Пришпорил Родена и, опрокинув несколько кнехтов, ударом копья вышиб из седла первого оруженосца, прикрывавшего своего господина. Копье с треском сломалось, но я успел выдрать из седельной кобуры свою аркебузу и выпалить во второго всадника. Куда попал, не заметил, но его тоже снесло с коня.
Пышного дойча все-таки не достал… Пока пытался вернуть аркебузу в кобуру, оказался окружен немецкими кнехтами… Но тут спас Роден. Жеребец встал на дыбы, сделал несколько скачков на задних ногах, разметал противников и вынес меня из окружения. Только и успел, что получить алебардой вскользь по бедру. Черт… больно-то как… но набедренник не прошибло. Роден – умничка. Вот же умная животина, в какой раз спасает…
Выхватил меч и, разворачивая коня, увидел, что наши пикинеры, выдержав первый натиск врага, шаг за шагом начинают теснить дойчей.
Вовремя успел заметить наконечник немецкой пики и срубил его; возвращая меч, проломил голову ее владельцу и, пришпорив жеребца, опять прорвался к риттеру.
Немец тоже заметил меня и, выставив перед собой эсток, рванул навстречу. Эсток – это хорошо, видимо, все свои копья он уже изломал, но мой двуручный фламберг почти в два раза длиннее.
Пустил Родена по левой стороне от дойча, бросил повод и, держа цвайхандер обеими руками, с налету рубанул по риттеру, который все-таки в последний момент успел подставить под удар щит.
Ни хрена себе… Щит-то лопнул – не зря я по два часа в день машу этим страшилищем, тренируясь под руководством Иоахима ван дер Вельде – дойча таки опрокинуло на круп коня, но в седле он удержался. Могуч мужик, могуч…
Поднял Родена на дыбы, разворачиваясь, поискал взглядом немца и увидел, как его уже стащили с седла мои кутильеры и потащили в тыл. Немец не сопротивлялся, ошарашил я его нехило, а может, и кутильеры глушанули чем-то. Тоже красавцы.
– Коня, мать вашу!.. Коня ловите!.. – проорал им, впрочем не особо надеясь, что они услышат.
Рев и лязг вокруг стояли воистину оглушающие. Да и нелегкое это дело – боевого дестриера захомутать. На то он и боевой конь, абы кому в руки не дается. Попробуй сладь с громадиной в тонну весом…
Пришпорил своего жеребца и, опрокинув нескольких кнехтов, прорвался к своим порядкам. Увлекаться не стоит, живо повторишь судьбу дойча. С удовлетворением приметил, что один из кутилье прихватил эсток риттера. В коллекцию мою пойдет. Уже вижу, что он не ординарной работы.
Воспользовался тем, что имперцы отступили на десяток шагов, и отдал команду арбалетчикам. Фламандцы мигом выскочили из-за спитцеров и разрядили свои арбалеты.
За ними выпалили аркебузиры, успевшие перезарядиться.
Пользуясь тем, что немцы смешались, наша фаланга мерным шагом двинулась вперед. Палисады с торчащими из-за них дулами бомбард и серпентин стали приближаться.
Только успел приникнуть к шее Родена, как все вокруг заглушил ужасающий грохот и окутал пороховой дым.
Щит сорвало с руки и отнесло далеко в сторону…
– Твою же мать… – Хорошо хоть вскользь, пара картечин, скорее всего, попала, а так бы руку вместе с плечом вывернуло…
Когда дым развеялся, с ужасом увидел наши порядки… Спитцеров осталось на ногах едва ли половина и, самое страшное, на заваленной трупами земле бился андалузец Гуутена. Сам капитан пытался встать и раз за разом падал на землю. Вся котта у него залита кровью. Подскочили несколько кутилье и потащили его к нам в тыл.
Пикинеры смыкали ряды, повинуясь командам оставшегося в живых лейтенанта ван дер Вельде.
Поискал глазами Тука и облегченно вздохнул. Живой, его стрелки тоже почти не пострадали…
– Вперед! Вперед!!! – срывая голос, завопил я.
Другого выхода нет. Палисад надо взять любыми силами, иначе второй залп не оставит от нас и мокрого места. Что творилось по сторонам, я не видел, да и не мог увидеть. Мы переходили ложбину и, кроме усеянных трупами склонов, ничего не было заметно.
Пришпорил Родена и, вырвавшись вперед, двумя взмахами фламберга разметал кнехтов, затем пронесся вдоль строя, сметая и сбивая с ног пытавшихся выстроиться германских лучников. Краем глаза приметил, что Иоахим повторяет мой маневр, рубя с седла дойчей своим цвайхандером. Воистину мастер он в обращении с этой длиннющей железякой. Германцы отлетали от него в значительно урезанном виде, как горох от стенки.
Не переставая, я шептал молитву и славил мастера, выковавшего мой доспех. Уже перестал считать удары болтов по латам, защита Родена тоже стала похожа на гигантского ежа из-за торчащих в ней стрел, но вроде ничего не пробило, все-таки на нем под сегментными металлическими пластинами тройная стеганая попона и кольчужный подклад.
Спитцеры поднажали и заскочили на палисад, мгновенно переколов всю орудийную прислугу.
Так… Шестиорудийная батарея. Большие серпентины и два средних фальконета с почти трехметровыми стволами. Ты смотри, уже с поворотными цапфами… И вроде цельнолитые из бронзы, не из скрепленных обручами полос. Прогресс налицо. Все как по моему заказу.
Увидел ван дер Вельде и проорал ему:
– На вагенбург не идем, защищаем палисад до тех пор, пока не подойдут клятые жандармы! Мои аркебузиры сейчас развернут серпентины.
– Хорошо! – кивнул лейтенант и умчался отдавать приказания.
Я обязал Тука строить арбалетчиков и, прикрывая мосарабов, стрелять по подтягивающимся с основного имперского лагеря германцам.
Аркебузиры, развернув орудия, принялись прочищать их и заряжать. Пороха и ядер оказалось в избытке, а мосарабам все равно, из чего палить. Способный к огневому бою народ.
Мы первыми захватили палисад. Справа наемная итальянская пехота графа Кампобассо только карабкалась на склоны. Слева у английских лучников кондюкто Джона Миддлетона дела шли получше. Они уже рубились на самих укреплениях.
Когда отбили приступ, вернувшаяся конница во главе с самим Карлом Смелым и его гвардией опрокинула имперских риттеров, собравшихся нас атаковать, и погнала их к вагенбургу.
Прикинул я оставшееся число рутьеров – и чуть не заплакал. Из сотни спитцеров осталось в живых меньше половины, арбалетчиков погибло совсем ничего, но каждый из них для меня был как родной сын. Мосарабы, к счастью, как всегда вышли сухими из воды.
Отправил в тыл всех раненых и организовал кутильеров на сбор трофеев и поиск оставшихся в живых немецких дворян, валявшихся на поле боя, для последующего получения за них выкупа. Весьма немаловажная часть нашего дохода. Денег на пополнение отряда уйдет уйма, все до последнего грошика пригодится. Дай бог, чтобы Гуутен остался в живых…
