В Сокоа сержант-майор меня не порадовал. Пехоты он не набрал. Так, полтора десятка ронделеро, вооруженных короткими мечами и круглыми щитами. Из защиты — только шлем без забрала и бригантина. И пяток случайно прибившихся аркебузиров без контракта. Все со своим вооружением.
— Насчет конных арбалетчиков, сир, я послал по окрестным деревням, но пока желающих немного. Хинеты есть, но они не арбалетчики. А у арбалетчиков со здешних гор нет коней, да и люди они дикие какие-то. Не внушают… Если вы позволите, сир, то я арбалетчиков наберу вам в Бигорре и Беарне. А вот кто приходил в пехоту наниматься, то все или у мастера Круппа, или на стройке трудятся. Учебы еще никакой с ними не было. Нет у них ничего из оружия. Максимум — примитивный тесак.
Смотрит виновато. Неприятно ему оправдываться. Хотя я его не ругал — что можно сделать за пару недель? Артиллеристами меня обеспечил — и то слава богу.
А из тех, кто без оружия на стройке вкалывают, но хотят быть солдатами нужно саперный отряд создавать. А для этого опять-таки требуется заказать кузнецам кирки-мотыги, штыковые и совковые лопаты из железа, а то пользуются тут пока лопатами деревянными, только по кромке металлом оббитыми. А про большую совковую лопату даже представления не имеют. Опять всё требуется, требуется, требуется…
Когда же это закончится?
Всласть пострелял из аркебузы, предоставленной мне кандидатом в мои солдаты.
Ужаснах. Тяжелое это ружжо как смертный грех. Мушки нет, целика нет, стрелять можно только с упора — рогатой сошки. Приклада нормального и того нет, аркебузу под мышку берут: наверное, чтобы ключицу отдачей не сломать, а то калибр у этого ружжа слоновый, как бы не десятый — пуля грамм сорок весит. Хорошо хоть замок есть, хоть и фитильный, но со спуском. Кнопочным. Нажимаешь сбоку на кнопочку, сверху на затравочную полку падает тлеющий фитиль и зажигает порох. А сам выстрел если случится секунд через пятнадцать, то это еще хорошо. Впрочем, вполне достаточно времени, чтобы цель убежала с прицела.
Сам стрелял из этого агрегата три раза и все три по цели промазал на ста шагах. Зря, что ли, генералиссимус Суворов про более совершенную фузею сказал, что «пуля — дура, штык — молодец». В общем, мне хватило для понимания процесса.
Вывод? Залповую стрельбу плутонгами не дураки придумали. С такой техникой это пока самый эффективный прием использования ручного огнестрела. Только вот не по двадцать в ряд надо аркебузиров ставить, а по сто. Будем думать о структуре и тактике. Отказываться от самого современного оружия из-за его несовершенства я не собираюсь, потому что точно знаю, что за ним будущее.
Посмотрел, как стреляют сами аркебузиры, удивился, что они все же умудряются через раз попадать в ту же цель, по которой я промазал. Впечатлился и сказал, что их всех беру к себе на службу.
Мужики довольно заулыбались: голод этой зимой и разбой, как преодоление голода, им уже не грозили.
Постоял на расчищенном мысу, полюбовался бухтой, прикинул, где тут поставить мортиры — бить брандкугелями по кораблям в проливе, — и понял, что лишние они тут.
Прав шут, трижды прав: навесной огонь и привычный местным людям требушет обеспечит, в том числе и огненными ядрами. А из артиллерии нужно ставить сюда длинные пушки крупного калибра. Опять обознатушки-пере-прятушки… хорошо, что вовремя я это заметил, пока мастер Оливер очередных гигантских «жаб» не наваял.
Ас башней? С башней все было в порядке, если порядком считать стройку — дело по определению бардачное. Копошатся на ней несколько десятков людей, и все при деле. Никто не сачкует.
Каготов рыл двадцать устроились отдельно ото всех у куч собранных камней и стучат молотками по долотам — ядра ваяют. Проверяют диаметр примитивным кружалом и дальше стучат.
Присмотрелся я к ним внимательно и не нашел у них никаких расовых отличий от окружающего народа, разве что уши у них были без мочек. Ну, такое не редкость даже в России. Когда я еще в школе учился, шутка ходила такая: у кого мочки уха нет — тот уродился не в отца, а в проезжего молодца. И не еретики они какие, не иноверцы, в церковь хотят католическую и усердны в этой вере. Но все равно… все равно… И дверь в церковь для них отдельная — низенькая такая, чтобы без поклона войти было невозможно. И села у них свои, и источники вод отдельные от остальных людей, и даже касаться их обычным людям западло. Вот как.
Мало того — босиком по земле каготам ходить нельзя, чтобы землю собой не осквернять. Прямо индийская каста неприкасаемых какая-то. Вот женщины у них славятся как самые лучшие акушерки — тут прикасаться к ним не брезгуют. Жить-то хочется. А мужики их работают с камнем, землей и деревом. Еще могильщиками. Остальные ремесла им запрещены. Что же их так дискриминируют-то почище иноверцев — евреев и мавров? Вопрос.
Все эти сведения вывалил на меня дон Оуэн де Левеллин в предупреждении, чтобы я не «опарафинился» ненароком, не «законтачил» случайно с местной «обиженкой». Но больше дон напирал на то, что он сделать успел и что дальше планирует. Естественно, с показом отрытых уже ям и куч земли и камней.
Слушал я валлийца вполуха, а сам вдруг пришел к парадоксальному выводу в своих размышлениях о том, что франкмасоны вполне могли произойти от каготов. Много их не только в землях под моими коронами, но и по всей Франции, разве что кроме совсем уж севера. И все они строят по городам большие кафедральные соборы по нескольку веков, поколениями. Сарай для хранения инструмента называется у них ложей, а сами они — масонами, каменщиками. Вот она, самая натуральная масонская ложа — у меня перед глазами. Кособокая халупа на краю мыса, выложенная на сухую из дикого камня и крытая тесом. Рядом несколько палаток, в которых эти самые ма-соны-каготы живут.
Франкмасонство основным символом имеет усеченную пирамиду. В невидимой части пирамиды — там, где «всевидящее око», расположены адепты выше тридцать третьего градуса посвящения — невидимое правительство. А все президенты, короли и аристократы выше тридцать третьего градуса не поднимаются никогда — они власть видимая, подчиненная невидимой. А подчинение у франкмасонов беспрекословное — основной стержень этой тайной организации. Там простить тебе могут все, кроме непослушания, которое карается смертью.
А франкмасонский лозунг «свобода, равенство, братство» можно толковать и специфически. Свобода и равенство — кагатам, а братство — исключительно франкмасонское. Они же друг другу братья, даже официально. Но профанам вешали лапшу на уши совсем о другом… Об архитекторе Вселенной, филантропии и прочей бла-бла-бла. Впрочем, профанам всегда и везде развешивают по ушам лапшу. На то они и профаны — пушечное мясо революций.
