я лучше, чем все остальные. А теперь, получается, и гордиться нечем.
— Ерунда, — бодренько махнул рукой граф. — Помнишь, как ты вчера с князем плясал?
— Плясал?! Не может такого быть.
— Может, — безжалостно сообщил маг. — А еще и песенку дурацкую пел. Сейчас вспомню … — Габриэль прокашлялся, прочищая горло, и запел:
— Шарик Жучку взял под ручку,
Стали фользу танцевать.
А Барбосик — красный носик –
Стал на дудочке играть:
Стыдно-то как! Я жив, но лучше бы умер. Навалилась такая тоска, что захотелось взяться за меч, сразиться с драконом и умереть в неравной схватке, чтобы не видеть этот белый свет, и не слушать упреки и, чтобы после моей смерти все поняли, какой же я был хороший. А я не помнил не то, что пляски с князем, я даже и песенку-то такую не помнил. Откуда она взялась?
А барон, желая меня добить, пропел еще один куплет:
— Долго кошки хохотали,
Как собачки танцевали,
И забыли про мышей,
Что смотрели из щелей.
Все. Пойду, повешаюсь от стыда. Видимо, на моей физиономии был написан размер горя, потому что маг неожиданно спросил:
— Юджин, что с тобой?
— Стыдно. Как я теперь людям в глаза посмотрю?
— Дурак ты, господин граф, — донесся с постели голосок кого-то из девушек — не то Эмис, а не то Мисы.
— Устами ребенка глаголет истина, — усмехнулся маг. — А вообще, девочка права. Ничего страшного не случилось. Ты вчера отвел душу. В Севре любят повеселиться. У них праздники очень редко бывают, а такие пиры — тем более. напротив, ты теперь в фаворе у самого князя Севра. Ты вчера с князем и с княгиней так отплясывал, что народ чуть с ума не сошел от радости. А еще — ты из-за стола на своих ногах ушел, а гости так упились, что под стол упали.
Вот это да! И это тоже выпало из памяти. А девчонки-то как здесь оказались? Но об этом нужно спрашивать валькирий, когда проснутся. Сейчас их лучше не трогать.
— Да, а самое главное не сказал. Я ж тебя поздравить хотел, — сказал маг, сделав торжественный вид.
— С чем? — упавшим голосом спросил я. Надеюсь, не с тем, что князь отказался считать меня телохранителем дочери? Вот позору-то будет.
— Князь Севра присвоил тебе титул эрла, — сообщил барон. — Правда, болотного эрла.
— Болотного эрла? Как это?
— Тебе отдают во владение кусок болота, ты его осушаешь, заселяешь людьми и становишься полноправным эрлом. Но это, разумеется, если ты останешься в Севре. Вон, нас проводишь, вернешься сюда. Вон, у тебя уже и невесты есть. Бери любую. Девушки, вы пойдете замуж за графа и эрла? Артакс один, но два титула. Можете обе сразу, — хохотнул барон.
Это он зря. Метко запущенная подушка заглушила хохот и, едва не сшибла мага с кресла.
Решив, что надо уматывать, пока не перепало и мне, я все-таки отыскал и белье, и одежду. Одеваясь, спросил:
— А что там с завтраком?
— Сейчас гости очухаются, из-под столов вылезут, тогда пировать начнут.
Пировать? Нет, только не это.
.
Глава восемнадцатая
Лунная бронза
Слава Единому! Свадебный пир, длившийся три дня, я пережил. Оказывается, длительность торжеств тут зависит не от конкретного праздника, а от количества сваренного пива. Пейзане и ремесленники варили пиво на один день, с расчетом на опохмелку, рыцари и эрлы — на два, а князь — на три. Не мог же властитель Севра ударить лицом в грязь? Он бы и дольше спаивал подданных, но знатоки уверяют, что на четвертый день пиво прокисает, а варить свежую партию не позволяет обычай. Что ж, нужно чтить традиции.
В первый день, в пиршественном зале угощали эрлов и рыцарей, на второй — старейшин селений и гильдейских старшин, а на третий — всех подряд, кто пожелал бы опрокинуть рог с пивом за здоровье князя и за невесту. К счастью, мне самому больше не предлагали выпить рог хмельного напитка, да и от запахов пива мутило. Посему, я поступал очень разумно — являлся на начало застолья, поднимал кубок, заполненный водой, произносил тост, закусывал, а потом потихонечку исчезал. Можно сказать, что меня «воровали» Эмис и Миса, с которыми мы отправлялись гулять. Да, именно гулять, а не то, что вы подумали. А было ли у меня с ними что-то еще, сказать не могу, пусть каждый додумает сам. А мне еще домой возвращаться, и брауни, не дай бог, подглядит и сообщит.
Я поначалу не понял, отчего пользуюсь внимание молодых женщин, но все оказалось просто. Оказывается (к моему удивлению!), в Севре я считаюсь едва ли не легендарным героем. Как же — изгнал нечисть из Черного леса, не дававшего покоя не только силингцам, но и севрцам. Я, поначалу, не понял — с чего вдруг в Севре уделяют такое внимание лесу, расположенному в другой стране, но, как оказалось, болота в Севре появились одновременно со Шварцвальдом. А коли из заклятого леса ушла нечисть, то скоро и болотам конец! Так оно, или нет, не знаю.
Девушки наперебой пытались узнать: а что за нечисть я выгнал? А был ли дракон? А сколько злых колдунов я убил? А я даже не знал, что ответить. Те злоключения, какие я пережил в Шварцвальде, никак не тянули на эпическую сагу. Ну, подумаешь, сразились с одичавшими собаками и убили какую-то тварь. Главное, девочку-эльфийку похоронили, да раскрыли тайну гибели отца и брата моей невесты. Так, рутина. О чем здесь хвастать-то? Потому, на все вопросы девчонок я отвечал неопределенно, хмыкал, уходил от ответа, давая возможность подругам додумать за меня мои «подвиги». А что я? А я человек скромный, как и положено герою, говорить о подвигах не умею, да и не желаю.
А ведь нередко случается, когда деяния, не тянущие на героические, кто-то просто додумывает. Может, и со всей остальной историей так? Или участник событий просто не может оценить всех масштабов происходящего? Право слово, не знаю.
Валькирии, как мне казалось, были рады побывать в столице, потому что последние два года почти безвылазно провели в пограничных стычках. То их ботэнцы гоняли вдоль границы, то они ботэнцев. По моему мнению, непрерывная война, не самый лучший способ времяпровождения для молодых женщин. Но я старался не жалеть девчонок,
