— А как грозного бога умасливать надобно? — высунувшись из–за плеч морячков, нарушил повисшую тишину яркий представитель еврейского народа. Расстаться с малой копеечкой деляга не возражал, но желал бы заранее оговорить сумму пожертвований.
— У каждого всяко разно принято, — развёл руками батюшка Алексей. — Но я предлагаю самую приемлемую традицию: испить чарку забортной воды.
— Дёшево и сердито! — весело хохотнув, дружески хлопнул еврея по плечу сосед–мореход.
— Ну, если так принято, — удовлетворённо пожал плечами вопрошающий еврей, а про себя подумал: «Главное — денежек Посейдону жертвовать не требуется, а задаром можно и солёную водичку испить».
— Однако, товарищи и господа эмигранты, мы с вами не только переходим из северного полушария Земли в южное, — указал распростёртыми руками на стороны света глава экспедиции. — Мы уходим из старого мира в Новый Свет. За нашей спиной — пыльные руины империи. Впереди — берег обетованной земли. Но никто в чужих краях нас не встретит хлебом–солью. Впереди у нас — битва за жизнь. Хлеб нам предстоит добывать своим трудом, и солить его — выжатым из рабочих рубах потом… — после драматической паузы Алексей резко опустил руки. — Старая империя рухнула, разбившись на миллионы осколков, и часть из них рассыпалась далеко за её пределами. Все мы — осколки былой великой империи. По–одиночки мы — пыль. Скреплённые воедино — фундамент новой державы. Мощным монолитом мы выдержим напор любых тягот и невзгод. Отдельные камешки скрепляет прочный цемент. Людей объединяет — великая идея!
Батюшка Алексей прервал зажигательную речь и долгим взглядом обвёл затаившую дыхание паству.
— Все мы: анархисты и монархисты, солдаты и офицеры, матросы и казаки — единый русский народ. И нам вместе биться заодно — за нашу свободу. И жизнь каждого из нас одинаково равна. И каждый будет сражаться друг за друга, как за брата. Поэтому на флаге новой русской республики золотыми нитями вышиты постулаты казачьей державы: свобода, равенство, братство. Мы не отвергаем и вековых традиций славных предков, потому основой для государственного стяга выбран старый имперский флаг: бело–сине–красный. Помним и подвиги храбрых воинов, не склонявших голову перед врагом. Гимном республики станет звучать песнь о славном «Варяге». Мы с ней уже шли на врага в Гибралтарском проливе. И победили! Пусть трепещут недруги казачьей республики! — Алексей воздел руку к небу и громогласно повелел: — Флаг поднять!
Казначей анархистов, Андрей Волков, запустил пластинку на граммофоне. Из широкого раструба зазвучала музыка и славная песня. Военный оркестр грянул медными трубами и гулкими барабанами. Хор матросов охотно подхватил знакомые слова. Мужчины сняли головные уборы и вплели голоса в общий дружный хор. Женщины и дети тоже в стороне не остались. Героический гимн загремел над океанским простором.
К вершине пустого флагштока величаво поднялось разноцветное полотнище. Вознесясь над головой народа, ещё не развернувшийся в полной мере флаг казачьей республики на мгновение завис.
Ронин властно махнул рукой в сторону восходящего солнца.
Внезапно налетевший порыв ветра чудесным образом расправил ткань флага. Стяг затрепетал в воздухе, переливаясь красками и золотым шитьём. Слова: свобода, равенство, братство — засияли в лучах солнца ярким светом.
А над океанскими волнами гремел гимн:
«Наверх вы, товарищи, все по местам.
Последний парад наступает.
Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает!»…
В этот торжественный миг все люди, собравшиеся на палубах кораблей, сцепленных в единую площадь, почувствовали необычный душевный подъём, словно под огромным куполом небосвода творили святую молитву. И всем показалось, будто музыка и слова гимна не только облегчали душу, но и сбрасывали тяжесть с плеч изгоев. Казалось, оттолкнись посильнее ногами от палубы, раскинь руки, и тело воспарит над океанскими волнами крылатым альбатросом.
Алексей горланил славную песнь вместе со всем народом, и никто не заподозрил Сына Ведьмы в использовании колдовской силы, корректировки вектора гравитации.
После дружного исполнения гимна начался процесс записи в ряды Южноамериканского казачества. Матросы заполнили до краёв медный чан морской водой. Отец Онуфрий, помахивая дымящим кадилом, затянул монотонную молитву. Алексей спустился с орудийной башни и подошёл к чану.
— Братья и сёстры, на экваторе судьбы каждый волен выбирать новый путь жизни, — провозгласил казачий атаман. — Кто желает вступить в ряды казачества — сможет испить морскую водицу из серебряного кубка. И тогда он обязуется делить свои горести и радости со всеми наравне. Кто выбирает иной путь — полностью свободен. Мир огромен, за бортом «Морского казака» хватит океанской воды для всех. Черпай кружкой и вкушай вволю горькой водицы. Но тогда и бороться с невзгодами придётся в одиночестве. Выбор должен сделать каждый осознанно, ибо вся дальнейшая жизнь зависит от него. Я же лично встаю на сторону южноамериканского казачества и данною мне богом силою превращаю солёную морскую воду — в чистую родниковую.
«Святой» Алексей сотворил крестное знамение над медным чаном и, взяв серебряный кубок, зачерпнул морскую воду. Народ внимательно следил, как чудотворец медленно выпил крещёную воду и даже не поморщился. Затем подошёл к Андрею Волкову, расположившемуся за письменным столом рядом, и громко повелел:
— Андрей, пиши меня в скрижалях казаком номер один.
— Я уже записал тебя атаманом южноамериканского казачьего войска, — виновато улыбнулся казначей и подсунул раскрытый толстый журнал. — Будь ласков, поставь подпись.
Алексей сперва опешил от такой наглой выходки дружка, но, окинув взглядом лица окружающих, осуждения самоуправства не заметил.
— Пусть пока будет так, — смущённо пожал плечами самозваный воевода. — Общий сход казаков потом решит, кому дальше атаманом быть.
— А первым рядовым казаком я себя запишу, — получив подпись у атамана, заторопился увековечить себя любимого Андрюха, а затем и первейшего дружка не забыл: — Вторым Сёма Вездельгустер пойдёт.
— Так он же еврей! — чадящим кадилом замахнулся на пройдоху отец Онуфрий, который тоже желал записаться в первых рядах.
— Спокойно, батюшка, у нас, в вольном братстве, свобода вероисповедания, — инстинктивно втянув голову, напомнил основы республики анархист.
— Да ты сам ещё святой воды из кубка не испил, — уличил Андрюху в жульничестве отец Онуфрий.
— Неувязочка вышла, — признал грешок анархист и, отложив перьевую ручку, торопливо поспешил исправить промашку.
Выхватив серебряную посуду из рук атамана, первый в списке рядовой казак решительно зачерпнул морскую воду из чана и залпом выпил.
— Эх, хороша водица! — утерев губы рукавом, перевернул пустой кубок улыбающийся Андрюха.
— Меня третьим казаком пиши, — отложил кадило отец Онуфрий и потянулся к чудесному кубку.
— Сёму вперёд пропусти, я его уже вторым вписал, — передал кубок выскочившему из толпы шустрому дружку наглый писарь.
Семён испил из серебряного кубка и удивлённо уставился на пустую посуду.
— А вода–то была совсем несолёная.
— Верно, как из родника испил, — следом зачерпнув из чана воду и осушив кубок, подтвердил отец Онуфрий, а затем истово перекрестился.
За чудесной водой выстроилась очередь из страждущих. Никто не пожелал хлебать горькую забортную воду. Однако когда медный чан осушили до половины, батюшка Алексей повелел вылить остаток в океан и наполнить волшебный сосуд свежей водой.
— Ну, что скажете, господа офицеры, о чудесах казацкого мессии? — усмехаясь, обратился к соседям Беляев.
Первым высказался контрразведчик:
— Ну, фокус с развернувшимся флагом легко устроили с ниточкой, за которую по сигналу потянул ассистент. — Кондрашов наморщил лоб и попытался также просто объяснить чудесное опреснение воды в медном чане. — Ещё, похоже, факир незаметно подсыпал из рукава химический абсорбент, который дал выпасть морской соли в осадок. Пресная вода легче, поэтому заняла верхний слой.
