До самого вечера я перемещал песчинку за песчинкой по баночкам. Так приноровился и так мне это понравилось, что на этой волне разобрал всю кучку до конца, до последней песчинки. Когда же стянул повязку, то на дворе был поздний вечер, а сэнсэй Норобу спал в своей комнате.
Я хотел было спросить по поводу сикигами, которого он должен был отрядить мне в помощь, но не решился будить. Вдруг ещё разозлится и не даст помощника? Что тогда делать?
Когда выглянул во двор, то Киоси тоже урчал в своей палатке. С неба на меня поглядывала холодная луна и перемигивались таинственные звезды. Интересно, завтра я их увижу, или мой путь будет закончен?
Глубокий вдох, выдох расслабления и я отправился спать. Утром меня разбудил сэнсэй Норобу словами:
— Тень, ты готов к бою. Не подведи меня.
Я взглянул на него недоуменно — ведь внутри себя я ничего не чувствовал. Никаких следов сикигами. Я полностью владел собой, а не был той марионеткой, какая танцевала под луной.
— А точно всё будет?
— Точно всё будет, — кивнул сэнсэй. — В нужный момент сикигами активизируется и тебе останется только наблюдать за действием и получать удовольствие.
— Ага, получать удовольствие… Вообще-то меня пиздить собираются. Возможно, даже ногами.
— Не ссы, Тень, прорвемся, — загадочно улыбнулся Норобу.
Ненавижу, когда он так улыбается. Либо подлянка какая-то будет, либо одно из двух…
Время до пяти вечера тянулось медленно. Оно всегда так тянется, когда постоянно смотришь на часы. Каждая секунда была невыразимо длинной. А когда они складывались в минуты, то казалось, что прошел целый час. Час превращался в день.
Как говорил майор Соколов: «Нет ничего хуже, чем ждать и догонять». В бытность наемным убийцей мне тоже порой приходилось долго находиться в засаде. И тогда время тоже тянулось жеваной жвачкой.
Со станции Симбаси я отправился вовремя. Прокатился по Радужному мосту и вскоре прибыл на «мусорный остров». Мусорным он назывался потому, что основа его состояла из переработанного мусора. Да-да, тут тоже перерабатывали мусор и строили из него острова.
Полюбовался Токийским заливом, высотками и косой пляжа. Уже на выходе ко мне подошел худой мужчина в черном строгом костюме и черных, солнцезащитных очках. Сам его вид навевал уныние и тоску. Дать бы ему ещё капюшон и косу — вылитая смерть.
— Такаги-сан?
Ещё и голос похож на пердеж утопленника.
— Да, это я. Но я не покупаю «Гербалайф».
— Не понимаю, о чем вы говорите, — процедил мужчина. — Следуйте за мной.
Вот и не прошла шутеечка про похудение. Ладно, будем серьезными и угрюмыми. Пусть меня запомнят именно таким. И на постаменте выбьют надпись: «Помер от тоски».
Черная пуля «Мерседеса» везла нас около получаса. Я наслаждался видами современного города до тех пор, пока мы не выехали за границу. Тут уже пошли земли аристократов. Большие поместья и обширные площади зеленых газонов. Заборов как таковых не было — просто колючая изгородь разделяла территории.
Редкие люди шли неспешно, словно познали смысл жизни и уже никуда не торопились.
Водитель молчал. Радио молчало. Я мурлыкал «Турецкий марш». На душе появилась определенность — скоро будет бой. Всё, этого было достаточно, чтобы отмести в сторону все эмоции, печали и размышления.
Скоро будет бой, с которого уйдет только один человек. Конечно хотелось бы, чтобы это был я. Но если нет, то… Изаму, тогда мы встретимся наверху и обсудим мои ошибки.
Автомобиль привез нас к большой пагоде, возле которой уже скопилось около полусотни машин. Водитель, который за всю дорогу не произнес ни слова, пробурчал:
— Идите за мной. Ни с кем не разговаривайте.
А с кем мне было разговаривать? Кругом дорогущие машины, водители с каменными лицами и ощущение богатства, льющегося через край.
А среди этого лакированного рая весело выступал хинин, которому сегодня придется выйти на арену. Волнения не было. Было только любопытство — что там будет внутри и что за бедолагу выпустят против меня?
Молчаливый спутник провел меня через черный ход в пагоду. Мы прошли узкими коридорами и поднялись на третий этаж. Там остановились возле небольшой двери.
— Подожди здесь, — проговорил мужчина и, стукнув три раза в дверь, отодвинул её в сторону. — Заходи.
Я улыбнулся ему на прощание. Если не увидимся, то пусть хотя бы в его памяти останусь веселым и беспечным. Похоже, что эта дверь была своеобразным запасным выходом, так как когда я вошел в комнату, то она встала на место и даже щели не было видно в огромной картине. Сама картина изображала бой тигра с драконом. Красиво выполнена, в стиле палехских мастеров, с кучей закруток и кучевых облаков. Правда, не на черном фоне, а на белом, но тоже неплохо.
Сама комната была украшена бумажными фонарями, в углу сидела красивая девушка и перебирала струны на кото. Мне она почему-то напомнила наших гусляров. Прямо так и послышался заунывный голос: «Из-за острова Буяна, из-за моря-окияна…»
В центре, за столом из красного дерева, сидел старший комиссар Мацуда. На его ногах покоилась кошка породы сфинкс. Длинноухая гадость, похожая на тощего демона. Эта дрянь ещё и глаза на меня лупила так, что поневоле по спине пробежали мурашки.
— Вот и прибыл мой боец Такаги-сан, — проговорил Мацуда. — Готов сражаться не на жизнь, а на смерть?
Девушка дернула струну кото, словно подчеркнула вопрос — придала ему глубины. Я невольно усмехнулся. Надо же, ещё и звуковые эффекты присоединили к давлению.
— Зачем вы меня позвали? Вряд ли для того, чтобы пожелать удачи в бою. Говорите, что и как, а после я пойду.
Снова раздались тягучие звуки кото. Они словно плачущий котенок давили на жалость и старательно вышибали слезу. Вот только вряд ли у меня выдавится хотя бы слезинка. Мне было смешно смотреть на этого крестного отца японского разлива. И ведь начесывает сфинкса, как будто заряжается от трения электричеством.
— Мне сообщили, что двоих моих людей убили неподалеку от твоего дома. Скажи, это как-то связано с тобой?
Я нахально улыбнулся.
— Старший комиссар, вы теперь каждую смерть возле моего дома будете ко мне пристегивать? Это ли не смешно? Два человека умерли неподалеку от бедного хинина — это точно их убил хинин.
Девушка заиграла чуть быстрее. Сфинкс вылупил глаза так, словно Мацуда сжал ему со всей дури яйца.
— А ведь это означает, что теперь ты мне должен ещё два боя…
— Нет, это означает, что мы с вами заключили договор при помощи «Дьявольского шара». Если я соглашусь, то проведу бои бесплатно. А у нас с вами договор только на три боя…
Темп музыки снова вырос. Чуть-чуть, немного, но убыстрился. Так раньше шаманы использовали бубен — начинали настукивать неторопливо, так, чтобы сердца слушателей входили в унисон со стуком. Постепенно убыстрялись и убыстрялись. Потом колотили уже так, что у особо впечатлительных не выдерживал моторчик, и люди умирали. Неужели и сейчас они хотят провернуть такой же фокус? Заставить убыстриться моё сердце, заставить волноваться?
Как глупо…
— А я смотрю, ты за две недели обрел уверенность в себе. Неужели нашел способ стать храбрым?
— Нет, всего лишь оцениваю свои шансы. И я знаю, что могу сегодня не вернуться с поля боя. Но я устал бояться. Устал оборачиваться на каждый шорох. Комиссар Мацуда, я давно хотел спросить, а что вам такого сделали хинины, что вы нас так ненавидите? Что-то в прошлом? Что-то очень плохое?
Комиссар дернулся так, что сфинкс раздраженно мявкнул и ударил хозяина лапой по руке. Похоже, что комиссар и вправду что-то сжал коту. После этого лысое морщинистое животное перелетело через всю комнату и шмякнулось о стену. Тут же вскочило и помчалось в коридор. Похоже, что подобные перелеты кошаку не впервой.
— Ты тоже выйди, — коротко скомандовал Мацуда девушке.
Та не стала дожидаться пенделя, а сноровисто схватила музыкальный инструмент и, мелко перебирая ногами, поспешила догонять кота. Думаю, что она его догонит и они ещё обсудят дурное поведение хозяина.
