Начальник отдела указал на верхние полки стеллажа, где размещалась картотека «политических». В основном это были разного рода анархисты, террористы и прочие смутьяны, которые погружаются в мемориум, чтобы убить какую-нибудь крупную историческую фигуру или устроить государственный переворот. Таким образом наивные мечтают изменить ход истории, забывая, что они изменяют лишь меморную историю, которая практически не влияет на настоящее, разве что косвенно. Там же находились дела дереалов — идиотов, мечтающих навсегда переместиться из реального мира в меморный. Закон это запрещает делать, иначе бы у нас полстраны погрузилось бы навеки в прошлое. Рядом с дереалами находились карточки ресторов — преступников, помешанных на идее реставрации из «резервной копии» какого-нибудь исторического периода. В основном рассматривались сталинская или брежневская эпохи, дореволюционная «Россия, которую мы потеряли» или языческие времена — эпоха разных вятичей и ильменских словен.
— Казалось бы, накопи денег или кредит возьми, создай себе альтерну и делай, что угодно! — разорялся Бурлаков. — Хочешь, псевдосредневековье сгенерируй, с магией и драконами. А хочешь, Древнюю Элладу моделируй, с богами и циклопами. Нет ведь, на Основную линию все лезут! Конечно, так проще и дешевле…
— На Основной линии начальство пакостит больше, чем альтернативщики! — внезапно возразил Бурлакову незнакомый голос.
Всё разом обернулись и посмотрели на смелого капитана. А тот развил мысль:
— Кто велит сто миллионов расстрелянных организовать в сталинские времена? Не альтернативщики, а наша любимая Историческая доктрина! А недавно мне инспектор жаловался из хрущёвской эпохи. Говорит, нужно сделать, чтобы Гагарин стал антикоммунистом и к тому же верующим, православным. И вообще роль коммунистов поубавить: и в освоении космоса, и на стройках разных. А как это сделать? Советский Союз без коммунистов — как пчёлы без мёда!
Начальник отдела громко хлопнул ладонью по столу, и все подскочили от неожиданности.
— Послушай, диссидент ты наш дорогой! — процедил Бурлаков. — Не нравится Доктрина, иди в другое место работать! В «Корзиночку» возле дома, охранником. Наверху поумнее тебя люди сидят, знают, что делают…
— В главке концепциями занимаются, а нам, регионалам, загребай за ними, — не сдавался «диссидент».
— Так переезжай в Москву и устраивайся в главк, кто мешает? — парировал начальник отдела. — У нас в стране всего два управления Мемконтроля, московское и наше. Выбор небогатый. Не нравится тут, ищи счастья там.
Майор встал, прошёлся по кабинету, подошёл к окну и некоторое время глядел на статуи Мнемозины и Клио. Сотрудники отдела начали беспокойно перешёптываться.
— В общем, так! — подытожил Бурлаков, обернувшись к аудитории. — В сталинской эпохе нужно навести порядок — отправиться туда и разобраться на месте, что к чему. Там, помимо диссонансов, начали ещё более странные вещи твориться. Вчера туда технари погрузили меминженера, но он потерялся. Вернуть его нет возможности: отправили его на высокой хроноскорости, поэтому для выгрузки его из мемориума требуется торможение, а на это пара дней уйдёт точно.
Майор нехорошо посмотрел на Кудрявцева.
— Есть у нас молодой сотрудник, новенький… — начал он вкрадчиво, приближаясь к столу старшего лейтенанта; тот еле успел перелистнуть страницу с чёртиками. — Кудрявцев Евгений… Как по батюшке? Хотя можно без батюшки, просто Евгений. Вот ему и поручим это дело!
Кто-то из оперов хохотнул.
— А вот смеяться не надо! — обернулся к весельчаку Бурлаков. — Кудрявцев перевёлся к нам из отдела эпохальных инспекторов. Он инспектировал эпоху Екатерины Второй. Сотрудник он опытный, тёртый…
— Хорошо инспектировал «опытный»! — с издёвкой отреагировал весельчак. — У Второй Кати отбою не было от фаворитов-мемтуристов! Да ещё наши современники убивали её частенько, мстили за проданную Аляску. Видели когда-нибудь убитых в мемориуме, которые по исторической логике должны продолжать жить? Они и живут и не живут одновременно, их фениксоидами или неваляшками называют. Очень неприятное зрелище! Особенно неваляшки, которых неоднократно умертвляют…
— Я-то здесь при чём! — обернулся к весельчаку Кудрявцев. — Кто-то там спел, что Аляску продала Екатерина, а мне расхлёбывай!
— Хорош балаганить! — прикрикнул на спорщиков майор. — Евгений справится, я ему доверяю. А на помощь мы ему дадим…
Оперативники попрятали глаза.
— …Профессионального мемориста. Вы ведь тут все неучи! Кто из Следственного комитета перевёлся, кто из прокуратуры, кто из полиции… Профессионально мемористику изучал только я. Но я не могу за всех работать: кто будет планы составлять, отчёты писать, премии распределять? У меня своих забот хватает! Все свободны! — неожиданно объявил он и добавил:
— Женя, задержись.
Весельчак ещё раз злорадно хохотнул, но его смешок растворился в топоте сотрудников отдела, рванувших к выходу. Скучная оперативка закончилась. Бурлаков приглашающе указал Кудрявцеву на стул, а сам стал расхаживать по кабинету.
— Не сердись, Женя, что я тебя при всех отчехвостил, — неожиданно мягко проговорил он. — Это сугубо в воспитательных целях. А задачу я тебе хочу поставить в самом деле интересную.
— Я и не сержусь, — буркнул старший лейтенант. — Только мне к аттестации нужно готовиться…
— Успеешь! Кстати, я тебе в помощь выделю нормального специалиста, он тебя проконсультировать сможет, если что. Профессионал-меморист, кандидат наук. Бывший доцент кафедры теоретической мемористики. Мужик — голова, только раздолбай типа тебя. — Бурлаков рассмеялся собственной шутке.
— Аттестация в пятницу, — напомнил Евгений.
— Ещё раз повторяю, успеешь подготовиться! — с нажимом произнёс начальник отдела. — А за этим мемористом я сам сгоняю в мемориум. Там его быстрее смогу выцепить, чем рыскать по всему городу. Его из университета недавно турнули: с канцелярами связался, помог им лжедокументы вытащить из прошлого. Вот он теперь и подъедается то хистаниматором, то хистактёром. То в одном погорелом театре, то в другом…
Перспективы Кудрявцева совсем не радовали. Самое главное, он так и не понял, что от него, собственно, требуется.
2
Село Таёжное, как и в прошлые разы, брали на рассвете. Отдельный матросский эскадрон имени Джузеппе Гарибальди — проверенная обстрелянная братва. Во главе отряда — отчаянный командир Стёпка Чеботарь, бывший моторист крейсера «Неприкаянный». В своей просоленной братве, в её идейности и преданности идеям Мировой революции он не сомневался ни на миг: вместе ходили по Балтике, вместе брали Зимний, вместе кишки выпускали золотопогонникам. Стёпка в октябре семнадцатого лично арестовал царя. Эх, весёлое было времечко! Устроила тогда пьяная братва потеху в царском дворце! Придворных вешали в каждой спальне, картины резали, статуи разбивали, а в золотую царскую посуду гадили. Выражали, так сказать, народный гнев. Революция всё-таки, без дебоша никак нельзя!
Казалось бы, захватить небольшое село — штука нехитрая для полусотни опытных, закалённых, вечно пьяных матросов. Но в селе оказался гарнизон из нескольких юнкеров, вооружённых пулемётами. Пришлось вызывать подкрепление — отряд красноармейцев в три сотни штыков. Ребятишек прислали на подмогу молоденьких, деревенских, только-только оторванных от сохи и насильно загнанных в Красную Армию комиссарами. Стёпка не стал подставлять под удар своих матросов, тем более что те со вчерашнего вечера были пьяны. Поэтому под пулемёты погнали новобранцев, а у тех из оружия — только вилы да одна винтовка на троих. Но ничего, завалили контру трупами, положив весь отряд — обычная тактика Красной Армии. А через горы трупов на юнкеров навалился Стёпка Чеботарь с братвой. Одного юнкера, раненого до бессознательности, удалось захватить живым.
Обитателей Таёжного выгнали из домов на общее собрание. Хмурых крестьян, молодух в цветастых платочках, крестьянок в кокошниках (Стёпка Чеботарь поморщился) с младенцами на руках прогнали по улице, подталкивая штыками, и выстроили возле рекламного щита с изображением блестящего автомобиля и надписью «Последняя модель «Бессервагена» с азотным ускорителем — быстрее тачанки, красивее кожанки, надёжнее маузера!» Интересно, что за дебил разместил здесь идиотскую рекламу? Селяне недружелюбно глядели на пьяных матросов, многие из которых уже успели раздобыть самогону и основательно нагрузиться. Стёпкины удалые братишки тыкали штыками мужиков, щипали молодух, пытались вырвать младенцев из рук крестьянок.
