Дед Тимоха кивает и удаляется в подсобку, а через несколько минут возвращается, неся в руках все заказанное.
— Толя, хватай «горку» и дуй в примерочную. А я тебе пока РПС соберу.
Сноровисто навешиваю подсумки на широкий поясной ремень системы, а когда возвращается Толик, подгоняю ее на нем по росту.
— Что-то еще? — интересуется Старосельцев.
— Обязательно. Тактическую кобуру на бедро для ПМ и бинокль.
— А кобура-то мне зачем? — пытается протестовать мой напарник.
— Слышь, курсант, а как ты свою поясную, — я киваю на лежащий на прилавке Толин ПМ в кобуре, который он положил туда перед примеркой, — собираешься под РПС носить? И как пистолет из нее будешь выковыривать? Так что, не вмешивайся, когда старшие разговаривают.
Толя что-то бурчит себе под нос и снова отходит к ножам.
— С кобурой проблем нет, их у меня несколько, на выбор. А вот с биноклями сложнее. Хотя, есть у меня одна штуковина, тебе понравится, — Тимофей Владимирович лезет куда-то под прилавок и достает оттуда довольно большой, обрезиненный армейский бинокль зеленого цвета. По виду — явно американский, или какой другой НАТОвский.
— Вот, держи, от сердца можно сказать, отрываю. Двенадцатикратный армейский бинокль Винчестер Ви-Дабл Ю. Сделано в покойных ныне США, чтоб им в аду ни дна, ни покрышки. Просветленная оптика, антибликовое покрытие. Корпус герметичный, внутри азот, поэтому конденсата на линзах не дождешься. Не боится ни дождя, ни тумана, и даже если случайно в речку уронишь, ничего с ним не будет, главное — вынуть быстро. Корпус из обрезиненного алюминия, поэтому весит меньше килограмма. Поверхность шершавая, в руке не скользит. Не новый, но в отличном состоянии, даже пообтереться не успел. Ну, как?
— Обалдееть! — восхищаюсь я. — И откель дровишки?
— Один знакомец с Украины привез. Он в Крыму с турками хлестался, вот и притащил оттуда на память. А потом мне продал. Очень хорошая штука.
— Вещь! — соглашаюсь я, крутя бинокль в руках. — И сколько просишь?
— Рубль золотом.
— Сколько?! — у меня от такой цены челюсть чуть на пол не падает. — Да за эти деньги два автомата купить можно!
— Вот и иду покупай свои автоматы! А чего ты хотел, Мишаня?! — переходит в наступление дед Тимоха. — Оптика вообще товар редкий, дорогой. А тут еще такая. Нет, могу тебе еще наш «шесть на тридцать» предложить, одна тысяча девятьсот замшелого года выпуска. Точно не знаю, но явно еще при Союзе сделанный. Двадцать серебром. Пойдет?
После некоторых терзаний благоразумие все-таки побеждает «жабу» и я соглашаюсь на Винчестер. Старосельцев снова ныряет под прилавок, достает оттуда черный мягкий футляр из кордуры и протягивает мне.
— Футляр в комплекте, — гордо возвещает он.
— Ну, ты глянь, сёрвис, блин! — восхищенно цокаю языком я. — Итого, сколько с нас?
— Так, — Старосельцев на мгновение замирает, сосредотачиваясь. — «Горка» и РПС по пятнадцать рублей, кобура — пять, да бинокль. Итого — рубль золотом и тридцать пять серебряных.
Закинув покупки в баул и расплатившись, прощаемся и пускаемся в обратный путь.
А вечером, по просьбе Четверти, я снова сижу в зале и играю на гитаре. Оказывается, накануне, когда я уже поужинал и поднялся к себе, в трактир снова заходили «гражданские» и интересовались, не будет ли и сегодня «гитарного концерта».
— Слушай, Кузьма, ты меня что, на «общественных началах» в таперы припахал? — шутливо возмутился я в ответ на его просьбу. — Вообще-то за это люди деньги получают обычно.
— Вот ты меркантильный Миша! — так же «всерьез» возмущается тот в ответ. — А как же налаживание добрососедских отношений, опять же, про «делать имидж отряду» кто нам с Убивцем песни пел? Вот и делай! Заказчики решили так: для врагов мы — страшнее некуда, для своих — белые и пушистые. Вот и будь любезен, обеспечивай.
— Я знал, что где-то вы меня кидаете! — сообщаю я ему. — Тащи свою гитару, эксплуататор!
Следующие несколько дней проходят без каких-либо особенных происшествий. Днем я издеваюсь над «курсантом» Анатолием, гоняя его, как сидорову козу. С «силовым комплексом» ситуация у него куда лучше, чем с бегом, не даром он у себя в Ростове железки тягал. И отжимается, и подтягивается, и пресс качает хорошо. А вот с бегом — беда. И мускульная масса серьезная, и жирка поднакопил немало. Тяжело ему бегать. Но надо. Разведчика-диверсанта, как волка, кормят исключительно ноги. Они же и шкуру его спасают. А о каком спасении шкуры можно говорить, если человек «пятерку» налегке пробежать толком не может. Что будет, если я на него оружие и БК повешу, даже думать не хочется. Но он молодец, не сдается. По крайней мере, на финише он больше не блюет, и остановок посреди дистанции себе не позволяет. После обеда у нас — занятия по тактике. Пока — больше в теории. Объясняю ему принципы организации засад на различной местности и, наоборот, признаки, по которым можно заблаговременно обнаружить засаду, поставленную на тебя. Учу ставить и снимать «растяжки». Показываю различные способы изготовки к стрельбе и быстрой смены магазинов. В хозпостройках за трактиром отрабатываем передвижения в здании при его «зачистке», прохождение углов, досмотр комнат. Одним словом КМБ у Толи — в лучших традициях спецназа. После ужина он, бедолага, в свою комнату буквально уползает. Но терпит, не скулит и не жалуется. А значит, не ошибся я в выборе, толк из него будет.
А я вечерами продолжаю играть на гитаре. Даже удивительно, насколько сразу увеличилось количество посетителей «Псарни». Начались проблемы не то что со свободными столиками, но даже и со свободными местами. Кузьма даже заказал у знакомого столяра еще несколько столов и скамей. Неужели раньше тут никто не мог додуматься до такой простой мысли, как живая музыка? На третий вечер моих выступлений, уже ближе к завершению «концерта», на меня сваливается сюрприз в виде стайки молодых девчонок с Оксаной во главе. Они заказали у Кузьмы молодого вина и чинно уселись за один стол, совершенно не беспокоясь о том, что за соседним ужинает и выпивает компания парней в черных банданах. Увидев это, я внутренне усмехнулся. Похоже, наш план по созданию нового имиджа отряду Убивца начал приносить первые плоды. Еще месяц назад, такие вот девочки, увидав вечером подвыпившего наемника, поспешили бы перейти на другую сторону улицы, а сейчас — сидят рядышком, как ни в чем не бывало. Девчушки о чем-то перешептываются, изредка стреляя в мою сторону глазками, а я невозмутимо перебираю струны, наигрывая мелодию какой-то песни, слова и название которой я давно позабыл, а вот мотив в голове задержался. Оксана вдруг встает, и преувеличенно уверенным шагом направляется в мою сторону. Ну-ну, похоже, девочка решила идти на приступ. Ладно, посмотрим, что она там придумала…
