Он хотел еще что-то сказать, но сразу умолк, заметив неподалеку гражданского. Тот явно прислушивался.
— Че надо?! — крикнул молодой офицер, сдвигая автомат на грудь. — Ты кто?
— В город довезете? — робко спросил незнакомец, делая шаг к машине. — Очень нужно. Я заплачу.
— С каких это пор военные «чехов» возят? — возмутился молодой. — Катись отсюда!
— Не положено в военной машине штатских возить, — миролюбиво сказал загорелый офицер, смягчая грубость товарища. — Запрещено.
— С вами безопаснее, — не отстал штатский. — Не хотите денег, у меня водка есть. И закуска.
Оба офицера внимательно посмотрели на незнакомца. Среднего роста, худощавый и чисто выбритый, он не походил на местного. Светлая рубашка с галстуком вообще смотрелись дико в селе, где только что прошла зачистка.
— Ты кто? — хмуро спросил молодой офицер.
— Музыкант. На свадьбе играл. Сейчас домой спешу.
— А где инструменты?
— Их завтра отвезут. Тяжелые…
— Документы есть?
— Вот! — протянул штатский паспорт. — Меня уже проверили, но посмотрите и вы.
— Все равно не положено, — с вздохом сказал старший, возвращая документ. — Приказ.
— Военные с оружием боятся одного штатского? — улыбнулся незнакомец.
— Да я тебя сейчас! — заворчал молодой офицер, возясь с автоматом…
— Что тут такое?..
Все, не сговариваясь, оглянулись. К «уазику», улыбаясь, шел круглолицый, румяный лейтенант в новеньком камуфляже.
— Просит довезти до города, — устало сказал загорелый. — Водку предлагает.
— Так в чем вопрос? — засмеялся румяный. — Поехали!..
Едва «уазик» миновал блокпост, румяный, сидевший на переднем сиденье, перегнулся назад.
— Где водка?
Штатский без лишних слов достал из сумки бутылку.
— Случайно не отравлена?
Штатский молча скрутил пробку и отхлебнул из бутылки. Сунул ее румяному, достал еще одну. Отхлебнул из нее.
— Ты, смотрю, Аллаха не слишком чтишь! — засмеялся румяный и повернулся к загорелому. — Приговорим их в машине или притормозим?
— Здесь рядом родник чистый, и место хорошее — поле вокруг, никакой «зеленки»! — засуетился штатский. — У меня стаканы есть, и закуска хорошая — со свадьбы везу.
— Уговорил! — засмеялся румяный…
«Уазик» свернул с шоссе и, проехав сотню метров, остановился у родника, струившегося у небольшого холма. Штатский услужливо разложил на капоте машины закуску, сбегал к роднику и вернулся со свежевымытыми стаканами — на стенках поблескивали в лучах солнца прозрачные капельки. Офицеры выпили, с удовольствием закусили. Мясо со специями и зеленью таяло во рту.
— Люди женятся, е…ся… — вздохнул молодой офицер. — А нам… Сплошная тушенка с макаронами.
— Будешь? — протянул загорелый стакан сидевшему в сторонке штатскому.
— Нет-нет, — замахал тот руками. — Я уже выпил. Вам и так мало.
— Как знаешь, — пожал плечами загорелый.
Когда «уазик» снова выбрался на шоссе, атмосфера в машине стала куда теплее. Офицеры громко разговаривали, перебивая друг друга. Но скоро один за другим стали замолкать. Когда последний откинулся головой на спинку сиденья, штатский достал из кобуры загорелого пистолет, ткнул стволом в тонкую шею водителя.
— Вон там свернешь! И едь спокойно…
Смеркалось, когда они притормозили у подножия заросшей лесом горы. Штатский приказал солдату-водителю вытащить из машины офицеров: молодого и загорелого. Бронежилеты и всю амуницию с обоих он предварительно снял. Щупленький, лопоухий, весь в веснушках солдатик беспрекословно повиновался, укладывая обоих офицеров лицом в траву. Штатский приказал и ему лечь рядом. Солдатик послушался, но вдруг, все поняв, заскулил жалобно, по-собачьи. Поэтому получил пулю в затылок первым…
* * *
— Как тебе удалось? — спросил Абдулла, когда Карим швырнул ему под ноги окровавленного, разом растерявшего весь свой румянец русского.
— Клофелин, — коротко ответил Карим.
— Подлил в водку?
— В водку и еду было нельзя — могли заставить попробовать. И заставили. Побрызгал на стенки стаканов, после того как помыл.
— Как догадался?
— Слышал от людей. Русские проститутки так травят клиентов, перед тем, как обобрать.
Моджахеды захохотали.
— У тебя было три офицера, — недовольно сказал Абдулла. — А привел одного.
— Я был должен одного.
— Мой был капитан. А твой — лейтенант.
— Он сын генерала. За него тебе дадут пятерых моджахедов. Может, и больше.
— А руку ему зачем прострелил? — вздохнул Абдулла.
— Твой был тоже раненым.
Абдулла долго и внимательно смотрел на Карима.
— Чего хочешь? — спросил наконец.
— Сбивать их самолеты. Дай мне «стингеры».
— Может еще зенитную установку «С — 300»?
Моджахеды, окружавшие их, снова захохотали.
— «С — 300» у тебя нет, — спокойно сказал Карим. — Дай мне «стингеры».
— «Стингеров» у меня тоже нет, — ответил Абдулла, — мне НАТО оружие не поставляет. Есть две русских «стрелы». Никто из наших не знает, как с ними обращаться.
— Я знаю.
Абдулла снова внимательно посмотрел на Карима.
— Меня учили в армии, — пояснил Карим. — Кроме того, я инженер.
— Хорошо! — согласился Абдулла. — Но с тобой пойдут двое моих. «Стрелы» тяжелые, помогут, — торопливо добавил он, заметив, как вытянулось от обиды лицо Карима.
* * *
Стояла осень, дождило, и они просидели без дела на горе трое суток. Спутники Карима коротали время разговорами. На вершине было холодно и неуютно, но Карим запретил спускаться к подножию. Никому не пришло бы в голову искать кого-либо на этой вершине в такое время, в долине могли и заметить. Сам Карим все эти дни сначала дотошно изучил и проверил «стрелы» (он соврал Абдулле, что знаком с ними), затем, забыв о спутниках, все время сидел под мокрым деревом, отрешенно глядя вдаль.
На четвертый день выглянуло солнце, и Карим велел спутникам спрятаться в кусты. Сам занял позицию на склоне. Следил за циферблатом часов. Когда пришло время, снял защитную крышку с пусковой трубы и замер в готовности.
Ждать пришлось недолго. Сначала вдали возник гул, затем показалось серебристая точка, все увеличивающаяся в размерах, вскоре реактивный штурмовик с грохотом развернулся над горой и пошел вдоль ущелья. Карим, услышав писк («стрела» поймала цель), нажал на спуск.
Тонкая ракета, словно гадюка, вытянувшаяся в линию, прыгнула из пусковой трубы и в несколько секунд догнала штурмовик. Нырнула прямо оранжевое пламя, бьющее из двигателя, и самолет сразу словно вспух. Вспышка озарила мрачное ущелье; когда до склона, где стоял Карим, донесся грохот взрыва, штурмовик, кувыркаясь, достиг дна ущелья. И смялся о камни ручья, словно пластилиновая игрушка.
