Опять совершенно неожиданно вспомнилась старая история осени 39го. Та веселая компания, собравшаяся на квартире одного из молодых командиров Балтфлота, и пьяные разглагольствования перебравшего лишнего красноносого апологета флотской кастовости. В душе Виктор понимал, что капитан-лейтенант Шубин не так уж и ошибался. Действительно, моряка надо воспитывать с детства.
Другое дело, не всегда получается, так как надо, как положено. Сам Виктор попал в морское училище по комсомольской путевке, как и большинство командиров советского флота, к слову сказать. Сухопутный человек, совсем сухопутный. До того момента, как в первый раз в жизни не увидел бескрайние морские просторы и не попал на палубу дряхлого ветерана флота «Авроры», служившего сейчас в качестве учебного корабля.
Странно, но Виктор Котлов в отличие от многих таких вот, моряков в первом поколении, влюбился в море с первого взгляда, с первого глотка чистого соленого воздуха, с первых брызг воды в лицо, с первой минуты на качающейся, уходящей из-под ног палубы. Пусть его отец простой советский служащий, ни разу в жизни не видевший моря. Пусть сам Виктор вырос в небольшом городке Богородске Горьковского края. Пусть. Все это сейчас не имеет значения.
Голос предков — так это называется? В душе Виктор считал, что так оно и есть. Или Предназначение, не при замполите будь сказано. Не поймет ведь, бедняжка. Сам коренной москвич Эммануил Махнов не понимал и не любил морскую стихию. А о Предназначении и подобных неподвластных диалектическому материализму вещах говорить просто опасно.
Жизнь такая штука, что к ней нельзя относиться несерьезно, и слишком серьезно тоже нельзя. Когда-то очень давно жившая на окраине Богородска старая родственница со стороны мамы предсказала Вите Котлову, что когда тот вырастет, станет известным командиром большого корабля. Естественно, никто слова старухи всерьез не воспринял. Сам Витя образцовый пионер и атеист, считавший себя выше темных дореволюционных суеверий и религиозного дурмана, выслушал бабушку Алевтину только вежливости ради, из уважения к ее сединам и в тот же день напрочь все забыл.
По прошествии многих лет Виктор уже не так скептично относился к словам старухи. Помнил уважительное и несколько боязливое отношение знакомых к бабе Але. Люди шептались: дескать, бабушка ведает, есть у нее сила, и крепка не по годам. Помнили, что не один раз баба Аля помогала кому словом, кому травами или снадобьем, а кому и Заговором. Не проста старушка, ой как не проста. И слова ее всегда сбывались, потому что, говорила только по делу. А может? Всякое на белом свете бывает, всякое.
Через много лет, будучи курсантом, Котлов вспомнил слова бабушки. Ведь, он и не думал в свое время, что поступит в военно-морское. И помыслить такого не мог, самое большое, что он видел так это Волга. Да и то, несколько раз в жизни, когда с отцом ездил в Нижний. Однако получилось, так что Виктор выбрал себе судьбу моряка, или Судьба его выбрала. Трудно сказать.
Жизнь показала, что бабушка Алевтина во многом была права. Котлов относился к этому философски: дескать, нечего на Судьбу надеяться — надобно и самому пошевеливаться, но иногда корил себя за то, что не внимательно слушал старших. Потому что, баба Аля говорила, что Витька не только станет большим командиром. В его жизни роковую роль сыграет непонятный, упертый круглолицый рыжий человек. Из-за этого человека Виктор может исчезнуть без следа в морской пучине, погибнуть. А может переломить судьбу и достичь больших чинов.
К чинам Котлов относился спокойно, карьеризмом не увлекался, к начальству не подлизывался, не прогибался, но погибать раньше времени, ясно дело, не хотел. Только дурак рискует почем зря. И если до войны командир «Красногвардейца» не задумывался, о своем будущем, то во время походов в пылающую огнем Атлантику иногда сожалел, что невнимательно слушал бабушку. Может, что и говорила старушка, как избежать беды. Да разве теперь вспомнить?!
В этом была и еще одна причина неприязни Виктора Котлова к своему круглолицему кучерявому замполиту. "Бойся круглолицего рыжего человека. С ним исчезнешь в пучине, и следа не останется" — звучал в голове скрипучий, простуженный голос старухи. А что дальше, Виктор забыл. Кажется, он тогда в отрочестве и не дослушал, пробормотал обещание быть осторожным и сбежал к друзьям воздушного змея запускать. Идея же выпросить отпуск, приехать домой, да порасспросить бабу Алю как следует, как всегда, пришла в голову слишком поздно. Пять лет назад бабушка умерла.
Сражение за Северную Атлантику в самом разгаре. Немногочисленные, слабые флоты континентальных держав не на жизнь, а на смерть сцепились с прославленным, непобедимым Гранд Флитом. Битва за линии снабжения шла с переменным успехом. Один за другим тонули транспорты, густые облака черного дыма поднимались над пылающими танкерами, бомбардировщики обрушивали свой смертоносный груз на зашедшие в зону их действия корабли.
Камнем на дно шли закиданные глубинными бомбами подлодки. Эскортные силы конвоев и маневренные соединения крейсеров-охотников безжалостно расстреливали советские и немецкие рейдеры. Горели и рушились в океанские волны, попавшие под плотный зенитный огонь, самолеты. На всем пространстве океана вспыхивали яростные схватки между кораблями. Обе стороны дрались отчаянно, отступать им было некуда.
Но, несмотря на ярость сражения, несмотря на накал битвы и героизм простых бойцов, исход грандиозной баталии решался не на корабельных палубах, не в тесных отсеках подлодок и эсминцев, не в кабинах самолетов, не на наблюдательных постах, и даже не в рубках линкоров. Нет, главное сражение шло за тысячи миль от океана, в окрестностях сугубо сухопутных городов.
Люди, разыгрывавшие грандиозную шахматную партию, зачастую никогда в жизни не командовали даже рыбацкой лайбой, не то, что боевым кораблем. Но зато в их руках была огромная власть, неимоверные ресурсы, индустриальная и военная мощь держав. На плечи игроков давила страшная ответственность.
Цена проигрыша или просто неверного хода зачастую измерялась сотнями тысяч, миллионами человеческих жизней, судьбами целых стран. На кону стояли не вульгарные транспорты с сырьем и продовольствием, не боевые корабли и эскадры самолетов. Нет, счет шел на годы и десятилетия невидимой гонки между державами.
Поражение означало отбрасывание страны назад, потерю темпов роста, отказ от внешних дешевых ресурсов и необходимость жить и развиваться за счет своих граждан, за счет пота и крови своих людей. Победа же давала шанс удержаться на своих позициях, улучшить свое положение на глобальной шахматной доске, выиграть темпы развития, возможность не погибнуть, не потерять все, не скатиться на роль объекта большой политики, вынужденного вечно платить за свое поражение.
Цена поражения была слишком велика. Не эскадры кораблей, не авиаполки, не танковые дивизии, а само будущее — вот ставка в глобальной игре. Не больше и не меньше. Ставка требовала серьезного, взвешенного подхода к войне, ответственность лежала на плечах Игроков неподъемным грузом. Вечная, непрекращающаяся ни на минуту борьба держав. Война же это только один из элементов этой борьбы, продолжение политики другими средствами.
Летом 40го года два игрока схлестнулись в кровавом поединке. Один из бойцов, успел заручиться поддержкой пока нейтрального, дружелюбно нейтрального союзника, но совершил ошибку и неосторожно задел еще одного игрока. Этого до сего момента не считали противником, полагали не субъектом, а объектом, просто территорией, которую при удачном стечении обстоятельств можно взять под контроль.
Как оказалось, слабость рыхлого, криворожего великана оказалась показной, и ноги у него были не глиняными. Получив неожиданный удар под дых, старый медведь резво ответил агрессору парой чувствительных оплеух. По всему выходило, что он должен драться против обидчика в союзе со своим соседом. Но сосед сам был не промах и оценивающим взглядом поглядывал на берлогу и шкуру медведя. Стоило ли драться при таком раскладе? Может лучше вовремя отойти в сторону, поднакопить силенок, пока враги с азартом колошматят друг друга? Или лучше вдвоем добить задиру? Что делать? Противник то не из слабачков.
— Вы, товарищи согласны с участием нашего флота в десантной операции? — Сталин обращался сразу к Кузнецову, Галлеру и Трибуцу, но при этом всем участникам совещания казалось, что вопрос обращен лично к каждому. Небольшие размеры и скромная обстановка кабинета усиливали впечатление. Спешить с ответом на вопрос не стоило. Необдуманные фразы бросают тень на говорящего, ставят под сомнение его компетентность.
Сталин не даром считался опытным и умным оратором. При этом таланты вождя подкреплялись огромной властью. Мало кто рисковал спорить с носителем такой власти, и зачастую спор, или даже попытка оспорить Сталина, заканчивались с вполне предсказуемым и печальным результатом. Исключения тоже были, но таковыми становились люди по своим личным качествам мало чем уступающие вождю. Само по себе это было большой редкостью.
