спин кавалеристов, стараясь попасть в незащищенные ноги.
— Держать строй! — орал Ивакура, размахивая своим посохом.
— Строй держать! — орал я размахивая палицей–канабо.
За моей спиной стоял Кукуха и методично тыкал длинным копьем в бреши, что я пробивал в частоколе копий противника. Люди падали с двух сторон, но строй мы всё-таки удержали. Хоть и медленно отступали под напором самураев Сагара. Сколько времени это продолжалось, шаг вперёд, удар палицей, копья в щепу, а удары древков мне не страшны. Подмышкой молнией сверкает копьё Кикухиё и бьёт в пах стоящего передо мной асигару. Тот визжит, падает и пропадает из виду. На его места встаёт самурай с мечём. Взмах, удар и меч ломается об мою палицу. Копьё сверкает из-за плеча и бьёт безоружного самурая в лицо. Но в брешь вставали новые и новые самураи и расширить плацдарм не удавалось. Внезапно всё переменилось, строй противника распался. Как оказалось план Такахиро удался полностью. Додавив авангард, обе первые сотни «небесников» обошли нашу свалку по кромке леса и ударили с двух сторон во фланг и тыл вражеского арьергарда, замкнув окружение.
— Победа! — вопил Кукуха размахивая знаменем «Сарумяна», которое притащил с собой
— Победа! — орал Ёсио потрясая окровавленным копьём. Он, оказывается, дрался в третьем ряду нашей «фаланги».
— Победа! — крачал я — эйфория упоения в бою захлестнула меня вместе со всем моим воинством.
(26) Нома-ума — маленькая, компактная и крепкая лошадь. Она вынослива и сильна, ловка на сложной горной местности. Применялась в сельхоз работах.
— Скажите мне, Хару-сан, почему все окрестные крестьяне с такой неохотой принимают наше покровительство? Вот даже вас пришлось принуждать к присяге. Неужели так силён страх перед самураями?
— Страх конечно силён, жизнь даётся нам богами, а вот забрать её норовят всякие негодяи, которые хуже эта. Но дело по большей части не в другом. Вот представим,что вы, Омо-доно, победили. Убили всех врагов. Установили везде закон «Небесной справедливости». И что будет дальше?
Мы сидим со старостой в шалаше построенным на скорую руку из бамбука и пальмовых листьев. Сверху по нему шурует дождь, нехилый такой ливень. Хлынул он внезапно, во второй половине дня. Дорога моментально раскисла и стала непролазной. В грязи увязли двухколесные повозки и лошади, да и сами люди часто падали в грязь. Такахиро, вздохнул и приказал вставать лагерем на днёвку. Повозки свели в круг, нома-ума распрягли, завели во внутрь и стреножили. После чего принялись за возведение укрытий от дождя из подсобных материалов, типа «шалаш». Где все благополучно и попрятались, ожидая когда разбушевавшаяся стихия, сменит гнев на милость. В моём шалаше расположились четверо. Верный Кукуха проверив сохранность и целостность вооружения тут же за кемарил под шум ливня, следуя известной традиции — «солдат спит — служба идёт». Ёсио присел у самого входа, жуя сухую лепёшку, косясь на падающие капли дождя. Я в который раз подумал, что надо бы распорядиться выдавать парнишке двойную порцию еды, а то этой сухомятиной он себе весь желудок посадит. А напротив меня удобно устроился, вздыхая и поглаживая лысину, хитроумный деревенский староста Хару.
После нашей победы, когда развеялся угар битвы и настал деликатный момент подсчёта и распределения трофеев, этот деревенский пенёк предъявил свои права не только на пятую часть риса, но и на средства его доставки включая лошадок. Охреневший от подобного монах Сёген, что помимо должности замполита исполнял также обязанности завхоза, предложил немедленно, слегка умерить аппетиты, а то как бы слишком большой куш не встал ему поперёк его горла. Староста в ответ заметил, что аппетиты у него очень умеренны, и пятая часть каравана по праву его, согласно договорённости. Куда, кстати, входят и транспортные средства. И что он совершенно не претендует на пятую часть трофейного вооружения и великодушно готов уступить его нам практически даром, согласно расценкам фунайских оружейников. На что монах заявил, что абсолютно не возражает против получения старостой оружия, и готов собственной рукой всадить пару тройку копий в его ненасытную утробу, надеясь, что после такого староста наконец-то придёт в себя. На что Хару возразил, что ему очень странно слышать подобные речи из уст такого святого человека и что договор с ним был благословлён самой Аматэрасу-о-миками через своего посланника, тут он покосился на меня. На что Сёген, так же посмотрев на меня с явным неудовольствием, заявил, что он как святой человек и скромный монах славящий Будду Амида, с лёгкостью берётся убедить богиню Аматэрасу пересмотреть условия договорённостей, если староста не придёт наконец в ум и не откажется от своих конских предъяв. Так они препирались не меньше часа, призывая в свидетели небеса и взаимно обвиняя друг друга в алчности и корыстолюбии. Я, периодически улыбаясь в сторону, молчал. Хотя в принципе понимал, что Сёген сто процентов прав. Договоренность конечно была, но была то она про рис. Причём тут лошади? А староста — лысый жулик, на ходу подметки рвет. Окружающие же смотрели на это представление и откровенно потешались. «Не уступай ни единой моны (27), этому мошеннику» — кричали одни монаху. «Вырви из лап этого крохобора всё до последней моны» — кричали другие старосте. Некоторые даже принялись делать ставки на кто кого переторгует.
Всё веселье обломал Такахиро. Не слушая никого, сразу заявил, что всё это глупости и вся делёжка будет только тогда, когда караван достигнет своего места постоянной дислокации, не раньше. А значит всем по местам стоять, к бою-походу приготовится. И посмотрел со значением. Личный состав моментально рассосался и занялся наконец делом. Такахиро предложил такой порядок движения: он со своей сотней в авангарде, сотня Чжинсу в арьергарде, Ивакура — сенсей с остальными руководит непосредственно движением обоза. Мы ещё обсуждали ключевые точки маршрута, когда вернулся Ючи Омохиро со своим конным взводом, преследовавший разбежавшихся самураев сагары. Подскакав ближе, он швырнул нам под ноги связанного пленника. Молоденький, грязный самурай возился, пытаясь встать.
— Зачем ты его сюда привёз? — удивился Такахиро, подходя ближе.
— Важные новости! Этот самурай решил себе купить жизнь и сказал, что в замке Кумамото, Сагары Ёсихи нет. — пожал плечами Ючи — значит замок почти пуст. Дайме уехал с дружиной за данью.
Пленник смог сесть на корточки, сплюнул кровью на землю.
— Значит, сэппуку ты испугался сделать? — Такахиро пнул молодого по бедру — Позор своей семьи!
Самурай молчал, хмуро глядя вниз.
— Так. — сказал Ивакура —
