псарь.
— Никодим, — напомнил Сашка.
— Никодим! — гаркнул князь Болоховский.
Сразу и выскочил искомый из-за угля рыжего дома. В руках канат целый.
— Свяжи ему ноги! — сам князь взялся за второй конец верёвки и обкрутил сначала запястье одной руки, а потом и вторую к этому кокону примотал.
Нда, не ходил за языком его Светлость, сделал вывод Сашка. Нога теперь стала побаливать. Но всё вроде кончилось, можно и расслабиться.
— Николай Иванович, мы тут справимся теперь, проверьте Агафона, — напомнил о денщике Болоховскому Кох.
Князь вернулся вместе с Павлидисом. Они промыли ногу Сашке и замотали принесённым полотенцем.
— Ранен Агафон в плечо. Придётся срочно его везти в Тулу. Тут пулю достать не смогут. Да и тебя нужно везти.
— Нет, царапина же, нужно промыть хлебным вином и перевязать чистой тряпкой. А в дороге грязь и трясти будет. Только хуже будет, ещё нагноится. А Агафона вам срочно нужно в Тулу везти.
— Ну, не знаю, как я тебя раненого здесь брошу, да меня Ксения Сергевна убьёт, — повращал головой князь. — А с этим что? — Болоховский кивнул на Кузьму.
— Мне тут мысль пришла интересная. Андрюха, принеси воды ведро.
— Чего ты задумал? — скорчил недовольную физиономию зять.
— Сейчас его поспрошаем про неправедно нажитое, — усмехнулся Сашка.
Павлидис принёс ведро воды и вопросительно глянул на князя Болоховского. Тот на Сашку с тем же выражением.
— Возьми пистоль и сядь этому гаду на грудь, а пистоль ему к носу приставь. Не сразу. Никодим, возьми ведро воды и как я скажу, так облей лицо Кузьмы. А ты Андрюха, как Никодим выльет на него воду, и он очнётся, тыкай ему пистолет в нос, в глаз, и кричи: «Куда деньги спрятал, гад?», и матерись на греческом языке.
— Да что ты такое придумал, Александр⁈ Какие деньги⁈ — выпучился на него князь Болоховский
— Давайте, сделаем так, Николай Иванович. Ворьё всякое, оно всегда деньги в схроны прячет. Добудем и хоть Агафону на лечение и старость отдадим.
— Ну, не знаю? Его в полицию нужно сдать. И вещи украл и тебя с Агафоном ранил, тут каторга однозначно. А ты деньги? Где это видано…
— Николай Иванович! — надавил голосом Кох.
— А! Делай, что хочешь. Только быстрее, нужно солдата старого в лазарет срочно везти, — махнул рукой князь.
— Начинайте, — махнул рукой Никодиму Виктор.
— Эх, получай, гад! — и псарь ливанул на окровавленную физиономию Кузьмы ведро воды.
— А-а-а! — заверещал тот очнувшись, но ему сразу в лицо сунул незаряженный пистолет Андрюха и закричал:
— Куда деньги спрятал⁈ Говори, а то пристрелю! — И чего-то ещё по-гречески прокричал, видимо, как и немцы про погоду интересуясь, в смысле: «Донер ветер» (Donnerwetter). Что переводится, как гром и ветер.
— А-а-а! — продолжал верещать управляющий.
— Говори гад! Где деньги спрятал⁈ — тыгнул стволом прямо в глаз бедолаге Павлидис.
— А-а-а. В погребе под лестницей в кувшине закопаны. В дому.
— Всё! Хватил, Андрюха, а то ты ему глаз выдавишь. Тащите его к пролётке.
Князь Болоховский, смотревший со стороны за этим спектаклем, только руками развёл.
— Что творится⁈ Опять ты меня, Александр поразил. Ужас просто! Расскажу кому не поверят.
— Про деньги? Не рассказывайте, а то полиция себе приберёт.
— Да уж. Никодим, Андрон, тащите этого в пролётку, а потом и Агафона туда. Нужно в Тулу срочно возвращаться. А с тобой что делать, Саша? — вдруг остановился уже совсем было собравшийся бежать к экипажу князь.
— Ерунда. Я тут в барском доме полежу денек, а потом меня Никодим домой отвезёт. Царапина же простая. Заживёт быстро.
Событие сорок девятое
Не иди туда, куда ведет дорога. Иди туда, где дороги нет, и оставь свой след.
Ральф Уолдо Эмерсон
— Аня! Аня! Аня, отзовись! — это был полный пипец. Сашка заблудился.
Он ведь никогда со стороны села к избушке — землянке не ходил. Они всегда с кикиморой выходили по тропке прямо на дорогу, что из Басково в Болоховское вела. Собираясь к шишиге, Кох хотел сначала пройти по дороге до той тропки, а потом уже идти по ней к избушке. Благо и не очень далеко и дорога знакомая. И понятно, что зазнайство победило. Что он не сможет с этой стороны землянку найти? Если по дороге с полкилометра и тут тропка чуть наискосок шла, ну, пусть семьсот метров, не больше. Плюс триста до леса. Итого верста. Он уже не раз и не два проходил столько, да и по лесу, если есть возможность в случае чего опираться о стволы, идти легче, чем по дороге.
И пошёл. Шёл себе шёл и даже мысли не возникло, что заблудиться может. Где тут заблуждаться? А вот оказывается, мать его за ногу, можно. Неладное Виктор почувствовал, когда упёрся в ручей. Если этот ручей бежит в озеро, то ни хрена не понятно. Он же со стороны дороги бежит из родника, а Виктор должен был идти параллельно почти дороге, неужели он прошёл мимо избушки.Сашка остановился. Если Болоховское на юг от Басково, то ему надо сейчас, наверное, на северо-восток повернуть. Повернул. Шёл, шёл, а озера нет с землянкой.
— Дебил, — обругал себя Виктор. Можно было просто по ручью идти, да берега кое-где заболоченные, но просто идти можно, не выпуская его из глаз.
Кох развернулся, нашёл солнце и пошёл на юго-запад. А ручья нет.
— А не пора ли паниковать⁈ — спросил у берёзы Виктор Германович и сам понял, без подсказки, что пора. Нога ещё побаливала. Всего два дня и полежал. Ему нужно было срочно возвращаться в Болоховское. Среди семян, что он напокупал, были озимая рожь и пшеница. И все сроки по их посадке уже прошли. Если срочно не посадить, то год можно потерянным считать.
Потому, не дожидаясь, пока нога окончательно заживёт, Сашка и решил отправляться на поиски Анны. Во-первых, ему нужно её выкупить, он ей обещал. А во-вторых, он же собирался разбогатеть в следующем году на производстве средства от холеры, а значит, нужно заготавливать уже сейчас листья малины и шиповника, сам шиповник, да и листья земляники тоже пора. Вопрос был с корнями лопуха или репейника. Насколько помнил Кох их заготавливают
