— Что поделать, сеньор, что поделать. Надо чем-то жертвовать.
— У меня другое мнение.
— Какое?
— Вообще не использовать старые пушки.
— А не слишком ли это кардинально?
— Не слишком. Новые орудия, помимо всего прочего, намного мобильнее старых. Оставив только их, мы получим несколько меньший вес залпа, но выиграем в скорости передвижения армии. Учитывая её малочисленность, это будет только в плюс.
— К тому же ваша инициатива со штурмовой пехотой принесла еще и дополнительные плоды.
— Вы имеете в виду винтовочные гранаты?
— Да, именно их.
— Удивительная штука. Каждый стрелок превращается в пушку. Жалко, что много гранат на себе не унесешь, а большой обоз сводит на нет мобильность. Дорог то толком нет.
— К сожалению, вы правы. Да и производить винтовочные гранаты достаточно трудоемко, — тема дорог, вернее их отсутствия, в последнее время меня начала очень сильно напрягать. Сначала Ортега, теперь де Карраско, они как сговорились. Давайте сеньор, напомните мне еще о планах выхода к границам Новой Испании и присоединению Лос-Анджелеса.
— Я так думаю, англичане к нам пожалуют не раньше мая-июня, быстрее просто не собрать необходимые для победы над нами силы. Если все пройдет удачно, мы будем готовы. Вот только нужно будет быть готовыми к тому, что они высадят десант где-то вне зоны нашего контроля и попробуют захватить или северный форт или вообще по примеру роялистов ударят сначала по Монтеррею, а потом по нашей столице с юга. Или даже сделают и то и другое.
— А как бы сделали вы?
— А я бы вообще не нападал. Помог бы одной из сторон в гражданской войне в Новой Испании, а потом вместе с победителем задавил бы Калифорнию.
— Как то слишком сложно.
— Это потому что я знаю, что из себя на самом деле представляет наша армия. Они же этого не знают. Поэтому полезут. И получат по зубам.
— Понятно, что думаете о ваших новых русских подчиненных?
— Два лейтенанта очень даже ничего, хоть и флотские, но для командования фортами береговой обороны это скорее в плюс. Да и вообще, за береговую оборону ответственны, должны быть не армейцы, а моряки. Слишком там все специфично.
— Понятно, а как вам казак?
— Это сущий варвар, господин президент. Нет, я ничего плохого о русских сказать не могу, но этот! Не удивительно, что его с радостью спровадили в Калифорнию.
— Да, человек он своеобразный. Но меня больше интересует, какой он командир.
— Для своих людей он тут главный авторитет. Уж точно больший чем вы или я. Может быть, только Резанов сопоставим, и то исключительно из-за положения при дворе русского императора, и Нектарий, конечно.
— А как вам вообще казаки?
— Они кавалеристы от Бога, господин президент. С нашими винтовками они превратились в очень высоко подвижных конных егерей.
— А может поручить им охрану побережья? Будут курсировать туда-сюда. Так мы будем своевременно предупреждены о высадке британцев.
— Можно, но как к этому отнесутся местные?
— По первости можно сделать смешанные патрули, а потом оставить одних казаков.
— Вы знаете, господин президент, мне кажется, что есть в них что-то притягательное для местных. Может статься, что казаков у нас прибавится.
— Если так, то не вижу ничего плохого. Мне важно как можно быстрее встроить индейцев, а наше общество. Казаки, как ни крути, теперь одна из его частей. Надо только следить, чтобы они местных не спаивали.
— Об этом вам надо говорить с русским священником, с Нектарием. К нему они точно прислушаются.
— Хорошо, спасибо. Я так и сделаю.
* * *
Поручить японского принца я решил Нектарию. Это более правильно стратегически. Тем более что из Новоархангельска в Японию вот-вот отправится первая православная миссия, сразу три монаха, пяток крещеных алеутов, один помощник Баранова и два десятка солдат в качестве охраны.
Резанов мне жаловался, что некого отправить туда в качестве посла, поэтому полноценное русское посольство там не получится.
Зато получится организовать калифорнийское. Первым послом Калифорнии в иностранном государстве стал первый директор нашего банка Исаак Шварц. Дефицит кадров у меня жуткий, выбирать практически не из кого, а послать кого-то в Японию надо.
Так что Шварц сейчас мучается от морской болезни на борту «Стеллы Марис» а в его бывшем кабинете обустраивается новый человек. Василиос Фоцис, дальний родственник Дукаса и обладатель редкого дара быстро считать в уме.
А вообще это интересно и очень важно. Сколько на самом деле у нас осталось времени до появления англичан. И что там творится на востоке. Там же, все-таки мой сын и его мать.
Интерлюдия 6
Пятнадцатое января тысяча восемьсот восьмого года. Кингстон, резиденция адмирала Кокрейна, командующего британскими силами на Карибах.
— Значит, капитан Горн, вы говорите, что Гамильтон в Калифорнии нашёл много золота?
— Да, господин адмирал, тот грек говорил, что у него в хранилище несколько тонн золота.
— И вы этого информатора приказали застрелить.
— Все верно. Мы с мистером Рэйнбоу решили, что это уместно.
— Зря, губернатору Броку было бы интересно узнать эту информацию из первых рук.
— Я думаю, то золото, которое мы привезли с собой, является достаточным доказательством.
— Вы же понимаете, что вашу добычу придется сдать в казну губернатора.
— Конечно, но точное количество золота, которое было на борту помимо меня и мистера Рэйнбоу знало еще двое. По странному стечению обстоятельств, оба этих матроса умерли, когда мы были на рейде Рио-де-Жанейро.
— Действительно странно.
— Неизбежные в дальнем походе случайности, господин адмирал.
— Да, море опасное место, тут не поспоришь. Вы же понимаете, что я жду мою долю.
— Конечно, господин адмирал. Все здесь. Двадцать фунтов золота ваши.
— Себе и Рэйнбоу вы оставили такое же количество золота?
— Да, сэр. И еще девяносто фунтов мы передадим в казну губернатора верхней Канады.
— Думаю, этого более чем достаточно, губернатор Брок будет доволен. Отличная работа капитан!
— Спасибо сэр.
— Как Гамильтон отреагировал на ваши предложения касательно Флориды и Кубы.
— Ему они не понравились, это было видно сразу.
— Он отказал вам?
— Нет, сэр. Согласился подписать договор, но только с официальным послом от короля Георга.
— Вот как? И чем же он мотивировал такой ответ?
— Тем, что Калифорния независимая держава, а он её правитель и значит, договора надо подписывать на официальном уровне.
— Что ж, логично. Умный ход для того чтобы потянуть время. Но главное, что он дал свое принципиальное согласие. И значит, мы можем начать операцию.
— Какую, сэр?
— По возврату Флориды под руку британского монарха. Я немедленно распоряжусь, чтобы информацию о согласии Гамильтона на это узнали и во Флориде и на территории Мексики, как лоялистам, так и сторонникам независимости.
— А это имеет хоть какое-то значение?
— Конечно имеет. Пока вы плавали вокруг Южной Америки, кое-что изменилось в Мексике.
— Что же, сэр?
— Повстанцы разбили несколько крупных отрядов сторонников Карла Четвертого, теперь они наступают и окружили Мехико.
— А это важно? Зачем испанцам вообще это знать?
— Он снабжает их оружием. Наверняка новость о том, что он торгует тем, что они считают своим, внесет определенный раскол в ряды сепаратистов и роялисты смогут этим воспользоваться.
— Нам нужно, что бы Новая Испания осталась под властью Мадрида?
— Нет, британской короне выгодно, чтобы они как можно дольше убивали друг друга. Чем дольше продлится эта война, тем слабее будет её победитель, кто бы это ни был. И тем проще нам откусить от испанских владений кусок побольше.
— Очень умно, сэр.
— Это еще не всё. Уже сейчас испанцы не смогут помешать нам захватить Флориду. Мы контролируем Новый Орлеан, и наш флот господствует вокруг её берегов. Но в глубине полуострова все контролирует наш бывший союзник. Вождь семинолов Ахайя, чья дочь родила ребенка от Гамильтона. И чьи воины отправились с Гамильтоном в Калифорнию. Нам нужно, чтобы семинолы были нейтральны к нам и остались в стороне.
