— Не хочу. Категорически. Предпочел бы заниматься своим делом, — выдержать взгляд Феликса Эдмундовича не просто, но я не отвожу глаза.
— Своим? Какое же дело вы считаете своим? — в голосе Дзержинского заметны нотки недовольства.
— Мы все делаем общее дело, — стараюсь отвести от себя прорезающееся возмущение, — и я готов работать там, где прикажет партия. Однако, полагаю, каждый человек, — в том числе и ваш покорный слуга — принесет наибольшую пользу, будучи употреблен на своем месте. Там, где он сможет применить все свои лучшие способности.
— И в чем же вы видите свои способности? — речь Дзержинского, мне на удивление, гораздо более правильная, нежели те обороты, которые он употреблял в известных мне речах, статьях и письмах.
— Прежде всего, в экономическом анализе. И вообще в аналитической работе. Организаторская работа дается мне тяжелей, но и с ней я справляюсь, если мне поручить строго очерченный участок. Мое слабое место — неумение быстро налаживать отношения с людьми. — Стараюсь быть лаконичным, и в то же время достаточно откровенным.
— Кто мог бы дать отзыв о ваших деловых качествах? — Так, кажется, председатель ОГПУ все же решил меня к чему-то пристроить…
— Красин, Трояновский, Уншлихт, Котовский, Ленгник. Ну, и, пожалуй, Шацкин. — Троцкого предпочитаю не называть. Деловых отношений у нас с ним, собственно, и не было. Кроме того, Дзержинский от него, мягко говоря, не в восторге, хотя и выступали вместе с одной платформой на Х съезде РКП(б).
При этом перечне фамилий Дзержинский чуть вскидывает брови, но вслух никаких эмоций не выражает.
— Хорошо, Виктор Валентинович. Перезвоните, пожалуйста, завтра, после 14:00, моему секретарю в ВСНХ, — и он протягивает мне листочек с номером телефона. — Надеюсь, к этому времени уже будет какая-то ясность.
— Спасибо! — а что тут еще скажешь!
— До свидания!
— До свидания, Феликс Эдмундович!
Выходя из кабинета председателя ОГПУ, практически сразу сталкиваюсь с Трилиссером.
— Ну, как? — тут же интересуется он.
— Шестьдесят шесть, — автоматически выдаю в ответ.
— Что — «шестьдесят шесть»? — Михаил Абрамович сбит с толку и нелепым ответом, и просматривающейся за этим ответом попыткой пошутить. В таком серьезном месте и с такими серьезными людьми… Низь-зя!
— А что — «ну, как»?
Начальник ИНО, наконец, улыбается. Но как-то грустно:
— Шутки шутите… Как разговор прошел?
— Нормально прошел. Спросил, кто может дать отзыв о моих деловых качествах.
— Про конфликт с Ягодой ему рассказал? — понизив голос почти до шепота, спрашивает Трилиссер. Тем временем мы уже покинули приемную и идем по коридору.
— Нет. А зачем?
— Напрасно. — Мой собеседник недоволен. — Нужно было сориентировать Феликса Эдмундовича, а то ведь Ягода может сделать это первым. Хорошо, что я позаботился кратко ввести его в курс дела о ваших непростых взаимоотношениях.
— Какие там взаимоотношения… — машу рукой. — Ну, поцапался с какими-то мелкими сошками. Они ведь даже не его агенты, так — временные шестерки. — На самом деле я смотрю на эту проблему гораздо серьезнее, но мне интересно узнать мнение Михаила Абрамовича.
— Ой, не знаешь ты Ягоду! — восклицает Трилиссер. Как ему удается передать восклицание, еще более понизив голос, теперь уже действительно до шепота — загадка. Но удается же! — Он крепко запоминает тех, кто пытался перейти ему дорогу. Выждет подходящий момент, и ужалит. Хорошо, если не насмерть.
Вот тут решаю перестать играть под дурачка и выкладываю козырь, который до сих пор придерживал:
— Так уже. Вы думаете, с чего это чуть не вся коллегия НКВТ на меня ополчилась? С его подачи.
Михаил Абрамович шипит, стараясь, чтобы его голос все же не был слышен за пределами нескольких шагов:
— Так ты думаешь, он будет спокойно взирать, как ты пытаешься устроиться под крылышком у Феликса?! Считай, тебе уже объявлена война!
Мы уже подошли к кабинету начальника ИНО, и Трилиссер распахивает передо мной дверь в приемную, а затем отпирает свой кабинет ключом.
— Прошу!
Захлопнув за собой дверь, без приглашения устало опираюсь на стул. Силы куда-то подевались — слишком перенервничал за эти последние часы. Набираю в грудь воздуха и с шумным выдохом произношу:
— Эх, Михаил Абрамович! С Ягодой нам, разумеется, миром уже не разойтись. Либо он меня в какую-нибудь интригу запутает, либо я ему ножку подставлю.
— Не справиться тебе с этим зубром, — качает головой Трилиссер. — У него и в ОГПУ авторитет, и поддержка с самого верха.
— Конь о четырех ногах, да спотыкается, — меланхолически выдаю своему собеседнику. Михаил Абрамович уже собирается то ли что-то спросить, то ли возразить, но я его опережаю:
— Вам такой молодой человек — Александр Яковлевич Лурье — знаком?
Начальник ИНО не замедлил с ответом:
— Конечно, знаком. Кажется, в 1918 году Ягода взял его к себе заместителем, когда еще был управделами Высшей Военной инспекции РККА. Затем, когда стал управделами ВЧК, снова Лурье к себе заместителем перетащил. Потом он работал в Особом отделе, но оттуда его выперли с выговором. А в 1922 году мы этого субъекта из партии вычистили и уволили из ОГПУ. Правда, Ягода сунул его на теплое местечко — сначала в потребкооператив ОГПУ, а затем коммерческим директором общества «Динамо». А вас-то он чем заинтересовал?
Чем, чем… зацепочка одна есть — именно через этого оборотистого по хозяйственной части молодца можно зацепить фигуру покрупнее.
— Дело в том, что мне кое-что известно про этого Лурье. В бытность мою торгпредом в Эстонии Лурье под фамилией Киров работал в нашем Рижском полпредстве и был замечен в связях с сомнительными дельцами. Один из сотрудников полпредства, который был посредником в этих связях Лурье, некто Неймарк, вскоре сбежал в Германию.
Трилиссер посмотрел на меня с нескрываемым интересом. Смотри, смотри. Думаю, эти сведения для тебя — не тайна за семью печатями, но вот, небось, гадаешь, а откуда они известны Осецкому? Слухи? Может быть… Но погоди, это еще не все:
— Так вот, этот самый Лурье продолжает ездить в загранкомандировки. Формально — для закупок по линии спортобщества «Динамо». Но, подозреваю, там дело далеко не так чисто. С визой у него сложности, так Ягода на все педали нажимал, чтобы все же протолкнуть его за кордон. Вот и сейчас Лурье оформляется в Германию. Неплохо было бы глянуть, чем он там на самом деле собирается заняться, а? — Несмотря на то, что люди Трилиссера и так будут за Лурье приглядывать, причем по заданию того же самого Ягоды, предпочитаю обозначить свой прямой интерес в этом деле.
