— Купалась! — догадалась Маша, когда мы вернулись в комнату. — Под дождём. Я тоже хочу!
— Только не одна, — сказал я. — Пусть кто-нибудь будет рядом и с оружием. На всякий случай. В двух шагах совершенно чужой незнакомый лес, и вообще…
— Я посторожу, — вызвался Никита.
— И я! — объявил Женька.
— Охраннички! — провозгласила Марта, присаживаясь на корточки перед камином. — Глаза горят, слюни текут. На твоём месте, Маша, я бы всё-таки попросила Мартина или Влада. С ними безопаснее.
— Это в каком смысле? — осведомился Влад. — Мартин, тебе не кажется, что нас хотят обидеть?
— Ещё как, — согласился я. — Может быть, и не обидеть, но задеть — точно.
— Ой, ну что вы, мальчики, как вы могли такое подумать! — потупилась Марта.
— Оно верно, — притворно вздохнула Маша. — Но с Никитой и Женей мне привычнее. Друзья всё-таки. А Мартина с Владом я стесняюсь. Поэтому…
Далекий тяжёлый гул донёсся до нашего слуха и стих, будто притаившись за дверью.
Дрогнул пол под ногами.
Качнулось и затрепетало пламя в камине.
— Что это? — в голосе Марты не было явного испуга, но и спокойным его нельзя было назвать.
— Спроси чего-нибудь полегче, — сказал я.
Снова загудело и толкнуло.
На этот раз ближе и сильнее.
— Вы, может быть, не поверите, — сказал Влад, — но это очень напоминает землетрясение. И землетрясение неслабое. Я как-то пережил одно, под Ташкентом. На всю жизнь запомнил.
Гду-у-у-д…
Ещё толчок! И ещё!
…д-дамм!!
Оп-па, а это уже самый настоящий удар.
Подпрыгнули и зашатались стулья. Погас изображающий окно экран на стене. Затрещав, вывалилось из камина горящее полено.
Марта не удержалась на ногах и с размаху села на пол.
— Это уже не шутки.
— Какие шутки, бежать надо! — воскликнул Влад. — Если нас здесь завалит, вытаскивать будет некому!
— Давай… — я протянул Марте руку и рывком помог ей подняться. — Тогда — ходу! Всем наружу! Ничего не оставлять! Локоток, не отставай!
Дождь почти закончился, и впервые за день мы увидели в разрывах облаков местное небо. Синее с фиолетовым отливом.
— И куда теперь? — осведомился Женька, когда мы добежали до лесной опушки и остановились.
Ему не ответили. Просто не успели. Потому что снизу ударило снова. Да так, что мы ухватились друг за друга, чтобы не упасть. И устояли.
А вот одной из трёх башен, возносящихся над нами чуть не на полкилометра в высоту и соединённых на самом верху между собой переходами, это не удалось.
Сначала лопнули и посыпались кусками вниз два из трёх переходов. Затем башня, оставшаяся без связи со своими «сёстрами», качнулась несколько раз из стороны в сторону, с треском переломилась пополам, и верхняя её часть, словно в замедленной съёмке, начала крениться…
— Бежим!! — заорал я и кинулся в лес.
Уговаривать никого не пришлось.
Не разбирая дороги, стараясь не потерять друг друга из вида, мы ломились сквозь незнакомую растительность со всей прытью, на которую только были способны.
Сзади загрохотало, загудело, опять ударило…
Я не удержался на ногах, упал, поднялся и упал снова.
Теперь уже земля под ногами тряслась, не переставая, и гул, нарастая, превратился в сплошной низкий рёв, сквозь который пробивался треск и странное шипение.
Потянуло жаром и гарью.
С шумом, ломая ветви, справа и слева от меня рухнули с неба какие-то непонятные обломки неизвестно чего. То ли природные камни, то ли остатки стен или башен.
А вот и артобстрел, мелькнула мысль. Эдак и зашибёт — фамилии не спросит. Кажется, где-то впереди была река. Ходу, Стражник, ходу…
Я опять поднялся, пробежал несколько шагов и обернулся.
Там, далеко сзади, в узких просветах между деревьями, мерцало чем-то оранжевым и красным, а небо над головой — вернее, те его участки, которые были доступны взгляду, — были затянуты уже не облаками, а чёрным дымом.
Резко стемнело, как бывает перед сильной грозой.
— Э-эй, сюда!! — донёсся до меня крик. — Сюда! Мы здесь!! Ребята-а-а!!!
Мне показалась, что кричит Маша.
Ладно, сейчас буду. Стараясь не сбить дыхание, я побежал на голос.
Ч-чёрт, уж сколько раз говорил себе, что пора бросать курить… И всё без толку. Нет, хватит, если выкарабкаемся, брошу. Слово даю. Слышишь, господи? Ладно, не слушай. Просто немножко помоги. По старой дружбе, а? Не такие уж мы плохие, чтобы вот так помирать на чужбине ни за что ни про что. Надо же, как долбит, сволочь. Это уже не просто землетрясение. Это, гад, вулкан какой-то проснулся. Потому что, если сзади на нас не лава ползёт, то я тогда не знаю, что это…
Бе-гом, бе-гом, бе-гом….
На четыре шага вдох, на три — выдох.
Раз-два-три-четыре, раз-два-три. Раз-два-три-четыре, раз-два-три.
Слава богу, бурелома особого в этом лесу нет, а то бы сейчас мы здесь набегались, пожалуй… Раз-два-три… Стоп!
Лес кончился, как обрезанный.
Дальше начинался поросший высокой травой берег реки, а за ним, собственно, и сама река. Довольно широкая, не меньше полутора сотен метров, пожалуй.
Так.
Женя, Маша, Никита, Марта, даже Локоток, надо же — не отстал, не потерялся… Влада не вижу.
— Где Влад? Кто видел Влада?!
— Здесь… я! — задыхаясь, наш архивариус вывалился из леса, словно пожилой встрёпанный медведь, преследуемый разъярёнными пчёлами. — Уф-ф… там… сзади… лава ползёт… кхе-кхе… Вулканическая, курва!
— Видели, — отрывисто сказал Никита. — Что делать, командир? Сожжёт нас тут.
Я огляделся по сторонам.
Берег налево и направо. Впереди — река. За нами — лес. То есть это пока лес. Но очень скоро от него и головёшек не останется. И от нас вместе с ним. Думай, голова, думай, шапку куплю…
— Мартин! — тронула меня за рукав Маша. — Посмотри туда, видишь?
Я посмотрел в указанном направлении.
Метров двести… Сломленное чуть не у самой земли одинокое дерево на берегу. То ли молния попала, то ли штормовой ветер постарался. Большое дерево, однако — верхушка кроны, вон, до реки достаёт.
— Вижу. Дерево упало. И что?
— Дерево легче воды, — терпеливо объяснила Маша. — Как правило. Ну?
В лесу страшно затрещало, к низкому чёрному небу потянулись новые густые клубы дыма, и тут до меня дошло.
— Умница!
Когда мы добежали к дереву, лава подобралась уже совсем близко. Лес горел и погибал прямо на глазах в отчаянной попытке дать нам хоть немного времени.
Да, время. Вот его-то как раз и не хватало. Жар от горящего леса нарастал. Вот-вот пламя подступит вплотную, станет нестерпимым и тогда….
Но основной упавший ствол корой и древесиной ещё кое-как держался за свою торчащую из травы основу.
— Знал бы, как фишка ляжет, прихватил бензопилу! — постарался перекричать гул и треск лесного пожара Женька, и ему это удалось.
Я поднял импульсное ружьё, прицелился и дважды нажал на спуск.
Тыц-тыц.
Ничего не произошло. Заряды кончились!
— Проклятье!
Хотел было в сердцах отшвырнуть бесполезную железку, но вовремя передумал — в нашем положении не следовало пренебрегать даже самой ненужной на первый взгляд вещью.
— Спокойно, командир! — Никита, Влад и Женька направили на место слома три ствола и выстрелили одновременно. Раз и ещё раз.
Есть!
Шесть молний прожгли насквозь и волокна древесины, и толстую кору дерева. Никита изо всех сил ударил ногой, и ствол рухнул на землю.
— В воду его! — скомандовал я. — И дай бог, чтобы нам хватило сил.
Когда от этого зависит твоя жизнь, то сил хватает. Обычно. Во всяком случае, так было всегда. Вот и теперь получилось. Я не знаю, сколько весил этот мощный и длинный, в полтора обхвата, ствол вместе со всеми своими ветвями, веточками и листьями.
Знаю только, что вшестером (точнее, всемером, потому что Локоток тоже старался по мере сил помочь) мы сумели затащить его в воду меньше чем за две минуты, оттолкнуть от берега на глубину, усесться сверху гуськом и, отчаянно гребя руками, удалиться от берега, который уже вот-вот готовы были поглотить дым, жар и пламя, на относительно безопасное расстояние.
Глава 27
Под открытым небом
Лес на правом берегу горел.
Деревья вспыхивали мгновенно, снизу доверху, и падали, поглощаемые раскалённой лавой, которая подползала всё ближе и ближе к воде.
Мы отгребли как можно дальше, но даже здесь, на середине реки, казалось, что справа на нас дышит в упор жаркое нутро гигантской печи и кто-то невидимый всё подкладывает и подкладывает в неё дровишки.
В жизни Стражника экстрима хватает. Даже самое на первый взгляд обычное и короткое путешествие в любую из альтернативных реальностей, если разобраться, величайшее приключение. Один переход через Окна чего стоит. Не говоря уже о том, что никогда не знаешь, что тебя может ожидать в мире, для которого ты, по сути, являешься классическим чужаком. Чужаком по определению, так сказать. Само осознание данного факта бодрит необычайно. Но человек, как это ни банально звучит, привыкает ко всему, и мы уже через несколько лет службы в Приказе становимся тёртыми, всё повидавшими ветеранами, с небрежной ухмылкой на губах, готовые по приказу начальства и велению сердца (что часто одно и то же) влезть чёрту хоть в зубы, хоть в задницу.
