стола с низко висящими над ними светильниками. Играть сюда записывались по телефону, так же впрочем, как и поесть. Справа была сцена, где каждый вечер играла живая музыка — местные исполнители считали большим шансом попасть на эту сцену. Ресторан «Гудок» так выделялся интерьером, кухней, таинственной атмосферой элитарности, что попасть сюда простому пассажиру с поезда было возможно лишь днём, часов до 6. После этого времени все столики были заняты, на дверях висел плакат «Мест нет!», а на входе дежурил дюжий бритый наголо швейцар в ливрее и тюремными наколками на пальцах рук.
Тихо играет джазовая музыка, в духе стиля ресторана. В зале уже был народ, довольно много, но так как царил полумрак, разобрать кто и где сидит, совершенно невозможно. На сцене музыканты пробрасывали провода, изредка что-то проигрывали на электрогитарах.
Метрдотель в чёрном костюме и белой рубахе, увидев компанию центровых, вежливо улыбнулся, и подошёл, чуть заметно сделав поклон головой.
— Здравствуйте, товарищи. Вы.... Э.... — он сверился со списком гостей, открыв чёрную кожаную папку. — Друзья? Да, друзья. Евгений, Святослав, Михаил, Оксана. Всё верно? Всё верно. Прошу за мной.
Запихали их конечно, за самый дальний стол, как на какую-то галерку. Сахар, походу, всех своих друганов и нужных людей поближе посадил. Себе и Сахарихе он поставил самый большой и длинный стол в самой середине зала, а вокруг него пустое пространство на расстоянии в пару-тройку метров, как бы подчёркивающее особый статус этого места.
Столы накрыты белыми скатертями, разложены блестящие приборы и бокалы с рюмками. Официанты разносили шампанское и лёгкие закуски, чтоб дорогие гости расслабились, и не заскучали в ожидании начала торжества. Жека сел так, чтоб видеть, что происходит в центре зала. Напротив него сел Славян, справа Пуща, слева Митяй. Официант разлил шампанское по бокалам, принёс шоколадные конфеты на закусь в хрустальной розетке. Митяй понюхал шампанское, попробовал немного.
— У них чё, водки нет? Эй, мужик, водка есть? — без излишнего жеманства спросил он у официанта.
— Вы водку будете? Сейчас, минуточку, — официант ушёл, и тут же через минуту принёс на подносе хрустальный графин и высокую стопку. Взял белыми перчатками стопку, поставил на стол перед Митяем, налил из графина ровно половину, и хотел уже уходить, когда тот опять вылез:
— Чё так мало-то? Лей полную. И бутылку эту оставь.
Официант слегка поклонился, долил стопку Митяя до краёв, поставил графин на стол, и ушёл.
— Ну давайте, братаны, — Митяй разлил водку по стопкам, и поднял свою вверх. — Горько!
— Тихо ты! — зашипела Пуща. — Какое горько? Ты совсем уже? Так на свадьбе кричат!
— Мне пофиг! — Митяй выпил стопку в несколько глотков, и закусил шоколадной конфетой.
Жека тоже решил закинуть рюмашку — чё-то совсем тревожно стало. Жека смотрел на присутствующих, и вроде бы кого-то узнавал. Неожиданно он столкнулся взглядом с мужиком в абсолютно белом костюме и золотых очках. С удивлением он узнал Вениамина Людвиговича, которому затаривал кондитерку. Тёртый калач, старый одесский еврей, вор старой закваски, он конечно, сразу почувствовал чёй-то взгляд на себе, обернулся, увидел Жеку, узнал, улыбнулся, и поднял бокал с шампанским. Жека поднял пустую рюмку, но Веня постучал ногтем по своему бокалу, призывая налить себе спиртное. Жека налил, одновременно с Веней поднял стопку с водкой в воздух и выпил.
— Во! А ты того мужика узнал? С той бабой разфуфыренной? — возбуждённо зашептала Пуща, дёргая Жеку за рукав. — Это же вроде этот, как его... Слонов, секретарь горкома КПСС! Его портрет в каждом номере «Н-го рабочего!»
— Да вижу... Тут одна блатата, — Жека приглядывался к гостям, и узнавал многих. Секретарь горисполкома, секретарь горкома ВЛКСМ, директор металлургического комбината, главный режиссёр театра, начальник городского УВД, Шамиль, Вениамин Людвигович, отец Фотича, смотрящий по центру, авторитеты новой волны Добей и Макар — все уважаемые люди города были здесь. И они... Уличная шпана, чудом попавшая на закрытый бал высокочтимых людей...
Однако Митяя с его пофигизмом это нисколько не напрягало, так же как Славяна. Тот вообще понтанулся как какой-то Дон Корлеоне — достал из внутреннего кармана пиджака чёрные очки, одел их, и высокомерно посматривал по сторонам.
— Чё ты крутого тут лепишь? — угарнул захмелевший Митяй.
— Я есть глава куполы, дон Тано Карриди, — в шутку заявил Славян, вытянув руку и показав зоновскую распальцовку. И тут же заржал. По телику как раз показывали сериал «Спрут» про итальянскую мафию, и там «Куполой» назывался высший совет Коза Ностры.
— А я тогда графиня Ольга Камастра! — ехидно сказала Пуща.
— А я барон Линори, — важно сказал Жека и кивнул на Митяя. — А этот хмырь — синьор Эспиноза.
Смех-то смехом... Однако Жека вдруг понял, что они видят перед собой самую настоящую советскую мафию, которая не прячется где-то там по углам. Вот она — партия, мусора и блатные.
Неожиданно зажёгся на полную свет, оркестр заиграл что-то джазовое, и в двери неспешной походкой вошёл Сахар с Сахарихой под ручку. Гости все встали, и дружно захлопали в ладоши. Сахар шёл как король, раскланиваясь в разные стороны. Сахариха... Она была никакая. Как белая мумия в белом платье. Если раньше, когда она с с братом встречала гостей, казалось, что довольна всей этой суетой, сейчас её настроение сменилось. Не хотела она этого ничего! Только представила, что придётся провести весь вечер в окружении этих павианов, рассматривающих её, и наверное, завидующих ей, и это сразу ввергло её в состояние уныния.
С десяток официантов начали разносить подносы с едой. Руководил ими тот же метрдотель, что и встречал гостей. Был он профессионал своего дела, держал ситуацию на контроле, если куда-то надо людей, посылал, если что-то надо гостям, и они обращались к нему, быстро всё решал. Вот и центровым притаранили сначала холодное. Осетровый балык, красная-чёрная икра в розетках на маленьких тарелочках, выложенных льдом с ломтиками лимона. Официанты разлили шампанское. А кому и водку. Налил своим и Митяй.
— Ты смотри, не накидайся тут! — толкнул локтем другана Жека. — Потом тащить тебя ещё...
— Не ссы, дон Корле... Дон Корилимони, или как там его... — ухмыльнулся Митяй, и сразу закинул свою икру в рот, закусив водяру.
Даже Пуща, несмотря на то, что её отец работал начальником участка на шахте, получал по восемьсот в месяц, и считался по советским меркам человеком богатым, не пробовала таких блюд. Красная и
