жуткий затор. Сзади идущие лодки, не в силах быстро затормозить, врезались в уже застрявших товарок. Удары в корму были такой силы, что зачастую проламывали обшивку, приводя в конечном итоге к затоплению. И в довершение всех бед, свалившихся на полочан, по ним прямой наводкой отработала батарея двенадцатифунтовых чугунных единорогов. Бессчётная жалящая картечь, частые разрывы гранат и тысячи стрел быстро сделали своё дело. Не ожидавший ничего подобного враг просто опешил. Борта лодий и щиты насквозь прошивались картечью, а сверху на их головы сыпался не прекращающийся ни на минуту разящий дождь из стрел. Воины стали искать спасения в воде, но и там его не находили.
Пленники были разделены по национальному признаку: литовцы в качестве каторжан отправились в Дорогобуж на угольные копи. Пленённые полоцкие дружинники, совершив крестоцеловальную клятву, перешли на службу в формирующиеся новые ратьерские сотни.
Наконец, выстроившиеся на пристани полки, выслушав благодарственный молебен, устроенный церковным клиром во главе с епископом, по моему приказу, парадным строем промаршировали по Большой дороге насквозь через весь Смоленск: войдя в Днепровские ворота и выйдя из города через Духовские. Этот проход для пехотинцев был лучшей наградой – все они в этом пути чуть не потонули в море народной любви и обожания!
* * *
Воевод, думских бояр, некоторых служащих я собрал на пир в бывших хоромах посадника. Там владыка Алексий «обрадовал» меня посланиями из Киева и Константинополя. Ответка киевского митрополита, в связи с отменой взимания в княжестве церковной десятины, не заставила себя долго ждать. Причём митрополит известил константинопольского патриарха об отлучении от церкви смоленского князя, а византиец это отлучение не только подтвердил, но и мне персональную грамотку направил.
В своём послании патриарх писал: «Благороднейший великий князь смоленский Владимир, мерность наша узнала, что ты попранием вековечных устоев православной церкви ополчился против своих подданных христиан… за что преосвященный митрополит Киевский и всея Руси… отлучил тебя и сделал хорошо и правильно… ибо ты совершил тяжкий грех против своей веры и своего христианства, поэтому мерность наша имеет тебя отлученным за то злое деяние, и ты тогда только можешь получить от нас прощение, когда сознаешь, какое сделал зло, обратишься и раскаешься искренно и чистосердечно, и со слезами прибегнешь к своему митрополиту, прося у него прощения, и когда митрополит напишет об этом сюда, к нашей мерности…» и так далее. В конце патриарх грозил, что тело умершего отлученного даже земля не принимает.
В общем, напугали меня патриарх на пару с митрополитом просто до дрожи в коленях. Самое главное, что реально воздействовать на меня кроме своих слов и этих писулек они более никак не могли. Определённые меры против отравлений и покушений мною были уже давно апробированы. Стопроцентной гарантии они, конечно, не давали, но риск от подобных инцидентов, по моему мнению, сводили к минимуму.
А в Полоцком княжестве, вернее, в том «огрызке», что от него остался, набирали силу центробежные силы. Ещё раньше, задолго до вокняжения Святослава, от полоцкой земли отпали Минское, Друцкое, Изяславское, Городецкое и Логожское княжества. А сейчас этот список пополнился ещё и Витебским княжеством. В самом Полоцке на смену пришлым Ростиславичам, представителем которых был утонувший Святослав, к власти вернулась изначальная местная династия Изяславичей.
Мне такая ситуация была на руку. Чем раздробленнее княжество, тем легче будет его «съесть», а потом и «переварить». Мысли подобного рода были мною озвучены на военном совете:
– Ещё век назад единое и могучее Полоцкое княжество сейчас пребывает в намного более худшем по сравнению со Смоленском состоянии, вызванном полной децентрализацией власти.
– Верно, государь, сейчас стольный великокняжеский Полоцк, кроме своих ближайших окрестностей, ничего под собой не имеет, всё княжество рассыпалось на множество уделов.
– Я к чему клоню разговор, – я пристально оглядел всех присутствующих на военном совете. – Если всё пойдёт по плану, то брать мы будем не только сам Полоцк, но и другие бывшие полоцкие земли.
Совет загудел как растревоженный улей.
– Что, государь, и Ерсике с Кокнесом, что захватил рижский епископ, вертать будем? – с плохо скрываемым азартом в голосе спросил Клоч.
– Те земли, что уже успели оттяпать немцы и литовцы, пока трогать не будем, нам ни к чему сейчас с ними война.
После вводной лекции воеводы, со мной во главе, засели за военное планирование предстоящей операции. Соответствующий опыт мы все уже получили в недавней кампании на востоке.
Накануне отбытия войск из Смоленска в главном кафедральном храме города отслужили торжественную вечерню. Всю службу я простоял вместе с воеводами у алтаря. В Успенском соборе собрался весь цвет городского нобилитета. Кто-то из них исступлённо, искренне молился, кто-то делал вид, натянув на себя личину религиозности. По окончании службы епископ с амвона всех долго благословлял.
Поднявшись на освободившееся место епископа, я с торжественно-патриотической речью обратился к присутствующим. Моё выступление было больше рассчитано на городских бояр, с воеводами и ближниками я обо всём переговорил заранее, в кулуарных условиях и более предметно.
– Други мои! Наши славные дружины, как в былые времена Святослава, Ярослава, Мономаха, с Божьей помощью одержали блистательные победы над врагами нашими! Разорванное на клочки, словно лоскутное одеяло, Смоленское княжество вновь едино и неделимо! Теперь настала пора посчитаться с внешними вражинами – Полоцком и его беспокойными уделами, неоднократно злоумышляющими против Смоленска и алчущими его богатых земель.
Князья на Руси за последние годы и десятилетия скомпрометировали себя, опорочили свои титулы непрекращающимися кровавыми междоусобицами, перманентными делёжками земель, привлечением половцев, поляков, венгров и прочих немцев в свои семейные разборки. И самый главный грех, что на них лежит, – это развал единой Руси на воюющие друг с другом княжества. Вместо того чтобы расширять Русь на восток – к Волге, к западным и южным морям, брать под свою руку иноверцев и язычников, укрепляя русскую державу, князья уже целое столетие грызутся между собой, а заодно своими пустыми распрями межуют некогда единый русских народ на мелкие, слабые народцы! И даже мои предки в лице тех же Владимира, Святослава, Ярослава и Мономаха, военным путём объединив под своей дланью всю русскую землю, затем её сами же разваливали, раздавая огромные княжества, равные по силе Киеву, своим младшим сыновьям. Пока я жив, то этого более не допущу! Одна Русь – один правитель! Собирать воедино огромную Киевскую Русь я не буду, слишком много крови прольётся, – я сознательно лукавил, незачем излишне настораживать своих князей-соседей, открыто декларируя свои истинные намерения, – но собрать воедино Смоленскую Русь в рамках кривецких земель считаю своей обязанностью и нашей общей целью!
