Покуда мы ждали короля, Ганнибал рассказал мне, что сейчас король активно готовил страну к войне со шведами. Он ездил по гарнизонам, верфям и крепостям, посещал корабли военного флота и пограничные городки, проверяя готовность войск и настрой людей.
– Кристиан вездесущ, он готов быть везде. Ему интересно всё узнать самому, я удивляюсь, спит ли он вообще? – рассказывал Ганнибал. – Он воин, строитель и реформатор.
– Господин Сехестед, тогда я не сказал вам, что лицом вы напоминаете мне одного нашего прежнего государя. Кристиан же напоминает мне его делами, – заметил я, снова вспомнив деяния Великого Петра.
– Весьма интересно, господин барон. Быть может, как-нибудь позже, вы расскажете мне о том достойном муже? – отвечал датчанин. – Уж не сам ли это царь-священник Иоанн?
Не успел я и рта раскрыть, как появившийся в раскрывшихся высоченных дверях зала лакей, разряженный, что ярмарочный шут, возвестил во всё горло:
– Божьей милостию, король датский и норвежский Кристиан!
Быстрым шагом в зал вошёл высокий, по здешним меркам, крепыш с небольшим брюшком. Увидев его, я едва не хмыкнул – такой видный мужик, но эти оранжевые чулки с бантиками и кружевные штанишки до колен! Здешняя мода у господ была на редкость вычурна. Только недавно я привык к бантикам Ганнибала… Ну да ладно, к делу!
Поклонившись и проговорив заученную наизусть приветственную речь от имени князя Сокола, я вручил подсуетившемуся придворному чиновнику наши грамоты. Кристиан, в свою очередь, дежурно справился о здоровье нашего князя и пожелал ему долгих лет.
– Ваше княжество является военным союзников Московии? – задал свой первый вопрос король, едва были закончены все формальности.
– В целом, да. Но пока мы помогаем лишь советами и будем поставлять оружие, – отвечал я с лёгким поклоном.
– Московия не намерена в ближайшее время воевать со шведами? – продолжал король.
– Я не могу сказать точно, Ваше Величество, – опешил я. – Царь Михаил не говорил мне о сём. У него проблемы с поляками, которые постоянно нарушают границы мелкими отрядами и притесняют русское население своих провинций, отчего случаются восстания.
– Ясно, а то бы нам очень помогли войска московитов, если бы они вторглись в шведскую Ливонию, – озабоченно проговорил Кристиан, пощипывая клинообразную бородку.
– Я сообщу о том царю Михаилу, Ваше Величество, – обещал я.
– Хорошо, барон. А правда что ваша держава граничит с китайским царством? – внимательно посмотрел на меня король.
Теперь он будет выспрашивать меня об Ангарии, обречённо подумал я. Так и произошло, битый час я объяснял Кристиану обстановку на северо-востоке Евразии. В течении этого часа я успел подарить ему второй подарочный "Песец" и показать в деле карабин, разнеся в мелкие осколки несколько бутылей с вином, к искренней радости монарха и ужасу лакейской братии, разбежавшейся по углам. Кузьмин, распотрошив свой рюкзак, показал датскому королю небольшой пока товарный ряд Ангарии. Помимо прочего, Кристиану жутко понравились наши спички, он счёл это весьма полезным товаром, что логично, при его рациональном характере. Однако и золото – и монеты и слитки, ему также весьма понравились, как ни странно.
– Вы на каждой своей вещице ставите сей знак? – показал Кристиан на гербовый знак Ангарии – пикирующего сокола.
– Конечно, Ваше Величество, – склонил я голову.
– Интересное дело, барон, – проговорил король, вертя грубыми пальцами изящную золотую вилочку, также ему подаренную.
– Хорошо. что вы решили явить себя Европе, – продолжал монарх.
– Значит, вы продаёте нам Эзель? – улыбнулся я, обливаясь потом от нетерпения.
– Да, как говорил Ганнибал, вы должны будете поставить пять сотен ваших ангарок, – выговорил название карабина Кристиан, – для нашей армии в Норвегии. Ещё я желал бы увидеть ваших офицеров у полковника Торденшельда. Насколько я понял из слов Ларса, именно ваши советы помогли Московии занять Смоленск и Чернигов у поляков.
Я гневно посмотрел на Белова и показал ему глазами на полковника. Тот лишь кисло улыбнулся, пожав плечами. А датский монарх, тем временем, продолжал:
– Надвигается война, барон и если Дания снова проиграет, то это поражение станет для нас катастрофой – мы уже не остановим шведов.
– Они будут откусывать от нас по кусочку, – посмотрев на меня тяжёлым взглядом, проговорил Ганнибал. – Аксель не должен выиграть.
Сунгари, ноябрь 7150 (1642).
Ранее утро на Сунгари. Самый конец осени и на деревьях уже почти не осталось срываемой ветром жёлтой листвы. Снега ещё на удивление мало, на земле зияют огромные проплешины мёрзлой и мёртвой растительности. Река и не думает покрываться льдом и сквозь тёмную толщу воды можно увидеть стелящуюся по дну шелковистую и гибкую траву, послушную во всём течению. Из-за голых деревьев прибрежной рощицы в утреннем сумраке вдруг показалась крупная тень, направляющаяся к протоке. То был сохатый, хотевший перейти неглубокую для его длинных ног водную преграду, чтобы уйти в лес, к своим кормовым местам. Вот только осталось перейти протоку, чтобы оказаться в темнеющем совсем рядом лесу. Лось ступил в холодную воду. Ишь ты, покачал он головой, да тут полно вкусного! Едва великан сунул морду в воду, чтобы схватить губами пучок-другой речной травы, как его большие, чуткие уши уловили приближающиеся посторонние звуки. Из леса, куда так хотел попасть лесной великан, на берег протоки сначала острожно показался всадник на коне, а затем вышло несколько оленей.
– Лось ушёл, – проговорил крайний всадник, поведя карабином в сторону ещё качающихся ветвей ольхи на том берегу. – Тут евонная тропа.
– Хорошо, что не чёртов маньчжур, – отмахнулся второй. – Трифон, тут оленям по брюхо будет.
– Угу, на сей раз для пушек плот не нужон, – Трифон, поправил шапочку-подшлемник, вязанную из овечьей шерсти, и обернулся к последнему юноше:
– Митяй, дуй к нашим, скажи на протоке чисто, пусть идут редколесьем. А для пушек плоты не надобны. Телегой пройдут.
– Есть, товарищ сержант! – раскосый всадник ногами поворотив оленя, скрылся на звериной тропе, уходивший в лес.
Единственный взрослый воин, находившийся в авангарде, молча кивнул Трифону и направил коня в воду.
Час спустя
На опушке, скрывшись за нижними лапами высоких елей и присев на одно колено, находилось двое человек в серо-зелёной форме. Чуть поодаль, скрытые за стволами деревьев, стояло ещё несколько человек в таком же обмундировании, посматривая по сторонам и держа винтовки наготове.
– Ну, что видишь, Ян? – капитан Павлов терпеливо ожидал ответа Вольского.
– Обмазанный глиной частокол на валу. Общая высота под три метра, бойницы для лучников. Башенки. Воинов в крепости много. Но сейчас нападения не ждут, вон и ворота раскрыты, да и кони на выгуле. Может, они думают, что мы, как и маньчжуры, по весне подойдём, товарищ капитан? – сержант артиллерии опустил бинокль и взглянул на наставника.
– Ну, это они зря так думают – мы по не по расписанию воюем, а по необходимости, – наставительным тоном произнёс Павлов, служивший в своё время и мехводом, и командиром на БТР-80. – А этот Балдача согнал окрестных вояк в свою крепостишку и надеется, что отсидится до прихода хозяев.
– А ежели он сбёг к ним давно? – снова прильнул к окулярам Ян.
– Тоже верно. Быть может, он сейчас рыдает на приёме у какого-нибудь маньчжурского военачальнишки и просит защиты от северного соседа. Ты видишь, куда надо пушки ставить, сержант? – фразу Павлов закончил уже деловым тоном.
– Единственно туда, товарищ капитан. Господствующая над местностью ровная площадка. Городок отстоит примерно на шестьсот-шестьсот пятьдесят метров, – указал Вольский на небольшую площадку на склоне оврага, выходящего в долину небольшого притока Сунгари, где и был расположен посёлок.
– Верно, Ян. Иди, командуй своим выдвигаться на позицию, – Павлов встал с колена и, объяснив задачу командиру отделения разведки и прикрытия, отправил их обследовать подходы к площадке.
К Могды, селению маньчжурского вассала Балдачи, пришло две сотни ангарского войска при четырёх пушках и двести пятьдесят воинов амурского ополчения под началом даурского князца Лавкая, родственника князя Ивана. Общее руководство осуществлял сунгарийский воевода Игорь Матусевич. Отряд шёл на конях, частью на оленях, они же тянули пушки и повозки с боеприпасом, среди которых были снаряды, начинённые зажигательной смесью Мак Гроу. Задача у Матусевича была с одной стороны проста. Нужно было лишить маньчжур возможности устроить в этом городке, отстоящем от спешно возводимой ангарцами сунгарийской крепости на два с небольшим десятка километров вверх по реке, свой лагерь при весеннем походе. Казалось бы, возьми да и спали тут всё, да прогони жителей, чтобы они не снабжали маньчжур продовольствием и делов. Но нет, люди нам и самим пригодятся – поэтому придётся повторить действия самих маньчжур, то есть угнать местных в земли, ангарцами контролируемые. Чтобы маньчжуры не снабжались местными, Матусевичу предстояло ещё несколько таких походов. Овчинка стоила выделки.
