Ознакомительная версия.
Собственно, война в эмирате Алавистан, находящемся на восточных берегах Средиземного моря, была объявлена на удивление случайно. До этого военные действия против шаек кочевников на верблюдах, живущих за счёт производства дикого мёда, вели преимущественно Северо-Американские Соединённые Штаты. Победоносная война шла следующим образом – с утра в Пентагоне собирался брифинг о необходимости борьбы с нелегальными поставщиками мёда, с упором на то, что в противном случае мир обречён погибнуть. Далее к берегам непокорного эмирата направлялся боевой аэроплан и сбрасывал бомбу – с трансляцией в прямом эфире. От взрыва погибали пара ишаков и иногда неопознанный объект в чалме. Сие давало повод чиновникам Северо-Американских Соединённых Штатов с месяц рассуждать на всех телеканалах, что хребет бандам кочевников переломлен. Однажды государь император, краем уха услышав от Квасова об очередной бомбардировке, буркнул нечто вроде «да мы можем и не хуже». Стоявший за дверью министр двора Шкуро слов не разобрал и понял их как «сделайте, и не хуже». Он отдал приказ министру обороны, и уже на следующее утро реактивные аэропланы империи садились на базу в горах Алавистана. Государь сему событию страшно удивился, но, поскольку сам приучал чиновников министерства двора предупреждать свои желания, подумал, что демонстрация аэропланов в действии обеспечит рекламу имперскому оружию. Зато Северо-Американские Соединённые Штаты страшно возмутились. Дело в том, что североамериканцы наивнейшим образом пребывали в уверенности, что только они сами вправе бомбить любую страну. Когда этим занимались другие, из Пентагона объясняли: они бомбят кого надо, а другие – кого не надо, и такие действия незаконны. Североамериканцы заявили: имперские аэропланы уничтожают добрых кочевников на верблюдах, а уничтожать надо злых. Как именно следует отличать злых бородачей от добрых, они объяснить не могли, но упорно настаивали на своём.
– Я так и думал, – снисходительно кивнул государь император. – Главное, пускай наше авиационное воинство справится со всеми побыстрее и не оставит в живых ни басурман с ятаганами, ни подозрительных верблюдов. А кстати… давно хотел спросить, Матвеюшка, что конкретно обо мне в народе говорят? Телеинтервью – иное. Я опять думаю – не переодеться ли мне простым человеком, не выйти ли на улицу, аки Гарун ар-Рашид, неузнанным, не спросить ли у людей, как они живут? Вдруг что-то от меня скрывают…
Квасов засиял чистейшим оптимизмом.
– Скрывают?! Да как тебе в голову-то взбрело такое, кормилец?! – воскликнул он. – Сию же минуту одевайся, пойдём с тобой на площадь Красную прогуляемся, увидишь людей настоящих. Как знал, прихватил тебе на всякий случай искусственные усы да очки тёмные, а одежонку зараз раскопаем, чтоб никто из доброго люда не заподозрил – дескать, идёт себе моложавый мастеровой с фабрики неподалёку от центра, симпатичен, мил и мужикаст.
…Примерно через час государь и Квасов вышли из Кремля. Император был одет странновато, но лучшего не нашли – старые кроссовки, синие штаны от тренировочного костюма, пиджак «Армани», часы «Ролекс» и очки «Рэй Бан». Рыжие усы распушились над щеками. Матвей услужливо поддерживал царя под руку – того шатало вправо и влево, ноги разъезжались на камнях, колени дрожали: привыкнув с детства к персональному автомобилю, государь фактически заново учился ходить.
– Вон крестьянин идёт, твоё величество, весь такой сермяжной, народней не придумаешь, – шепнул ему в ухо Квасов. – Вот ты, аки калиф багдадской, и давай интересуйся.
Император неуверенно взглянул на представителя деревни.
– С-сударь, – сказал он запинаясь. – Вот вы, с бородой… гм… не могли бы вы…
– Да, господин хороший, – засветился счастьем крестьянин. – Чего-с изволите?
– Довольны ли вы жизнью своей? Хорошо ли вам под государевой властью?
Крестьянин, казалось бы, даже слегка удивился.
– Лучше и быть не может, барин. Скажем, выросли доляра да евры заграничные в цене, а нашенское всё тут же вслед за ними подорожало. Так и что? Стал я меньше кушать, исчезла у меня одышка, живот подтянулся, изменил питание в пользу экологически чистых овощей с собственного огорода. Благодаря государевой политике сделался резв, здоров и бодр, а то бы, глядишь, на жирной пище кондратий хватил раньше времени. Излишество – оно грех. О душе надо, о Боге подумать, а не покупать себе рояли всякие да гуляй-ящики во всю стену. Кабы не царь-батюшка, в жизни бы о духовном не помыслил: сидел бы в кабаке да лососину жрал богопротивнейше. Спаси тебя Христос, барин!
– Я тут чисто случайно проходил мимо, – вступил в беседу мастеровой в блестящих сапогах «бутылками», тужурке и новеньком хрустящем картузе. – Услышал и решил присоединиться к беседе. Да, имеются у нас люди, которые считают, что есть альтернатива империи. Я вам так скажу, уважаемый незнакомец, – чушь это собачья. Самодержавная монархия – в принципе самый лучший строй на Земле. Возьмём пример Британии, попавшей под инспирированную североамериканскими колонистами цветную революцию с Кромвелем: не прошло и двадцати лет, как англичане вернулись в тёплые королевские объятья. Республиканцы ничего не несут государству, кроме оплаченных североамериканскими деньгами хаоса и разрушения культурных особенностей. Я человек простой, грамоте в институтах не обучен, а потому скажу вот так: Боже, царя храни!
Государь рот открыл от удивления, но сюрпризы на этом не закончились. Квасов, деликатно взяв императора за рукав, подтаскивал «подшефного» к зданию Верхних торговых рядов.[32] Там с помощью «Йоги» делала селфи (или, как говорили на новославянском сленге, «саморожу») женщина средних лет в красном сарафане подмосковного производства, в кожаных сапогах и венке из ромашек.
– А что, любезная сударыня, не расскажешь ли нам, недалёким и простым приезжим из-под города Пскова, как народ русский относится к государю? – вопросил Квасов. – Ты, как я вижу, сама из телегенции, образованная вся, вашу мать растудыть в качель.
– Охотно, сударь, – грудным певучим голосом ответила женщина, спрятав «Йогу» в сумочку. – Например, оставила я сейчас дома машину, приехала в центр на метро, потому что парковки стали стоить попросту до хера денег. И теперь, чтобы держать автомобиль у своего родного подъезда, я обязана выложить кругленькую сумму. Так за что я должна быть благодарна государю? За заботу о своём здоровье. Общеизвестно – врачи рекомендуют прогулки, это укрепляет сердце. Я стала ходить в день по десять вёрст и, без сомнений, проживу лет сто. А не будь императора? Непременно сдохла бы в машине во цвете лет, разъезжая по бесплатным парковкам.
Ознакомительная версия.
