расчёт на Скарабееву, но она при её подвижной психике могла как выдать прокат жизни, так и завалить всё на свете. Ни разу она не катала чисто обе программы. Всегда получалась одна программа провальная, другая гениальная. В короткой всё завалит, но в произвольной вытащит себя наверх. Или, наоборот, откатает шедеврально короткую программу и займёт первое место, но совсем развалится в произвольной программе, заняв итоговое четвёртое или пятое место. Тем не менее на чемпионате Москвы и Московской области она стала третьей, отчего и попала на первенство страны, и это уже вселяло надежду. Вот если бы она всё-таки выдала чистоганом обе программы… Это был бы шедевр. Пока же…
— Наташа! Маша! Подъедьте на пару минут! — крикнул Кудрин.
Пока фигуристки ехали к нему, Кудрин внимательно осмотрел обеих, решая, что делать дальше. Скарабеева была высокая и худая. Очевидно, что при таком телосложении кататься ей более трудно. Из-за этого нет стабильности. Но вот Бутова — она ниже ростом и весом, однако прыжки тоже пока не идут, хотя телосложение идеальное для фигурного катания. Но всё равно с Бутовой надо заниматься — это работа на будущее, пусть пока и очень далёкое… И даже пока неизвестно, будет ли от этой работы толк…
— Сейчас дам вам вводную, — заявил Кудрин, внимательно глядя на воспитанниц и словно прикидывая, чего от них ждать. — Федерация хочет видеть усложнение программ, вплоть до старших зубцовых прыжков. С сегодняшнего дня будем отрабатывать в программах лутц и флип. Ната, ты вставляешь в программу тройные, Маша — двойные.
— Это прямо сейчас делать? — спросила Скарабеева.
— Прямо сейчас, — подтвердил Кудрин. — Тянуть нечего. Прыгайте сначала лутц. Сначала распрыгиваетесь, по 5 подходов каждый прыжок. Потом начинаете фрагментарные прокаты программ. Будем катать отрывки, которые расположены рядом с лутцами и флипами. Будем нарабатывать мастерство исполнения.
Девушки согласно кивнули головами и пошли исполнять предписанное наставником. Сделав половину круга вдоль борта по часовой стрелке и развернувшись перебежками у правого короткого борта, фигуристки стали заходить на параллельный лутц. Шли на прыжок простым заходом, дугой, по букве S. Скарабеева ехала особенно точно и в то же время относительно быстро — на лутце нужно уметь сочетать нужную скорость, чтобы и прыжок получился, и в то же время не свалиться, если скорость станет слишком большой и неконтролируемой.
Скарабеева после дуги встала на наружное ребро, наклонила корпус назад, чуть присела на левом колене и резко ударила зубцом правого конька о лёд. Группировка, крутка, приземление. Чисто! Скарабеева уверенно исполнила тройной лутц и выехала в ласточке. Бутова прыгнула двойной лутц, но смогла ошибиться даже на нём — приземлилась с касанием льда руками, но улыбнулась тренеру и пошла на следующую попытку.
«Хоть что-то», — подумал Кудрин и хлопнул ладонью по бортику.
— Первая попытка удачно! Работаем дальше!
…Арине до тройных прыжков пока как до Парижа пешком. Исполняя двойные, она ощущала, что на ещё один оборот силы не хватит — мышцы после каждого исполнения забивались и требовали передышки. Однако несмотря ни на что, двойные все перебрала, от тулупа до акселя — получались они хорошо, технично, как всегда, без недокрутов. Решив, что к тройным нужно приступать, как только повысится мышечная отдача, Арина решила не торопиться и свернуть тренировку.
— Владислав Сергеевич, я всё, не могу уже, — честно призналась Арина, когда подъехала к тренеру.
Левковцев посмотрел на часы — до конца ледовой тренировки осталось ещё полчаса. Не критично.
— Иди домой! Только замнись на велотренажёре, — тренер махнул в сторону калитки. — Сегодня перед сном позанимайся дома теми же упражнениями, что я тебе показал. Потяни икроножные и голеностоп. Это желательно сделать, иначе молочной кислотой зальёшься — завтра встать не сможешь. На воскресенье задание такое же — кроме утренней зарядки, хотя бы днём позанимайся и вечером. К понедельнику посмотрим, что дальше делать. Всё от тебя будет зависеть.
— Хорошо, спасибо за всё, до свидания, — вежливо сказала Арина и покатила к выходу со льда.
А ведь прежде чем идти домой, нужно было тащиться в школу на разучивание марша. И опять закралась мысль, что не лучше ли откосить, сославшись на приказ большого начальства, но мимолётное желание пропало — об этом надо было говорить заранее. Если сейчас она не придёт на мероприятие, её будут считать прогульщицей, а такой репутации совсем не хотелось — потом, если она станет олимпийской чемпионкой, журналисты будут таскаться на родину и опрашивать не то что учителей и одноклассников, а даже воспитателей детсада, что ела, пила Стольникова и как ходила на горшок. Потом пошли бы аршинные заголовки в прессе: «Стольникова в детстве голодала и воровала еду в детском саду», «Стольникову родители не пускали домой без медали», «Стольникова прогуливала школу и била учителей». Всё это, естественно, случалось с Ариной в прежней жизни, поэтому подумала она об этой ситуации с известной долей иронии, но в тоже время зная, что всё так и будет.
Войдя в класс, Арина поздоровалась со всеми, бросила сумку на пол и устало бухнулась за парту, подмигнув Максиму.
— Хмельницкая, а ты что это в спортивной форме и куртке? — строго спросила Ираида Семёновна. — Тебя не учили, что в школу в школьной форме ходить нужно? И у нас гардероб есть.
— Я с тренировки вообще-то иду, — пробурчала Арина, недовольно глядя на классуху. Не надо думать, что она не может постоять за себя! Когда надо, это вполне возможно! И куртку «Адидас» стоимостью в 500 рублей она не будет отдавать в гардероб! Всё это, естественно, Арина прокрутила лишь в мыслях. На деле она лишь недовольно насупилась и уставилась в сторону окна, показывая, что разговор исчерпан.
— Знаешь что… — Ираида Семёновна хотела что-то возразить, но вовремя осеклась, понимая— скажи она сейчас, чтоб Люда выбирала между школой и спортом, то завтра же у неё будет неприятный разговор, скорее всего, даже не в кабинете директора, а в районо, либо в парткоме. И там тоже могут сделать абсолютно такое же предложение. Естественно, директор ранее довёл до её сведения, что Хмельницкая готовится к первенству СССР и от внеклассных занятий её надо освободить — представление города и области на таком уровне дело общественно важное. Однако Ираида Семёновна была потомственный интеллигент, вечно недовольный всем, и искренне считала, что весь спорт — развлечение для тупых дураков. Вот классическая музыка и балет, бальные танцы,
