Пехотный корпус, который находился под Киевом на пополнении и переформировании после зимних боёв, уже двинулся в сторону партизанского края. Подразделения моторизованного корпуса, которые экстренно перебрасывали из Франции, также были на подходе. Три дня, и колечко вокруг партизанского края замкнётся, и тогда всё, крах. Именно об этом знали Генштаб и командование партизанского корпуса, и именно это они не доводили до бойцов и командиров подразделений. Командованию Красной Армии кровь из носу нужно было, чтобы партизаны дестабилизировали обстановку под Киевом и оттягивали на себя эти части, потому как на фронте для немцев они придутся ой как к месту. И так там всё держится на тонкой нитке, перевеса ни у кого нет, наши вот–вот в оборону встанут. А теперь об этом узнал и я.
— Что делать будем, командир? – тихо спросил Путятин. Он отнюдь не был дураком и смог разобраться в обстановке.
Я сидел, прислонившись спиной к стволу ёлки, и думал, когда этот вопрос вывел меня в реальный мир из поиска решений, как избежать беды. Открыв глаза, я натолкнулся на насмешливый взгляд немца. Ответив на него своим твёрдым с примесью ярости, я резко встал и отрывисто начал отдавать приказы:
— Взводный, слушай мой приказ! Сейчас берёте немца в охапку и галопом мчитесь в штаб корпуса, где передаёте его на руки командованию. Как переправить его на Большую землю, они сами решат. Обо мне ни слова, бойцов об этом крепко–накрепко предупреди. Укажите в рапортах, что захватили его лично, случайно, во встречном бою. Обо мне не сообщать!
— Никому? – тихо спросил Путянин.
— Только Смелову, скажешь ему, что я буду ждать его вот тут, – указал я на карте, после чего так же тихо добавил: – У меня всего сутки на решение, как вытащить корпус из той задницы, в которой он вот–вот может оказаться. Всё, бегите. Чем быстрее вы вернётесь на базу, тем быстрее мы начнём действовать. Бегом, бойцы!
Диверсанты собрались мгновенно, буквально через две минуты я остался в ельнике один.
Подойдя, я похлопал Принца по шее и, наклонившись, умылся ключевой водой из ведра, что стояло рядом с лошадьми. Те уже попили, это было четвёртое ведро, которое принёс боец. Умывшись, я посмотрел на небо, которое виднелось в просвете между елок, и, хмыкнув,
пробормотал:
— Я ещё, конечно, не всё продумал, но выход тут один… Как в сорок первом, вырываться из вот–вот сомкнувшихся колечек и по тылам немцев.
Ведя коней в поводу, я вышел с ними из ельника и, вскочив в седло Принца, осмотрелся и ударил каблуками по бокам коня. Пора браться за великие дела. Интересно, как сделать так, чтобы войти в штат командования корпусом? То, что меня там примут с распростёртыми объятиями, я сомневался. Нужно поговорить и посоветоваться со Смеловым, он там уже пару недель варится, кухню должен знать.
Когда послышался гул моторов нескольких машин, я насторожился и выпрямился. Вдали, в двух десятках километров, постреливала артиллерия, но редко, больше беспокоящий огонь, так что было достаточно тихо, чтобы я расслышал машины.
Место встречи я назначил на лесном перекрёстке в шестнадцати километрах от Иванкова. В этом лесу, как выяснилось, уже стояли какие‑то части и подразделения партизанского корпуса, но я старался с ними не пересекаться. Только на дороге вчера вечером меня остановил пост, но узнав, что я свой, знания фамилий комкора и другого начальства вполне хватило для опознания, пропустили дальше. Пароля я не знал. А про дислокацию подразделений я узнал просто, по дыму от костров и немногочисленных кухонь. Последних не хватало, даже трофеи не решили этот болезненный вопрос.
Так что добравшись до места встречи, я расседлал лошадей, переночевал, а утром, раздевшись, два раза спускался к озеру и по очереди купал там лошадей, моя их бока щёткой. Я как раз заканчивал со Звёздочкой, моей вьючной, когда я услышал рёв двигателей.
Машинально макнув щётку в воду, я продолжил мыть Звёздочку, поглядывая на дорогу. Наконец рёв моторов стал громче, и между деревьями замелькали угловатые корпуса машин. Было их две, грузовой «Опель» и что‑то иностранное на трёхосном шасси.
На перекрёстке обе машины встали, и я разглядел, как кабину второй машины покидает Путянин. Меня от перекрестка было хорошо видно, поэтому три командира направились сразу к берегу, на который я как раз выходил, ведя Звёздочку.
— Привет, – улыбнулся я, обнимая по очереди Смелова и Воронина.
Вот его я не ожидал увидеть, думал, он улетел на Большую землю, но как мне пояснил лейтенант, и тут для него были дела. В данный момент он командовал усиленным взводом трофейных средних танков. Среди трофеев партизанам досталось четыре Тэ–четыре. Куда их приткнуть, сразу не придумали, вот и решили сформировать из них взвод увеличенного штата при формирующемся танковом батальоне. Кто‑то скажет, что в танковых взводах было по пять танков. Отвечу честно, это так и есть, но только для лёгких машин, для средних и тяжёлых было сделано исключение. Там было во взводах по три машины, так сформировали и тут.
Разговаривать в одном мокром белье было не комильфо, поэтому пока командиры устраивались в моём лагере, а бойцы Путянина обеспечивали прикрытие и охранение, я выжал кальсоны, надел галифе и чистую запасную нижнюю рубаху. Кстати, последнюю, у меня их всего три было, пора устраивать большую стирку, пока есть время.
Неся в левой руке сапоги, а висевшим на плече полотенцем вытирая правой рукой лицо, я легко взбежал на кручу и, подойдя к лагерю, бросил сапоги у седельных сумок.
— Хорошо, – с прищуром осмотревшись, я с удовольствием подставил солнышку лицо и, немного постояв, посмотрел на командиров, которые с некоторой тревогой наблюдали за мной. – Ну что, товарищи командиры, пора поговорить о бренном? Все уже знаете, в какую ситуацию в скором времени попадёт наш корпус?
— Я ещё вчера утром узнал, довели до командования штаба, – хмуро кивнул Смелов. – Тут как раз генерала привели, шум сильный поднялся. Связь с Москвой постоянную держим.
— А я узнал всего несколько часов назад, – поднял руку Воронин.
В это время подошедший Путянин с моего разрешения устроился слева от Смелова, сев на старый пенёк. Он организовывал наше охранение.
— Как бы то ни было, но у нас приказ удержать позиции и не дать немцам пользоваться железнодорожной веткой на подконтрольной нам территории, – сказал Смелов, с интересом наблюдая, как я поставил на попа два цинка с патронами и усаживаюсь на них. – Для этого мы сняли шесть километров рельсов и на МТС сделали из них ежи, выставляя на танкоопасных направлениях.
— Немцы восстановят эту дорогу за сутки. Тут надо стрелки рвать, мосты и узловые станции, – махнул я рукой. – Это всё временное решение. У меня появилась идея если не помочь корпусу, то хотя бы изрядно облегчить его положение, но перед тем, как я её озвучу, хотелось бы узнать, сколько у вас продовольствия, вооружения и боеприпасов.
