Это что ж выходит? Я брякнул про Берию и его на внутренние дела не поставили? А с какого перепуга Сталин мне, Штирлицу, вообще поверил? Или просто решил перестраховаться? Нет ответа.
Ладно, что мне это дает? А ничего не дает. Я-то — в 2011 году, в чужом мире. Один как перст.
Сразу навалились черные мысли. Все потерял — сыновей, семью. Да вообще весь свой народ, судя по тому, что дед сказал! Сирота, круглее не бывает! Да по сравнению со мной Ункас — многодетный отец!
Стоп! Жалеть себя будешь потом, когда напьешься. Хм! Мысль не плохая, но несвоевременная. Подумаем лучше, можно ли все это как-нибудь исправить? А что, позвонить товарищу Сталину, объяснить все, покаяться. Хрен! Мобила сдохла! Зарядка в машине, машина у немцев на базе, а скорее всего, вообще — в другом мире. Отпадает.
С другой стороны, Иосиф Виссарионович до меня как-то дозвонился. Мы пообщались — и моего мира не стало. Опа! Я-то остался! Нестыковка! Может, все окружающее — глюк? Не, жрать хочется как наяву, натурально.
Соберись! В заднице сидишь, а мысли все одно на жратву перескакивают! На чем остановился? Так, мой мир исчез, я остался. Когда это произошло? По идее — сразу как я про Берию брякнул или даже еще раньше. Что-нибудь вокруг тогда изменилось? Вроде нет. Значит, мой мир идентичен этому? Стоп! Один-то вместе со мной перенесся, значит, какая-то территория просто ухнула из одного мира в другой. Место, место. Что в том месте особенного? Есть особенность, леший раздери! Камень! Еще тогда удивился его необычности, помню. Хм, синь-горюч камень, сказки и все такое? Может, и меч-кладенец под ним? Ну я ни разу не Илья-Муромец, чтоб этот валун ворочать, но сходить на место переноса надо, попытка не пытка, вдруг обратно перебросит, мол, пошутил я. Все равно других, более разумных в этой абсурдной ситуации, планов нет. Бежать мне некуда и незачем.
Итак — решено!
Эпизод 8
Четкое осознание ближайшей цели будто придало сил, и я, отбросив в сторону переживания и посторонние мысли, упрямо шагал через лес, избегая заходить в уже изрядно облетевшие березняки и осинники. Стрекот вертушек раздавался все чаще и чаще, поэтому я старался держаться под надежным хвойным прикрытием. Пару раз пришлось замирать и прятаться, когда вертолеты проходили совсем близко, вид же их меня немного обнадежил. Судя по игривой яркой раскраске, военными они не были, да и размерами не поражали, на три-четыре пассажира максимум. Такими машинами частую гребенку не обеспечишь, скорее всего, они только поиском занимаются, а преследование идет по земле. Значит, еще побегаем.
Каждые пять-десять минут ходьбы я останавливался в каком-либо укрытии и слушал лес. Увидеть погоню в моих условиях гораздо сложнее, чем услышать, а кто предупрежден — тот вооружен. И вот, в один из таких моментов, я услышал едва уловимое: «вжих-вжих-вжих».
Огляделся по сторонам, но так и не увидел источник моего беспокойства. Между тем звук явно приближался, ну не невидимка же в самом деле! Тень, мелькнувшая по земле, заставила поднять взгляд выше, и я замер в изумлении. Между стволами деревьев плавно и величественно плыло нечто. Его тело, по которому струились, постоянно изменяя свое положение, темно-серые и темно-зеленые полосы, венчалось плавно машущими, полупрозрачными, стрекозиными крыльями. Зрелище было на редкость красивое, и я улыбнулся, рассматривая это чудо. Эх, жалко фотика с собой нет! Взгляд между тем остановился на трех черных точках, расположенных равносторонним треугольником на теле этого существа, они не двигались и казались глазами. Глазами?! Очарование мигом слетело. Епонский евин! Это ж дрон!!!
— Рихард, как ты думаешь, кто это? — спросил практикант-зоолог у своего руководителя. — Может, и правда, лесной дух, как говорил часовой с базы?
— Нет, Свен, это явно человек, — ответил напарник, разглядывая на мониторе то быстро перемещающуюся, то замирающую в кустах фигуру. — Лесным духам армейские бронежилеты и оружие ни к чему.
— Откуда здесь человек? Наши все на месте, колонии тоже вооружили своих всех, у армейцев тоже все, ну кроме пятерки, которая в лес ушла, — сказал практикант. — Может, кто-то из них сошел с ума и дезертировал?
— Нет, этих нашли, — ответил Рихард, переключая режим монитора с черно-белого на цветной и обратно.
— Но как здесь мог кто-то посторонний взяться? Мимо наших кордонов в национальный парк никто не пройдет, а прибывающие туристы регистрируются и снабжаются маячками. Все они вышли на связь и предупреждены об опасности.
— Вот поэтому, Свен, нам и надо взять его живым, — задумчиво сказал начальник и распорядился: — Свяжись с нашими, предупреди их об этом, пусть ампульные ружья со снотворным прихватят с собой.
— Похоже, он нас заметил.
Человек на экране присел и закрутил головой, внезапно поднял взгляд и уставился прямо в камеру.
— Свен, увеличь и сфотографируй!
На застывшем на миг экране замерла грязная бородатая физиономия с идиотской улыбкой.
— Хайлиге шайзе! Это точно, псих какой-то.
Изображение внезапно дернулось, на экране что-то мелькнуло, и он погас.
— Переключись на другой беспилотник, да и сами, давай, поближе подлетим, — сказал Рихард. — Я вызываю десантную группу в этот район. Охотники! Я патруль пять, неизвестный обнаружен, вооружен, координаты… движется на северо-запад. Веду преследование. Ждем помощи.
— Мы выдвигаемся, — четко прозвучало в эфире.
Цель, благодаря камуфляжу, размазывалась, и истинные ее размеры угадать было сложно. Поэтому расстояние до нее я оценил неверно и пуля «Сайги» прошла выше, дрон оказался гораздо ближе ко мне, чем я рассчитывал. Да и стрелял я навскидку. Тем не менее, видимо, попал в один из соосных винтов, вниз полетели осколки прозрачного пластика, сверкая на солнце игривыми искорками. Дрон дернуло, повело в сторону, и он врубился лопастями в дерево. Осколки пластика посыпались вниз уже водопадом, и спустя мгновение переливающийся шар с треском упал на землю.
Так, меня засекли, и теперь вся надежда на скорость. Я рванул к ближайшим елкам и вовремя, над головой, правда, на большой высоте, прошел маленький вертолет.
Мой темп передвижения резко снизился, я уже не рисковал выходить даже в редколесье, приходилось продираться сквозь густой подлесок, нырять под еловые лапы и перепрыгивать поваленные стволы. Спустя полчаса такого бега с препятствиями я выдохся, между тем вдали послышался новый, густой, басовитый гул тяжелого вертолета и, кажется, даже не единственного. Радует только одно — сесть им здесь негде, хотя, если используют спуск на подвеске, это значения не имеет.
