Ознакомительная версия.
Ночное небо уже начинало светлеть, когда в ворота входили последние из прорвавшихся на помощь польскому гарнизону гайдуки. Ликованье охватило измученных долгой осадой и непрерывными лишениями людей наблюдавших с кремлевских стен как подходит к ним долгожданная подмога. Защитники надвратной башни уже готовы были закрыть ворота, когда стоящие на стенах защитники увидели совершенно дикую картину. К воротам полным ходом мчалась запряженная парой коней повозка которой правил высокий и худой человек в немецкой одежде. За ним попятам гнались несколько десятков всадников явно собиравшихся перехватить возок, прежде чем он попадет к воротам. Правивший возком немец усердно нахлестывал лошадей и казалось вот вот оторвется от преследователей, но не доехав совсем немного пошатнулся и медленно повалился набок бросив поводья. Тяжелый вздох пролетел над столпившимися на стенах шляхтичами и гайдуками с жолнежами когда все услышали голос незаметно подошедшего полковника Струся.
- Что вы смотрите? Все на вылазку! Если в этом возке хлеб, то он для нас более важен чем вся пришедшая сегодня подмога!
Подчиненные его услышав волшебное слово хлеб, кинулись как коршуны вниз и бросились из ворот отбивать у московитов вожделенную повозку, а в след им гремел голос половника:
- И непременно спасите рыцаря прорвавшегося к нам с драгоценным грузом, а если не удастся, то отнюдь не бросайте его тело на поругание схизматикам!
Наша с Мининым затея вполне удалась, причем настолько, что я начинал уже опасаться за целостность своей шкурки. Не знавшие ничего о нашем коварном замысле ополченцы до крайности разозленные прорывом гайдуков увидев мою одинокую повозку все как один вскочили на коней и погнались за мной. Так что нахлестывал бедных коней не только для того чтобы прорыв выглядел натуральнее. Наконец показались ворота, пора было покидать свое средство передвижения, поскольку попадать внутрь ни малейшего желания у меня не было. А вдруг слухи о людоедстве в польском гарнизоне не преувеличение? Над моей головой уже несколько раз проносились пули и стрелы выпущенные ополченцами, того и гляди возьмут прицел точнее. Так что при наезде на очередной ухаб я бросаю вожжи и, попытавшись сгруппироваться, валюсь с козел набок. Ох, ты же, блин, что же так больно то? Впрочем, надеюсь все не так плохо и ничего жизненно важного я себе не повредил. Лежа в канаве, я наблюдаю, как поляки выбегают из ворот и стреляют из ружей по приближающимся ополченцам. Потом хватают лошадей под узцы и тянут в сторону ворот. Аллилуйя! Они захватили наживку и очень, надеюсь, скоро ей облопаются, а это что такое? Четверо из них усиленно обыскивают прилежащие ямы и канавы и скоро натыкаются на мою притворяющуюся мертвой тушку. Подхватив бездыханное (ну, почти) тело за руки и ноги и они волокут меня вслед за возком. Ребята у вас, что там реально такая проблема с продуктами? Не-хо-чу! Моя голова потерявшая шлем тем временем бьется о дорогу, и я на какое-то время отключаюсь.
Сознание вернулось ко мне, оттого что на мой многострадальный лоб кто-то положил мокрую тряпку. Открыв глаза, я наблюдаю над собой склонившееся давно небритое лицо, слава богу, незнакомое.
- Где я? - спрашиваю почему-то на латыни.
- Вы у друзей, - также на языке Горация отвечает мне монах.
Блин, точно монах, на ухаживающем за мной человеке сутана, а на макушке тоже давно не бритая, но определенно имеющаяся тонзура. Странно умом я не понял его сана, а речевой аппарат самостоятельно перешел на наиболее подходящий вариант.
- Что со мной?
- Вы сильно ушиблись, но опасности для жизни нет. К сожалению, мне нечем подкрепить ваши силы, однако надеюсь, нашему спасителю выделят немного пищи.
- Дела в гарнизоне столь плохи, святой отец?
- У кого как, сын мой, русские бояре, особенно Романов и Мстиславский, успели прихватить с собой изрядное количество продовольствия. У многих шляхтичей тоже есть запасы, а другие имеют средства, на которые они могут приобрести себе хлеб насущный.
-Романов? Но я видел их еретического патриарха в Смоленске.
- Его младший брат.
- Ваши шляхтичи покупают у русских бояр хлеб вместо того чтобы отнять?
- Это не так просто, сын мой, во первых у русских бояр достаточно большая и хорошо вооруженная челядь, а во вторых они предусмотрительно делятся припасами с паном полковником и поэтому тот их защищает.
- Чудны дела свои господи, впрочем, каждому свое. А чем же поддерживаете свои силы вы, святой отец?
- Иногда мне из христианского милосердия присылают немного еды высокородные шляхтичи. Иногда делятся жолнежи. Но главное силы мои питает господь!
- Аминь, - заключил я слова монаха, - где мое оружие?
- Вам нельзя сейчас вставать, сын мой...
- Мне нельзя сейчас лежать, святой отец, - перебил я его и повторил свой вопрос, - где мое оружие?
- Вот лежит ваша перевязь со шпагой и кираса, ничего другого при вас не было, когда вас принесли.
- Пока и этого довольно, - отвечал я, - я должен увидеть коменданта, где он?
- Увы, с тех пор как ясновельможный пан гетман Гонсевский покинул нас, вместе с самыми боеспособными войсками. Комендантом сейчас является полковник Струсь. И если вам угодно, то я провожу вас к нему.
Пока мы шли к полковнику, я усиленно озирался по сторонам. Раньше мне не доводилось бывать в столице нашей родины, и кремль я видел только на картинках. Может оно и к лучшему, потому что виденное мной весьма отличалось от картин будущего. Во первых на кремлевских башнях не было привычных готических шпилей. Они появились гораздо позднее, а пока башни покрывали простые крыши крытые дранью. Во вторых многие известные строения еще не были построены, а построенные ранее еще не снесены. Наконец мы подошли к апартаментам гетмана расположившегося в великокняжеском дворце. Непосредственно занятые Струсем и его приближенными покои содержались в относительном порядке, но вот ведущие к ним помещения и коридоры были совершенно разграблены. Большинство окон выбито, отсутствовали многие крыши и наличествовали явные следы пожаров.
Когда я пришел полковник уже был на ногах и после недолгого ожидания нас проводили к нему.
- О, благородный рыцарь! - немного выспренно начал разговор он, - то, что вы сделали достойно героев античности! У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение вашей храбростью! Назовите мне ваше имя, чтобы я знал кому так сильно обязан.
- Меня зовут фон Кирхер, пан полковник, но неужели такое ничтожное количество продовольствия может вызвать такое восхищение? - Удивленно спросил я его.
- Увы, вы очевидно плохо понимаете, в какой отчаянной ситуации мы оказались. Самые доблестные шляхтичи давно покинули нас, а оставшиеся это просто отбросы. - Усталым голосом проговорил перешедший на нормальный язык полковник. - Если гетман нас не выручит, мы обречены.
- Именно об этом я и хотел с вами поговорить пан полковник. Как вы вероятно знаете, вчерашний бой не увенчался успехом, но завтра, точнее уже сегодня, гетман снова атакует, и если вы ударите ему навстречу, то московитам не устоять.
- Простите мой друг, я вполне понимаю, что вы хотели сказать этим, но мы вчера попытались оказать помощь, и это едва не кончилось катастрофой. Мои жолнежи голодны, деморализованы и совершенно небоеспособны. А почему гетман послал нам так мало продовольствия?
- Я не посвящён во все подробности, но очевидно гетман поздно узнал об успехе Невяровского и послал только тех, кого успел. Нас было десять человек на пяти возах, однако, прорваться посчастливилось только мне. Но неужели нельзя ничего сделать? Раздайте своим людям по пригоршне сухарей, чтобы поддержать их силы и пообещайте, что завтра они будут жрать в три горла!
- Месяц назад из этой затеи что-нибудь и получилось бы, но сегодня боюсь, что нет.
Так ничего и, не добившись, я вышел в сопровождении монаха. На завтрак полковник меня не пригасил, а пустой желудок поспешил напомнить своему обладателю, что его было бы не худо чем-то заправить. В самом деле, накануне я весь день отбивал вражеские атаки на свой острожек, и нормально поесть времени и возможности просто не было. Потом случился совет у Пожарского и тоже было не до того. Минин правда обратил внимание на мой вид и сунул мне что-то в руки что-то съестное, прежде чем усталость окончательно свалила меня. Не помню, съел я это или нет, но сейчас с удовольствием бы навернул.
- Господин фон Кирхер, вам очевидно негде остановится? - прервал мои размышления монах.
- А, что? Будь я проклят, если собираюсь здесь остановиться! - буркнул я в ответ. - Ох, простите святой отец, я вовсе не хотел богохульствовать в вашем присутствии. Да вы правы, я здесь совсем один и мне некуда пойти.
- Вы можете остановиться у меня, по крайней мере пока не найдете себе товарищей.
- Товарищей?
Ознакомительная версия.
