Витим близ устья
Это конец... Свезут в острог к какому-то дьяку. Что за дыба такая? Титов не представлял себе этого инструмента, однако в прошлой жизни слышал о нём немало. Сознание рисовало какие-то страшные механизмы в пыточной комнате, палача, голого по пояс, сжимающего в руке раскалённый на конце металлический прут. Да неприметного монаха, чьё лицо скрыто капюшоном, скрипящим пером записывающего его показания. Который сидит за небольшим столиком, на котором стоит плошка со свечкой. Бр-р-р!
Титов понял, что если казаки выйдут на Лену, а это будет уже завтра, то ему точно обратного хода не будет. Домой, в Ангарию он точно не вернётся. Никогда. В подвалах его точно замордуют, только если... Сотрудничать со следствием? Выкладывать слабые стороны в обороне княжества, рассказывать о своих товарищах? Андрей знал, что пытку он не выдержит и это угнетало его почище постоянного чувства голода. После неудачного побега из зимовья, Васька следил на ангарцем не в пример бдительнее. Ещё бы! Титов был его счастливым билетом от тёмного и холодного поруба, а то и верёвки. Конечно, Андрей перебрал все мыслимые варианты побега. Ночью он тёр верёвку о шершавый бок бревна, стараясь делать это как можно тише. Но, с тех пор, как один из 'телохранителей' Юрьева застукал его за этим занятием, ночью Титова стерегли посменно.
- Васька! - решился поговорить с вожаком Андрей, когда тот, сытый от съеденной ухи, повалился было на тряпье, погреться костра. - Ты кому меня отдать хочешь?
- Знамо кому - воеводам, - усмехнулся тот, щурясь от жара костра. - А ты, ясное дело, не хочешь к ним?
- А что они тебе дадут? Нешто золота или чин какой? - продолжал допытываться ангарец, видя, что его собеседник сейчас не станет яриться. - Мои товарищи дадут больше золота, чем ты сможешь получить, после того, как поделишься с воеводами и казаками тем песком, что взял в зимовье, - пояснил Титов молчавшему казаку. - Я поговорю с Соколом, ты сможешь остаться у нас в княжестве!
Васька молчал, не реагируя на доводы ангарца, но его товарищи явно мотали на ус слова Титова. А тот, увидев, что помимо вожака, его слушают уже и остальные казаки, принялся расписывать житьё в Ангарии:
- У нас уже служат многие казачки, за службу денежки получают, а одёжу и оружие выдают в поселении. Надо послужить на границе, - говорил Андрей. - А потом каждый получает дом и землицу, коли захотите остаться...
Юрьев сделал знак своему дружку и шею Титова ожгло, а сам он повалился набок от неприятно сдавившей шею верёвки.
- Слышь, Васька! - бросил один из казачков. - Может того, онгарец верно бает, ни к чему нам до Якутска вертаться? Легше онгарцам службишку служить будет, чем у воевод прощенья ждать.
- Окстись, дурья твоя бошка! - рыкнул на говорившего Васька. - Нешто запамятовал, как зимовье жёг онгарское, да людишек ихнех побивал? Прощенья у онгарцев ждать будешь?
- Так то я не жёг и не убивал! - воскликнул кто-то из темноты.
- А ну, кто там такой дерзкой? - один из дружков Юрьева принялся выискивать наглеца в собирающейся у костра толпе бородачей. - Супротив товарищей пойдёшь? Заодно мы!
- Кого ты, Кузёмка, яко пёс цепной высматриваешь? - проговорил один из казаков, хмурый детина со шрамом на пол-лица. - Николки мало тебе, ищешь, кого бы ещё прибить?
Казачки зароптали, даже прежде не принимавшие участия в разговоре подтягивались к костру, чувствуя, что затевается нечто серьёзное. А разборки простить никому не хотелось. Только несколько человек оставались у своих костров. А кто-то и вовсе спал, не обращая внимания на разговоры на повышенных тонах. Видимо, не впервой, так чего теперь - лишний час сна терять? Титов же продолжал молча бороться с Юрьевским сотоварищем, который норовил оттащить его от костра, даже ангарец ещё чего не ляпнул лишнего. Андрей упирался всем телом, чтобы остаться на виду у других казаков. А там, глядишь, может что выгадать можно будет.
- А, золотишка онгарского захотели? - с некоей вальяжностью сказал Васька, подвигая к себе винтовку. - Так вам его и дали!
- В остроге всё одно ничего не дадут, Васька! - снова послышался голос того, дерзкого казачка. - А в поруб иль на дыбу оно завсегда успеть можно.
- Повинимся перед онгарцами, да на службу к ним пойдём! Я ужо слыхал допрежь о них! Житьё там, бают, богатое, не чета острожному! - раздались голоса со всех сторон.
Тут уже и спавшие проснулись, а теперь хриплыми голосами спрашивали товарищей, что такое вокруг происходит. Титов же, тем временем, одержал личную победу над казаком Юрьева, заставив того отказаться от попыток утащить ангарца подальше от других казаков.
- Коли хотите вертаться к пепелищу - вертайтесь! - со злобой прокричал Васька. - Воля ваша, я не воевода вам!
Опа-на... Все уже дошли до кондиции, пора и мне выходить на сцену, а то опоздаю и эмоции поутихнут. А тогда - прощай свобода, а значит и жизнь.
- Ваське и его холуям я прощенья не обещаю, а остальным - помогу! - вскочил вдруг ангарец, прежде тихонько, словно церковная мышь, сидевший у костра. - Ежели доставите меня в целости до зимовья - скажу, что вины на остальных нет! Службишка в княжестве каждому будет и золотишком плачено будет!
- Уймись, сучонок! - прорычал Васька, а его дружок снова натянул верёвку, Титов захрипел, но с места не подался.
Андрей бросил взгляд на казаков. Кто-то оторопел, но многие нахмурились, а вперёд вышел тот самый здоровяк:
- Ты сам бы лучшей унялся, чем онгарцу шею крутить, - проговорил он голосом, полным презрения к вожаку.
- Михалка, ты прежде был вожаком, а в Якутске и что? - в запале воскликнул Васька. - Поди, не сдюжил? Пошто сейчас ерепенишься?
- Я лишней крови лить не приучен, Васька! Коли пёс Пушкин нам не по нутру, то стрельцов тех душить ни к чему было! А опосля токмо и бежать надобно.
- А я крови не страшусь! - поигрывая ангарским штык-ножом, проговорил Юрьев, приближаясь к Мишке. - Ты будешь лучшим вожаком?
- А коли и так! - воскликнул кто-то со стороны.
- Так, - оглядел насупленных казачков Васька. - Ну раз на то ваша воля - так тому и быть! - и, прищурившись, резко сказал, - Но онгарец - мой и токмо!
- А вот шиш тебе! - заявил Мишка. - Нам с ним вертаться надобно, без него на кой ляд иттить?
Титов видел, что именно сейчас решалась его судьба - останься он с Мишкой, считай дело в шляпе. А вот с Васькой ему не по пути!
Казаки, не хотевшие возвращаться в Якутск, загалдели, шумно выражая своё неудовольствие идеей Васьки. Кто-то и вовсе предложил избрать нового голову, назвав Юрьева совсем уж вычурно, отчего Титов даже повернулся к стоявшим толпою казакам, глазами поискав виртуоза. Здоровяк Миша, тем временем, смерил вожака взглядом, полным презрения. Остальные сочувствовавшие появившейся новой силе, подобрались, готовые ввязаться в драку и хорошенько намять бока опостылевшему Ваське. Видя, что ситуация резко поменялась не в его пользу, Юрьев умерил пыл, а минуту спустя торжествующий Титов уже снимал с шеи верёвку.
- Мушкеты тоже вертай, Васька! - ангарец победно поглядывал на Юрьева и на побитом лице его торжествующе блестели глаза. - Ни к чему тебе они.
Обалдевший от подобной наглости бывший ватажный голова ничего Андрею не ответил, да и винтовки отдавать не собирался. По крайней мере, все. Он вернул лишь два ружья охотников, да четыре ангарки. Всё остальное, в том числе и револьверы, были им упрятаны среди остальной рухляди. К удивлению Титова, с Васькой остались не только его 'телохранители', но и семь других казаков.
- Попомни, Мишаня, мои слова, - на прощание, уже в предрассветной дымке сказал Юрьев, становясь на плот. - Жалеть ещё будешь, что сотворил дурное дело. Я повинюсь пред воеводами, землицу грызть буду, а ты яко изменщик станешь. Попомни!
- Андрей, будет ли нам прощенье за зимовье, али ты енто сказывал токмо для вызволенья от Васьки? - подошёл к Титову Мишка, когда обед был готов и казачки, налив себе ушицы в трофейные ангарские миски, с увлечением хлебали дымящееся варево.
- Отчего же? - удивился Титов. - Мои слова не пусты, а товарищи не звери.
Казак, с немалым удивлением назвавший ангарцу своё отчество - Лукич, объяснению Андрея был удовлетворён и более не поднимал эту тему.
После чего он доверительным тоном сообщил о костре, что видал прошлой ночью на левом берегу под чёрными великанами скал. Этим он привёл ангарца в неистовство, Андрей бурно выражал свои эмоции - что, мол, прежде молчал? На что тот меланхолично пожав плечами, дал своё объяснение:
- Откель мне знать, кто там. А може, тунгусы какие?
- Тьфу ты! - махнул рукой ангарец.
С вечера по берегу разложили три костра, дабы стоянку увидели с реки. И тут Титову второй раз за недавнее время улыбнулась удача. Уже на следующий день из-за крутобокой зелёной сопки показалось судно. Андрей ликовал, словно ребёнок, устроив импровизированные танцы на берегу. С воплем радости он показывал на приближающийся корабль. В какой-то момент Титову показалось, что его товарищи пройдут мимо и он, отвязав плот и вскочив на него, принялся отталкиваться от берега. Казакам пришлось помогать ему, да махая кусками цветной материи, обратить на себя внимание людей в корабле под зелёным стягом с косым крестом.
