Ознакомительная версия.
Но до того момента, целых четыре базарных дня, я свободно гуляла по Йорку. Это было место полное множества незнакомых звуков и зрелищ, а также доверчивых чужаков, готовых подставить свои карманы мошенникам или ярмарочным артистам.
И в середине всего этого находилось совершенно удивительное зрелище. Строящийся кафедральный собор вырос передо мной, как огромная желтая гора, и я с разинутым ртом застыла в его тени. Я обошла его со всех сторон, рассматривая толпу ползающих по нему людей – словно муравьи в муравейнике. Хрупкие существа на деревянных лесах, подъемные блоки, подтягивающие камни высоко в небо над Йорком.
Я рассматривала мужчин, пока – довольно быстро – не нашла то, что искала. Сильные руки и широкая спина, докрасна обожженная горячим летним солнцем. И еще у него был отличный зад. Только лицо все еще оставалось от меня скрытым. Я продолжала стоять совершенно неподвижно, выжидая, призывая его своей неподвижностью повернуться и посмотреть вниз, на меня.
Он так и сделал. И, посмотрев вниз, увидел самую лучшую мою черту. Прекрасный вид на мою грудь заставил его выпустить доску, которую он нес, и она понеслась вниз, прямо на меня. Я не дрогнула, не отступила ни на шаг. И не отвела взгляда. Доска упала в нескольких сантиметрах от меня, подняв столб пыли. Я все еще не шевелилась, и, когда осела желтая пыль, он уже стоял напротив меня. С облегчением убедившись, что я не пострадала, он заключил меня в объятия. Еще бы. Он не заметил моего безобразия. Он видел молодую девушку с круглыми грудками и пристальным взглядом. Он видел отличное времяпровождение в постели и кого-то, кто будет готовить и шить. И я все это делала – по собственному желанию. Я перепрыгнула через метлу и приняла его имя, потому что он, хотя и работал на строительстве собора, не любил Церковь и ее правила.
Так я сделалась Матушкой Шиптон. Женой плотника. Уважаемой женщиной. Он не остался со мной надолго, но я не злилась и не упрекала его. По правде говоря, я не нуждалась в мужчине или в детях. Мне предстояло быть Матушкой только по имени. И меня это отлично устраивало. У меня было слишком много дел, чтобы тратить время на эти глупости. Кроме того, с этого времени я и так буду «Матушкой» для всех и каждого. Так что я взяла на вооружение все, чему научила меня Агата, и изучала небо.
Я раскрыла первую тайну: чтобы дать надежду тем, кто меня ищет, необходимо использовать небо. Я делала бальзамы и настойки и давала прорицания всем, кто за это платил. Будучи невидимой, я каждый день бродила по улицам Йорка, прислушиваясь к тому, что говорят люди. У меня прекрасно выходило. Не прося ни пенни, я всегда получала гораздо больше натурой: кусок говядины, отрез ткани. Я продавала удачу и стала толстой и гладкой. Я читала не звезды, а людей, которые приходили ко мне со своими нуждами. Я видела их истории в небесах и подносила зеркало к событиям на земле. Я творила магию глазами окружающих меня горожан.
Когда я жила с Тоби, в Йорке было поистине магическое время. Город наводняли чужестранные купцы и наполняли экзотические ароматы. Строительство собора подходило к концу, народ тянулся в Йорк, все связи сходились воедино. Меня осаждали девушки, желающие узнать инициалы своих будущих мужей, и домохозяйки, нуждающиеся в настойках, которые предотвратили бы измены их мужей. Собор вырастал прямо на наших глазах. Это было больше чем просто строение из камня. Его питала и поддерживала древняя магия.
Энергетические линии вытягивались со своих мест под землей, поднимались по стенам, сгибались, превращаясь в опорные конструкции для сводчатых потолков. Внутри даже воздух звенел от концентрации древней магии. Это была магия из книги, которая была древнее самого христианства, книги, добавленной священниками к своей религии. Я это знала. Я видела эту книгу и осознала ее силу. Я читала о том, как церковь и прочие заключали магию в своих стенах и числах.
Но как же я, скромная домохозяйка, столкнулась с этим знанием? Я спасла его от Церкви. Оно позвало меня, чтобы я его освободила. Когда внутренняя отделка собора была закончена, они наняли местных женщин, чтобы те вымели горы желтой пыли. Я бродила среди них, приветствуя знакомых и наблюдая за незнакомыми. К тому времени моя репутация уже устоялась, и никто не препятствовал моему хождению вокруг. Вот тогда я и заметила книгу. Скорее услышала, чем увидела глазами.
Книга позвала меня – и меня притянула эта песня сирены. Я сразу ее узнала. Она лежала в куче других, разложенных стопками и готовых к выносу слугами священников. Я знала, что смотрю на гримуар. Знала, потому что мой отец показывал мне такой. Намного меньше, чем этот, но благодаря своему отцу я умела их определять и читать.
Может быть, легенда была правдой; может быть, мой отец был не человеком, а демоном в человеческом обличье.
Меня позвал на помощь Авалонский гримуар, чья сила была раздавлена громоздящимися вокруг Священными Писаниями. Я пошла на звук его песни и оказалась в глубине собора. Толстый священник начал гнать меня прочь, и тогда я повернулась к своим товаркам и зловеще улыбнулась. Они отвернулись и принялись усиленно выметать пыль по направлению к выходу из собора. Поднятые ими тучи пыли навели меня на мысль.
В тот день я спокойно ушла и вернулась рано утром. Собор еще не заперли, и я знала, что это – мой единственный шанс. Я скользнула внутрь до заутрени и разожгла в южной части здания огонь. Маленький, не способный причинить большого вреда, но такой, что непременно привлечет к себе внимание всех пришедших сюда для утренних молитв. Я выдернула книгу из ее тюрьмы, спрятала под плащ и унесла домой. Дым и пыль скрыли меня от любопытных глаз, и мне удалось затеряться в толпе любопытных, сбежавшихся на пожар. Я ушла, когда они начали расходиться. Мое лицо было абсолютно спокойным. Меня никто не преследовал.
Войдя в дом, я заперла двери на замок и, не снимая плаща, положила свою добычу на кровать – как вы положили бы ребенка, с тем же чувством любви и восхищения, которое я замечала в только что родивших матерях. Даже сейчас я хорошо помню ощущение, с каким прикасалась к простой обложке из толстой овечьей кожи, проводила пальцами по скрытым под ней символам и рисункам. Я чувствовала, как под кончиками моих пальцев появляются запретные фигуры, заставляющие мое сердце колотиться от страха. Я открыла книгу. Плотный пергамент был пуст. Я спрятала книгу под досками пола комнаты, которую делила с Тоби, и вернулась на улицу, присоединившись к остаткам толпы.
Незадолго до этого я свела знакомство с уличным мавром. Он предсказывал погоду и, по его собственным словам, шпионил для испанской короны. В своих бесконечных странствиях он много времени провел с пилигримами и прекрасно умел дать толпе то, что она хочет. Выпив лишку, мавр однажды рассказал, как писал своим хозяевам послания, которые исчезали сразу после записи. Он возил эти пустые листы через всю Европу, и начертанные на них слова можно было прочитать с помощью уксуса и дубового галла. У меня не сразу получилось подобрать нужные пропорции, однако я не собиралась спрашивать мавра о рецепте. Я ценила свою жизнь, и тайны гримуара взывали ко мне из-под своего покрова из овечьей кожи. Я сварила галл из самых могучих и высоких дубов и смешала его с лучшим винным уксусом. Осторожно промокая страницы, я вернула слова к жизни.
Мне больше не понадобился собор, а я не понадобилась ему. Никто не хватился пропавшей книги, и я сделала ее своей. Я буду о ней заботиться, и понимать ее, и питать. Она стала мне как ребенок. Тоби давно уже грел свою задницу под боком другой женщины, и она собиралась родить ему сына. Я на него не злилась и, когда пришло время, помогла при родах его сына Сэма. Мне нужно было завести как можно больше друзей, и теперь, став Матушкой, я могла совершенно безбоязненно жить одна. Ни один мужчина меня не беспокоил, я вовремя платила за аренду и мирно уживалась с соседями. Они приходили ко мне, когда им было что-нибудь нужно, и я никогда не отказывала. С помощью гримуара я стала более искусной и умелой. Я хорошо усвоила его содержание, и мои знания стали обширнее.
Книга научила меня понимать небо, а также спасать и забирать жизни. Кое-что в ней было написано задом наперед, но я уже знала эти символы. Многие страницы хранили записи, сделанные разными людьми. Мне потребовалось время, но я научилась читать эту книгу именно так, как следовало. Она совершила путешествие через многие века и земли, из Египта в Самарию, а затем – в Европу и домой, в Авалон, меняясь по дороге. Я поняла, что этот гримуар состоял из нескольких книг, продолжающих одна другую, и, когда автор умирал, он передавал его своему преемнику, специально обученному его читать. Время от времени книга полностью переписывалась заново, а предыдущая уничтожалась.
Это был живой текст. Я узнала, как по дороге Церковь забрала часть магии и, страшась ее силы, вывернула ее для своих темных целей. Я узнала, как содержание этой книги губило целые цивилизации. И виновниками всегда были мужчины. До меня этой книгой владели мужчины, хотя большинство из них в конце концов поняли, что это книга ими владеет. Я не была мужчиной. Я не искала силы для себя. Магия этой книги открылась мне, и я даже не совсем поняла как. Книга хотела, чтобы я ее прочитала. Она стала моим любовником, моим другом, моей едой и питьем. Мои знания становились все глубже, и я понимала это, замечая страх в глазах прохожих на улицах. Я не могла прочесть книгу целиком и не пыталась. Она дала мне столько, сколько я смогла принять, и я защитила ее своей благодарностью, выполнив обещание передать ее дальше – тому, кто будет понимать ее силу.
Ознакомительная версия.
