специалисты, которых мы успели «перетащить» в последние два дня существования прохода между мирами. Те, кто по тем или иным причинам припозднился, поскольку их основная масса перешла в прошлое намного раньше и уже обустраивалась в научных учреждениях, КБ, либо на заводах. Самыми же распоследними, перешедшими буквально за часы, как тот лейтенант, что согласился заманить «группу захвата», были «дезертиры» из Чебаркульской дивизии и сапёры, подготовившие лабораторию Туманяна к взрыву. Да, этих нескольких офицеров, так и не уволившихся со службы, но согласных уйти в прошлое, ТАМ будут искать именно как дезертиров!
Я не зря снабдил омоновцев, эфэскашника и «прокурорского» газетами. Почитать в них было что. Рассказы корреспондентов о красноармейцах, отличившихся в недавних боях в районе Халхин-Гола, международные новости о шагах военной диктатуры Браухича и положении в Германии, угрозы в адрес немцев со стороны Британии, Франции и Польши, информация о безрезультатно завершившихся переговорах польского министра иностранных дел Бека с Молотовым и Сталиным. Заявление Советского Правительства о его отношении к новой германской власти. Ну, и вести с советских строек народного хозяйства.
Честно говоря, из всех пассажиров этого автобуса (был ещё и второй, с сотрудниками следственных органов, включая военное следствие, но они должны были приступить к работе уже после окончания «активной части» «маски-шоу») мне нужен был только Серёжа Кобелев. Которого я знал по Олимпиаде, поскольку его тогда прикрепили к моей группе как специалиста по полякам. Ну, а раз так получилось, что «выдернуть» его одного не представлялось возможным, пришлось забирать всех, кто ехал вместе с ним.
Лаврентию Павловичу в Москве я и представлял в качестве человека, несколько лет занимавшегося агентурой среди представителей «наиболее вероятного противника» СССР-1939. Пусть большинства людей, по которым у Кобелева имелась информация, ещё даже не родилось, но знание истории противостояния западных спецслужб на территории Польши он должен помнить. А это уже очень неплохое подспорье.
Но это бы лишь небольшой эпизод. Основной же нашей задачей с Иваном Степановичем Туманяном, прибывшим тем же «литерным» поездом, было разгребание завалов документации, с которой просто «зашивались» чекисты, среди которых априори имелось не так уж и много технических специалистов. Слава богу, перечень людей, которые помогут разобраться в очерёдности использования знаний из будущего, у Берии имелся, и они уже действовали. Хотя, конечно, споры о том, что «пускать в дело» прямо сейчас, а что «положить в архив», возникали регулярно. Да и полной картины по всему массиву информации не было ни у кого, включая меня с Туманяном. Так что провозились мы с бумагами почти до сентября.
36
Джон Смит, 4 сентября 1939 года
Разгром, устроенный японцам на границе Манчжурии и Монголии, был для нас полнейшей неожиданностью. Ещё 14 июня наш посол Роберт Крейги подписал с министром иностранных дел Японии Хатиро Аритой соглашение о том, что Великобритания признаёт «особые права» этой страны в Китае и гарантирует невмешательство в действия японских оккупационных властей. Японцы, со своей стороны, брали на себя обязательства не предпринимать действий, которые могли бы ограничить британские интересы в Китае. Поэтому Квантунская группировка так смело и маневрировала войсками в конфликте с русскими.
Практически синхронно с нами действовали и «кузены», американцы, продлив на шесть месяцев денонсированный торговый договор с Японией. Это позволило японцам не только возобновить закупки в США стального и железного лома, необходимого для их мартеновских печей, а также бензина и нефтепродуктов, но и армейских грузовиков, а также станков для авиационной промышленности.
Нам было известно, что командование 6-й японской армии наметило на 24 августа крупное наступление, целью которого был полный разгром советской группировки в Монголии. Это позволило бы Японии не просто обезопасить железную дорогу, ведущую к рудным месторождениям, но и, при необходимости, претендовать на другие монгольские территории. И отвлечь дополнительные силы большевиков на восток, подальше от границы с Польшей.
По донесениям японской разведки, русский 57-й корпус вёл себя вяло и явно готовился к обороне, хотя некоторое наращивание сил в его боевых порядках и происходило. И вдруг 15 августа случилось невероятное: красные ударили по японским войскам, ещё не сосредоточившимся для запланированного наступления. Ударили мощно с нескольких направлений.
Рано утром более 150 русских бомбардировщиков нанесли авиационный налёт на японские позиции. Следом началась мощная артиллерийская подготовка с применением множества орудий. Помимо обычных осколочно-фугасных снарядов, красные применил зажигательные, от которых загоралась не только сухая трава в степи, но и деревянные элементы полевых укреплений, а также двигатели и топливо в японских танках. Налёт с применением этих снарядов сопровождался ужасным рёвом, снаряды падали так часто, что японские офицеры оценили количество орудий в залпе в 2–3 артиллерийских гаубичных полка, сосредоточенных в одном месте. А их психологическое воздействие было таково, что часть уцелевших после такого залпа солдат просто сошла с ума. Так что русские танки и пехота, пошедшие после этого в атаку, без труда прорвали первую линию японской обороны.
В первый день русского наступления командование 6-й армии не смогло определить направление главного удара противника и не сумело ничего предпринять для оказания поддержки своим войскам, оборонявшимся на флангах.
Ничего, кроме серьёзных потерь, не дали и попытки нанести ответные удары: советская авиация массировано применяла новейшие модели истребители, в том числе, и для прикрытия собственных бомбардировщиков. Только за два дня воздушных боёв 19–20 августа японцы потеряли более 90 самолётов. Причём, часть их была сбита огнём малокалиберной зенитной артиллерией, подчас ведущей необычайно точный огонь. Да и лётчики Страны Восходящего Солнца жаловались на то, что русские в ряде случаев как будто заранее знали о том, куда и какое количество их самолётов направляется.
Благодаря применению упомянутых зажигательных снарядов, вызывающих панику у японских солдат, к 18 августа русские прорвали оборону на северном фланге сражения, днём позже на южном и к 21 августа завершили окружение всей японской группировки. Пытавшиеся деблокировать окружённых полки японской пехотной бригады не только не смогли прорвать окружение, но и в течение двух дней были рассеяны мощным артиллерийским огнём, включая массированные удары по идущим в атаку пехотинцам теми самыми зажигательными снарядами.
На десятый день боёв, несмотря на героическое сопротивление японских солдат, их группировка была полностью уничтожения, а монгольская территория очищена от них. Последовавшие за этим попытки японцев небольшими силами прорваться через монгольскую границу также отражались с большими потерями для атакующих. Насколько мне известно,
