айсберга к айсбергу. И комитетская крыша, про которую с таинственном видом распространяли по городу слухи завистливые коллеги-кооператоры, оказалась дырявой, как дуршлаг. Не было ее вообще, иначе не прятался бы от правосудия отец-основатель в славном городе Лондоне, который кэпитал оф Грэйт Бритен.
Это все рассказал Фельдмаршал, который привел ко мне в кабинет неприметного мужчину с коротким седым ежиком на голове, в сером костюме и несвежей рубашке. По колючему взгляду визитера я понял все и сразу. Вот он и есть самый настоящий комитетчик.
— Николай Дмитриевич, — протянул узкую, но удивительно крепкую руку товарищ из конторы. — Подполковник КГБ в отставке.
— Разве бывают отставные подполковники КГБ? — позволил себе усомниться я.
— Бывают, — невесело усмехнулся тот. — Особенно такие, которые не вовремя открывают рот и отказались принимать кое-какие новые порядки в родной структуре.
— Тогда добро пожаловать на светлую сторону Луны, — с самым серьезным лицом сказал я. — Мы спасем отличное предприятие от некомпетентных и вороватых сотрудников. Кстати, Николай Дмитриевич! Они же воруют?
— Аж щеки лопаются, — развел руками тот. — Даже не стесняются. На подконтрольные кооперативы перебрасывают деньги миллионами.
— Тогда нам нужен главбух, — прикинул я, — хороший юрист и адвокат…
— Главбух у меня уже есть, — горячо уверил меня Константин Георгиевич.- Эльвира Николаевна! Серьезная женщина! Была бухгалтером на молокозаводе.
— Э-э-э…, — поводил я пальцами в воздухе.- Вы уверены, что это, что нужно? Она так умна?
— На этот счет не беспокойтесь, Сергей Дмитриевич! Тупая, как колода! — уверил меня Фельдмаршал. — Но подпишет все, что нужно! Она недавно овдовела, двое детей на руках. У нее муж на винзаводе работал… Профзаболевание подкосило. Не вышел из очередного запоя.
— Юриста и адвоката приведу я, — скупо улыбнулся комитетчик. — Я же юрфак закончил.
— Чего хотите вы? — прямо в лоб спросил я.
— Должность зама по безопасности на… — он скупо усмехнулся, — на светлой стороне Луны.
— Вы приняты, — кивнул я. — И вот еще что. Вы должны понимать, уважаемые, что очень и очень скоро у Луны не останется темных сторон. Именно к этому мы будем с вами стремиться. Итак, если все получается, то вы садитесь в кресло с зарплатой в триста долларов плюс процент от прибыли. Я не стану жадничать.
— Добро, — сказал наш новый зам, удовлетворенно сверкнув глазами. Хорошие деньги для того, что еще недавно получал десять баксов в месяц.
— Вот документы, — положил передо мной папочку Фельдмаршал. — В принципе у нас все готово. Как вы проницательно заметили, никакой административной крыши у Истока нет. Заместитель Тарасова Лисицын строит из себя большую гэбэшную шишку в прошлом, но в органах этот товарищ никогда не служил.
Николай Дмитриевич согласно прикрыл глаза и тяжело вздохнул:
— Иногда и так бывает.
— Товарищи остались в СССР, — наставительно заметил я — Привыкаем к господам! Что еще?
— У меня есть одна просьба… Личного, так сказать, характера…
— Говорите, — удивился я.
— Вы знаете, Сергей Дмитриевич, — помялся бывший аппаратчик, — что я категорически не приемлю насилие и прочую уголовщину. Поэтому хотел бы зайти в новый офис, когда там уже… воцарится некоторое спокойствие… понимаете?
— Без проблем, — кивнул я. — Это все?
— Нет, — покачал головой Фельдмаршал. — Видите ли, если мы уже сегодня поменяем учредительные документы и подписи в банках, то нам вообще не нужно будет совершать никаких дальнейших преступлений. Мы даже этот Исток забирать себе не будем. Только то, что сейчас принадлежит Истоку.
— Это как? — подался я вперед.
— Исток даст ТОО Геопром заём, — гордо посмотрел на меня Константин Георгиевич. — И все поступающие деньги по дебиторской задолженности будут идти туда же. А ваши ребята взыщут долги у проворовавшихся управляющих. Впрочем, меня это уже не касается…
— Беспроцентный заём! — восхитился я. — Года на два!
— Лучше на три! И процент небольшой надо все-таки положить. Иначе подозрительно, — скромно опустил глаза старый коммунист. — Там как раз на пачку сигарет останется. Можем даже вернуть потом, все по закону. По старому курсу.
Засмеялись присутствующие волчьим смехом. Курс доллара стремительно летел в космос, раз в неделю ставя новые рекорды.
— Схема неловленная, — продолжил Фельдмаршал. — А потом мы выкупим на эти деньги товар вместе со складом и перезаключим договоры аренды. К тому времени все сотрудники будут уже у нас, мы просто повысим всем оклад. Сейчас там идут задержки по зарплате. Сотрудники уже приведут клиентов.
— Константин Георгиевич! — я втянул в себя сигарету в одну затяжку. — Только не говорите, что вы сами все это придумали. Судя по вашим глазам, слова «дебиторская задолженность» и «неловленная схема» вошли в ваш лексикон пару дней назад.
— Это будет моя последняя просьба, — скромно потупился Фельдмаршал. — Племянник жены трудится помощником аудитора, зарплата копеечная… Паша — такой умный мальчик, в комсомоле долго трудился, почти сделал карьеру. Но тут новые времена наступили.
Я чуть не заржал. Вот она новая элита. Ходорковские, Лисовские и прочие. Откуда они вышли все? Правильно, из ВЛКСМ!
— Умный мальчик — покивал я, барабаня пальцами по столу. Тут надо аккуратно очень. — Но насколько верный?
— Я ручаюсь за его лояльность!
— Хорошо, должность зама, зарплата в долларах, но… Надо будет доказать свою верность. Доверенность на директора Истока будет на вашего Пашу. Посмотрим, не струсит ли и справится ли… Давление на него будет серьезное.
Теперь задумался Константин Георгиевич. Николай Дмитриевич смотрел на своего визави с большим интересом.
— Хорошо, пусть будет так. Я подстрахую. Сам не буду вылезать из офиса Истока и все контролировать.
Собственно, это мне и надо было. Теперь осталось самое легкое. Захват.
* * *
Пять небритых рож в кожаных куртках, занимавших весь коридор, заставили все встречных прижаться к стене в животном ужасе. Кажется, сотрудники уже знают, что значит такой визит. Мы шли прямо в кабинет, который занимал директор Лисицын — человек, управлявший одним из самых больших бизнесов в СССР. И управлялся он с ним из рук вон плохо.
— Вышли все! — сказал я, потому что у Лисицына шло совещание, и в кабинете сидело человек семь. — Идите к себе, уважаемые. Когда понадобитесь, вас позовут.
Никто не встал, поэтому я кивнул
