— Лейба Бронштейн, господин генерал. Для русского благозвучия он называет себя Львом Троцким.
— Тэк-с, новая фигура. Откуда он на нашу голову?
— Из Америки. Не совсем новая, Василий Георгиевич. На него пространное досье имеется, до эмиграции. Близкий товарищ Ульянова и прочей сволочи, которых черносотенцы перебили в Финляндии. Ныне метит в главари большевистской партии.
— Из Северо-Американских Штатов, говорите. Финансирование, стало быть, тоже из-за океана.
— Предположительно.
— Что же они желают, наши ультра?
Лавров достал из папки донесение.
— Список длинен, Василий Георгиевич.
— И не скромен, — усмехнулся глава контрразведки, проглядев его.
Левые деятели объявили признание правомочным правителем Александра Михайловича не иначе как предательством Февральской революции, посему требовали ликвидации монархической власти. Остальные их заявления вытекали из главного — вся власть Советам, в которых они надеялись получить большинство, суд и казнь Николая Александровича и Николая Николаевича, конфискация заводов и помещичьих земель с передачей их эксплуатируемым классам, роспуск Русской Императорской армии и создание вместо нее Рабоче-Крестьянской, мир с Америкой…
— … и каждому пролетарию по тыще рублей зарплаты при восьмичасовом рабочем дне, — добавил Лавров. — Что касается их обещалок беднейшим слоям, они непременно их забудут, стоит прийти к власти. Требовать у правительства — дело простое и безответственное. Те же меньшевики и эсеры фактически ныне у руля. Что они могут из обещанного в февральских прокламациях? Пшик.
— Церетели и Керенский совершенные ангелы рядом с этими, — князь ткнул в донесение. — Ваши соображения, Дмитрий Владимирович?
— Руки у нас связаны. Демократия с либерализмом, а страна катится к войне с США и Японией. Посему предлагаю лишь полумеры, — штабс-капитан протянул следующий листок. — Усилить агентурную работу в их рядах. Попытаться раздуть вражду между «старыми» большевиками во главе с Яковом Свердловым и камарильей Бронштейна. Пробовать найти доказательства иностранного финансирования Троцкого, хотя здесь я не уверен в успехе. Наконец, работать с лояльными эсерами и пробовать перетягивать к ним сторонников Спиридоновой.
— Утверждаю. Какие нужны средства для исполнения, кроме денег?
— Именно деньги и нужны, ваше превосходительство. Иудушки наши за идею не очень хотят служить.
Генерал грустно усмехнулся:
— С деньгами туго. Зато могу предложить вам пару человек, в высшей степени полезных и давно к работе не привлекавшихся.
— То есть сам поднять их со дна я не смогу.
— С одним вы легко договоритесь. Сергей Дмитриевич Гершельман, бывший жандармский ротмистр, сын генерал-лейтенанта Дмитрия Константиновича Гершельмана. Уволен из Отдельного корпуса до его роспуска, по слухам — за еврейство. На самом деле ротмистр немецких корней, тот случай, когда иудейские и германские фамилии схожи. Отмечен за участие в операции весьма особого свойства, не буду раскрывать подробности. Как обиженный еврей, он может пристать и к левым эсерам, и к большевикам. Пока наши ультра численность партий растят, они не столь щепетильны в выборе.
— Благодарю вас. А второй?
— Мой контакт еще по Тифлису. Крайне сложный человек. Религиозный, идейный, жесткий. Малого роста и честолюбив, как Наполеон. С ним еще батюшка ваш начинал, Владимир Николаевич. Царство ему небесное. Стало быть, на первой встрече я необходим. Пока ознакомьтесь.
Из кованого сейфа появилась на свет и легла на стол папка с каллиграфической надписью: «Иосиф Виссарионович Джугашвили».
Совместными усилиями политиков, входящих во Временное правительство, и робких действий спецслужб в мае 1917 года удалось избежать недоразумений, ожидаемых в связи с отправкой на Дальний Восток армейских корпусов и техники, а также некоторого ускорения строительства кораблей. Император с ужасом представил, что к концу года на подобные действия потребуется согласие Думы, а там каждый червяк, избранный из заштатного уезда, сочтет за лучшее демонстрировать ораторские изыски, а не думать про оборону Отечества. Как тогда воевать?
Долгое время образчиком конституционной монархии почиталась Великобритания. Английские короли не опирались на партию власти и сверху взирали, как консерваторы, либералы и лейбористы барахтаются в парламенте. Но Британия пала от великодержавных амбиций и политических ошибок. Что ждет Россию?
В качестве кости, брошенной эсдекам и эсерам. Император позволил Керенскому начать подготовку к процессу над двумя Николаями, заработав презрительные упреки практически от всех членов семьи, включая жену — родную сестру бывшего Государя. Министр юстиции срочно бросился создавать Временный Народный трибунал, ибо старая судебная система была им решительно поломана и собиралась заново, на радость ворам и грабителям, ощутившим слабину. Как и по каким законам трибунал будет судить августейших преступников, Александр Четвертый не представлял даже. Все, что он смог сделать, так это отправить Александру Федоровну с детьми в Берлин, хотя ее крови требовали не менее чем мужниной, да изрядно затянуть процесс, а после него исполнение приговора. До принятия Думой нового Уложения о преступлениях и наказаниях Император издал высочайший манифест о неприменении смертной казни, кроме как за воинские преступления на поле боя, тем самым оградив родственников от самого страшного. Пусть хотя бы на время.
Кайзер отказался от нападения на Шаньдунский полуостров в этом году. Экономика-де перенапряжена, в стране революционные волнения, а на Западе приходится держать изрядную армию на случай европейской операции США. Все, что удалось русской дипломатии выжать из союзничка, — внушительный займ в виде поставок боеприпасов под стандарты российской армии да пожелание успехов в борьбе. Кроме того, британское стрелковое и артиллерийское оружие, до того мертвым грузом лежавшее на трофейных складах, по КВЖД и далее к Сеулу потекло на переоснащение единственного восточного союзника.
Удивительный патриотизм явили заводчики. Двухмоторный легкий бомбардировщик-торпедоносец С-25 Игоря Сикорского и усовершенствованный биплан Григоровича для морской авиации Г-16 они согласились выделывать в кредит, предоставив рассрочку казне за год. Растроганный Император предложил выкупить им в частное владение Путиловский и другие заводы, прежними правителями изъятые в казну. Мало того, что на выплаты бывшим собственникам потрачены солидные средства, так и в частных руках заводы работали куда лучше, а забастовок на них случалось заметно меньше. Оттого лозунг большевиков о передаче заводов рабочим, читай — государству, правящему якобы от имени рабочих, решительно вреден, ибо таким образом промышленность непременно развалится.
Пытаясь удержать Японию от войны, русское правительство направило несколько более чем щедрых предложений, включая бонус в виде возврата островов в Корейском проливе. Токио отреагировало молчанием. Русский военный атташе донес, что с июня на Шаньдунский полуостров и на Хонсю начали прибывать американские войска, сделав дальневосточную фазу войны неизбежной. Руководить русскими войсками Император отправил проверенного человека.
Товарищ Военного и Морского министра командующий Дальневосточным фронтом генерал Врангель, второе лицо в военной иерархии Империи, сохранил в целостности манеры гвардейского штаб-ротмистра, чьи цветастые выражения понимали не только кавалеристы, но и лошади.
— Александр Васильевич, друг мой любезный, какого моржового члена ты допустил американскую эскадру в Циндао? И как, растакую твою мать, ее оттуда выколупать?
Интеллигентный Колчак ощутил, что его интеллигентности хватит еще минут на пять, не более. Потом он ответит или вмажет командующему по лицу.
— В пятый раз объясняю, если до сих пор не понятно. Американцы прошли под японским флагом. У меня безусловный приказ за подписью Императора и письмо Милюкова — самураев не трогать! Даже для досмотра не останавливать!
— А мне положить на Милюкова и… Только на Милюкова, — опомнился барон. — Ты можешь посоветовать хоть что-то предметное, а не всхлипывать, как беременная гимназистка?
— Предложил. До вступлений Японии в войну от трех до семи дней. Объявить ее первыми и минировать Циндао.
— Ну?
— Я тебе не гвардейская кобыла, Петр Николаевич. Может, в поезде ехавши, последних событий не знаешь? В Питере очередные волнения. Не может Государь в новую войну ввязываться. Вот если бы самураи сами напали — другое дело.
— И нападут! Но тогда и там, где им выгодно! Приказываю: придумай пакость, чтобы Тихоокеанский флот мог отражать японское нападение, не ожидая команды «ату его» из Питера. От меня письменный приказ нужен? Или так соизволишь срамное место приподнять? Действуй!
