— Значит, тут не было революции…
— Да, мне тоже так показалось. Вставайте и полезли наверх, пить чай. Мне удалось добраться до дяди Мишиного ящика с рыболовными принадлежностями, так что после чая я собираюсь к озеру. Можете сходить со мной — посмотрите на тайгу, самолет, а потом посидите на бережку с удочкой, говорят, это способствует просветлению духа и очищению кармы.
— Значит, — объяснил по дороге к озеру и самолету Александр, — я исхожу из предположения, что мы находимся в пределах, обозначенных на найденной в самолете карте. Если мы в ее нижнем левом углу, то и до железной дороги, и до Читы километров двадцать. А если в правом верхнем, то до железки триста, а до Читы пятьсот. Причем последнее мне кажется более вероятным, потому как станция, которую мы вчера поймали на детекторный приемник, была именно читинской. А будь мы недалеко от города, прием был бы куда лучше. Так что к цивилизации я предполагаю выбираться только после хорошей подготовки, до холодов еще не меньше четырех месяцев. Впрочем, если вы собираетесь осесть в подвале, обещаю, что никому про вас не скажу. Потому как раз тут не было революции, то это, скорее всего, означает, что с коммунистами здешние власти поступили примерно так, как упомянутый Сталин с троцкистами и уклонистами.
— Нет, я с вами, — отвлекся от своих мыслей Кисин. Ибо как раз сейчас он тоже думал о дальнейших своих действиях. Почему здесь не было революции? Одно из двух — или не образовалась революционная ситуация, что маловероятно, потому как здешняя империя хоть и отличается от той, что была в нашей истории, но, скорее всего, не радикально, пережитки феодализма в виде сословного деления общества сохранились. А это означает, что исторические закономерности тут действуют те же самые. Или не было субъективного условия, при котором ситуация может только привести к революции, — наличия партии нового типа! А вот это уже вполне вероятно. Мало ли, вдруг здешней охранке удалось схватить Ленина или он даже погиб в пятом году? Кисин смутно помнил, что вождь, кажется, в это время был в России и даже подвергался какой-то нешуточной опасности. А это означает, что человек, вооруженный знанием закономерностей общественного развития и ясно видящий стоящие перед рабочим классом цели, может…
— Мы пришли, вон озеро, а вот самолет, — отвлек Виктора Ивановича от мыслей о грядущем голос лаборанта.
Если бы не это, то Кисин вполне мог бы пройти мимо, ничего не заметив. Просто среди деревьев, часть из которых проросла прямо сквозь дыры в фюзеляже, действительно просматривался маленький самолетик грязно-зеленого цвета со свернутым набок хвостовым оперением и всего одним крылом, да и оно было надломлено посередине.
— Остатки правого крыла вон там, метрах в пятидесяти, им самолет задел за дерево, — пояснил Александр.
— А где пилот?
— Судя по всему, увезли, и, что более вероятно, в живом состоянии. Вот, смотрите — это рукав кожаной куртки, причем он отрезан, а не отгрызен зверьем. Не думаю, что с трупа по частям срезали куртку, а вот с раненого вполне могли. Опять же за пассажирским сиденьем тут ниша, где явно что-то было, но его аккуратно вытащили. Судя по разъему, это, скорее всего, рация. То есть я думаю, что пилот еще до удара об землю успел что-то передать и помощь прилетела быстро. Пилота забрали, был ли тут пассажир — неясно, сняли рацию, а остальное бросили на месте за невозможностью вывезти. Кстати, там под фюзеляжем я, кажется, вижу вторую половину куртки, сейчас попробую до нее добраться.
Нырнув под самолет, лаборант вскоре вылез оттуда с какой-то неопределенного цвета тряпкой. Минут пять он внимательно изучал ее, потом взял нож, что-то на ней надрезал и вытащил небольшой плоский прямоугольник грязно-желтого цвета.
— Похоже, целлулоид, — буркнул он, поддевая ножом край прямоугольника. — И бумага внутри неплохо сохранилась. Кажется, это довольно мощный документ, полюбуйтесь.
Кисин взял небольшой листок хорошей плотной бумаги примерно с половину формата А4 размером и прочел:
Государственный комиссариат
Российской империи
Сим удостоверяется, что податель сего выполняет секретное поручение Иркутского губернского управления ГК. Всем представителям местных властей предписывается оказывать ему любое находящееся в их компетенции содействие.
Директор ИГУ ГК А. Р. Неясов Госкомиссар 1-го ранга Н. Н. Райнович 08.05.1908
Как и положено, документ заверялся отлично сохранившейся печатью с двуглавым орлом и надписью «Государственный комиссариат Российской империи» по кругу. Причем весь текст, что удивило Кисина, был написан по вполне современной орфографии, без всяких ятей и твердых знаков в конце слова.
— Что ценно, эта бумаженция на предъявителя, — заметил лаборант, убирая ее в карман, — хотя, конечно, дата… Выходит, что тут сейчас идет не то тринадцатый, не то четырнадцатый год. Да уж, если у тутошней России в восьмом году уже были такие самолеты, то понятно, что дела в ней давно идут не так, как шли у нас. Кажется, здесь еще что-то есть. Ого, деньги. И не так уж мало, если здешние цены хоть немного соответствуют бывшим в нашей царской России. Триста рублей. Деньги, кстати, очень похожи, точно такие же «катеньки» я видел у деда, он их сохранил еще с тех времен.
После чего Александр и деньги тоже убрал в карман, даже не подумав предложить хоть одну бумажку Кисину.
— Так, — сказал он, вставая, — давайте сюда ваш топор, там в носу есть еще какой-то металлический ящичек. И подержите фюзеляж, пока я его буду оттуда выковыривать.
Вскоре ящик был извлечен, и Александр, повозившись над ним минут пять, откинул крышку.
— Что-то вроде аварийного набора, — резюмировал лаборант, разворачивая завернутый в промасленную бумагу большой пистолет с черными звездами на рифленых накладках. — Хм, патроны как у ТТ… Ладно, разберемся. — С этими словами он сунул пистолет за пазуху, а магазин — в карман. — Бинты пригодятся, — продолжил тем временем изучение содержимого ящичка Александр, — в пузырьках, вероятно, лекарства, но непонятно какие. Хм, неплохой ножик, даже, пожалуй, получше моего туристического. Ну а это вам, угощайтесь, от сердца отрываю. — Он протянул Кисину плитку с надписью «Горький шоколад. Кондитерская фабрика братьев Варшавер, Иркутск».
Да уж, где-то спустя полчаса думал Виктор Иванович, смотря на неподвижный поплавок, с попутчиком мне не повезло. Хотя, конечно, его решительность чем-то даже и импонирует, но, пожалуй, наши с ним пути должны разойтись. Но вот когда? Если сразу по достижении первого же города, например Читы, то что мне делать там одному, без знакомых и без денег? А даже если этот Кобзев и поделится, то все равно оно радикально ситуацию не изменит. С ним как-то спокойней, но уже сейчас ясно видно, что никакой роли, кроме как мальчика на побегушках, он для Кисина не мыслит.
