ту сторону расщелины, мы еще быстрее преодолели котловину и поднялись наверх. И здесь нас ждал сюрприз. На обратном пути я забрал «сторожа», который мог оказаться не бесполезным, если бы за нами шли преследователи.
Однако преследователи ждали нас возле моей «Волги». Увидев их, я не очень удивился. Несколько обломов в кожаных куртках стояли полукругом, меланхолично пережевывая дефицитную рижскую жвачку. Один из них, только что выплюнув лишившийся сладости комочек, вынул из упаковки с нарисованным апельсином и содрав фольгу, засунул в пасть свежую желтоватую пластинку. Самое интересное, что это были люди Терентия Жорыча, только командовал ими сейчас отнюдь не тренер по классической борьбе.
— Ну что, друг моего туманного детства, поговорим? — спросил Лжестропилин, появляясь из-за моей машины. — Если ты думаешь отмахнуться ксивою, то не трать время зря. Это госорганы обязаны оказывать тебе всяческое воздействие, а мы люди простые, можно сказать — частные лица.
— С каких пор, капитан госбезопасности Жихарев стал частным лицом?
— Ах даже так… — проговорил тот. — Раззвонил, значит, писателишка…
— Да нет, не раззвонил, пока об этом знаю только я, но показания о том, что ножом его ранил некто, живущий в Литейске под именем Иннокентия Васильевича Стропилина, и он же подложил взрывчатку под автомобиль, который был взорван на территории пансионата «Загородный», товарищ Третьяковский дать может в любой момент.
— Как говорил один мой знакомый покойник — я слишком много знал, — проговорил Жихарев и дал знак своим людям.
Они медленно стали приближаться. Один достал из-за пазухи нунчаки, другой демонстративно продел пальцы в отверстия кастета. Третий принялся перебрасывать из ладони в ладонь финку.
— Ни капли крови! — поморщился Лжестропилин. — Сбросьте их с обрыва. Вон там справа, сразу под откосом болото.
— Ты рехнулся, капитан! — крикнул я. — Пацана не тронь!
— Увы, не могу оставить в живых свидетеля.
Плащ мне мешал, но во внутренние карманы его я положил «домру» и сарбакан, которые я не хотел вытаскивать при этой шобле. Маленький сверхчеловек все понял и потому держался рядышком, при этом стараясь не мешать. Парни Терентия Жорыча, видать, понимали, с кем им придется иметь дело, и потому не сильно рвались в бой. Наконец, нашелся один смелый. Кажется — тот, который торчал тогда в вестибюле пансионата. Он вдруг метнулся, чтобы схватить за шиворот Перфильева-младшего, но встретил хлесткий удар каблуком сапога-болотника в рыло.
Каюсь, получилось не слишком изящно, но ведь это не бесконтактное каратэ напоказ. Челюсть у смельчака видать хрустнула, потому что он захлюпал расквашенным заодно носом, закрыл морду ладонями, завертелся. Второго, не менее смелого, я свалил ударом кулака в кадык. Они собрались нас с Севкой убивать и потому церемониться с ними было нечего. Я выхватил «черную флейту» и третий получил отравленную стрелу в глаз. Он еще не знал, что мертв и мог оказаться опасным, но пока его нейтрализовала дикая боль в глазном яблоке.
— Ну как же это ты, Сема! — сказал я четвертому, который завертел нунчаками. — Номерок давал, говорил, звони, если что… Не по понятиям это как-то…
— Заткнись, падаль, — вместо борца откликнулся капитан Жихарев. — Семен прошел спецподготовку. Он из тебя дурь вышибет.
Я посмотрел на приближающегося вышибателя дури. Нунчаки его вертелись, как пропеллер, но в глазах не было боевого задора. Похоже, он уже жалел, что связался с гэбэшником. Пока расстояние позволяло, я решил испытать на нем деморализатор. Если прибор окажется туфтовым, кину в рожу, чтобы отвлечь и прорвусь в «мертвую зону», где нунчаки уже бесполезны. Выхватив «домру», я повернул регулятор на средний уровень и направил «тарелочку» на бандита. Нажал на гашетку. Семен будто споткнулся. Уронил свою японскую приблуду. Недоуменно посмотрел на руки. Развернулся и поплелся прочь.
— Эй, ты! Придурок! — заволновался Лжестропилин. — Ты куда⁈ Охре…
Он осекся. Потому что я вывернул регулятор до упора. Ну достал меня это козел! Да еще пацану вздумал угрожать, сука! Капитан Жихарев зарыдал. Натурально! Повалился на землю, принялся кататься по ней и рвать на себе волосы. Выкрикивал что-то бессвязно. Другие бандиты, которые не подверглись воздействию деморализующего излучения, смотрели на него с тупым недоумением. Лжестропилин поднялся на дрожащих ногах и завывая от невыносимой муки, побрел к обрыву. Никто и не подумал его останавливать.
— Ну что, скоты, вы так же хотите? — спросил я, когда тот, кто их нанял скрылся за краем обрыва.— Я могу устроить… Давайте, ноги в руки и дуйте в поселок, в больничку. Особенно ты, который с глазом. Яд в тебе, пусть переливание крови устроят, иначе крандец…
— Братан, будь человеком, — заныл тот, кому влетело в глаз. — Подкинь до больнички!.. Неохота подыхать ради того сучары… Мы тебе все башли отдадим, которые он нам заплатил…
Я протянул «домру» пацаненку.
— Сядешь впереди, будешь держать их на мушке, — сказал я ему. — Рыпнутся, нажмешь вот сюда и как из автомата — вправо-влево поведешь…
— Понял! — откликнулся он.
— Лезьте на заднее сиденье, уроды! — скомандовал я бандитам.
Кряхтя и перхая, они полезли в салон. Как бы не блеванули, дебилы. Особенно этот, с перебитым кадыком.
— Смотрите мне, загадите салон, зубочисткой заставлю вычищать, — предупредил я.
Замычали, дескать, не беспокойся, командир. Перфильев-младший устроился на переднем пассажирском сиденье и взял «домру» на изготовку. Я сел за руль. Развернулся, двинул по насыпному проселку к выезду на Затонье. Через минуту мы обогнали Сему, который горестно качая головой, и видимо, бормоча что-то себе под нос, тоже брел к поселку. Этого можно было не подбирать. Сам доберется. Если только не бросится под машину. В всяком случае физически он не пострадал.
На часах было четверть восьмого, успеем еще заскочить домой с Севкой, чтобы переодеться и перекусить. Вскоре мы были у ворот больнички. Высадив трех болванов, я напутствовал их, чтобы впредь со мною не связывались. Когда мы с Перфильевым-младшим покинули Затонье, он несколько долгих минут рассматривал ДМРД в своих руках. Видать, бесшумная и незримая работа этого механизма произвела на него не меньшее впечатление, чем на борцов, ставших бандитами. Потом пацанчик перегнулся через спинку, чтобы положить туда «домру».
— Ого, какая куча денег! — воскликнул он.
Ага, все-таки не рискнули обмануть насчет башлей.
— Возьми себе, — сказал я.
— Да ну, куда мне столько, — смутился Севка. — Тут тыщи три,
