Генрих даже не обернулся. Он шел по длинному коридору, а солнце за окнами, красное от стыда, сползало за горизонт.
Пытаясь мыслить рационально, Генрих твердил себе, что такой поворот имеет, в каком-то смысле, свои положительные моменты. Сельма решит, что уже наказала Генриха, и оставит зеленоглазку в покое. Значит, Анну можно не прятать и лишний раз не пугать. Он полностью сосредоточится на охоте за ведьмой. Разберется с ней и узнает, как обернуть волну вспять. Наваждение развеется, и все станет, как прежде. Да, вот именно, все наладится...
Но на душе все равно было мерзко.
- Генрих, мой мальчик!
Он сообразил, что идет мимо приемной ректора. Говорливый колобок выкатился навстречу, словно караулил за дверью.
- Как вам не совестно? Совсем забыли старика! Не заходите, не звоните...
Второй раз за пару дней слушая этот укоризненный монолог, который как будто лился с заевшей граммофонной пластинки, Генрих улыбнулся помимо воли. Ну, хоть кто-то здесь его, Генриха, еще помнит...
- Как раз хотел заглянуть к вам, герр ректор. Оказался в городе по делам и не мог не навестить нашу славную альма-матер.
- Золотые слова, мой мальчик! Ах, если бы все наши выпускники рассуждали так же, как вы! Многие, вероятно, заподозрят меня в излишней сентиментальности, в склонности к старческому брюзжанию, но все же мне кажется, что молодые люди, пребывая в плену сиюминутных страстей, забывают порой о своих корнях...
Тараторя, он запер массивную дверь на ключ. Повинился:
- Мне очень стыдно, Генрих, что не приглашаю вас для беседы. Убегаю - через полчаса назначена встреча. И представляете, какая досада - мой новый секретарь-референт, милейший и очень толковый юноша, на выходных подхватил простуду и не сможет меня сегодня сопровождать. А я так на него рассчитывал! Он превосходно владеет материалом, помнит назубок все нужные цифры. Барон бы наверняка оценил...
- Прошу прощения, - Генрих навострил уши, - вы сказали - барон?
- Совершенно верно - барон фон Вальдхорн. Еду сейчас к нему.
- А зачем, если не секрет?
Получилось несколько нагловато, но Генриху в данный момент было плевать на вежливость. Ректор, впрочем, не обратил внимания:
- Ну что вы, какие секреты? Об этом весь город знает. В субботу был благотворительный бал, барон сделал университету пожертвование - весьма крупное, между прочим. Однако предупредил, что будет несколько уточнений по поводу целевого использования. Я звонил ему сегодня - он подтвердил, что ждет.
