— Всё так серьёзно? — уточнил капитан. На последнем сеансе он не присутствовал и подробностей не знал.
— Да. Поэтому позволили нам решать, когда начинать. Ждут только нас.
— Наша первая волна, — задумчиво произнёс командир, — тогда не будем откладывать, идёмте на ЦП[2]. Оттуда и сообщу экипажу, и покинем лодку в ВСК.
— В ядерный ад? — усомнился старший помощник, — до берега сотня миль. Сами не доберёмся, а помощи точно не будет.
— У тебя есть другое предложение?
— Не знаю, товарищ капитан. Возможно вы правы. Может хоть кто-то спасётся…
— Капитан на мостике! — оповестил дежурный офицер.
— Вольно. Связь со всеми отсеками, — тут же распорядился капитан и ему подали тангенту. Говорить, не видя реакции слушателей тяжело, но он смотрел за реакцией дежурного матроса-акустика, что отвлёкся от выполнения своей задачи и один динамик ларингофона снял с уха. Явное нарушение устава, но капитан, не обратив на это внимания, продолжал:
—…получен приказ и сейчас мы нанесём инопланетному агрессору удар. Нам поручена честь начать первую волну, за этим последует вторая и третья…
— Товарищ капитан первого ранга! Срочный вызов с БЧ-5! Приказ отменён, получен новый! — прервал капитана дежурный офицер.
* * *
[1] ВСК — всплывающая спасательная камера.
[2] ЦП — Центральный пост.
Глава 3
Глаза открывать не хотелось, я так и лежал, прислушиваясь к ощущениям своего тела. Ничего не болело, сознание ясно. Мысли спокойные и умиротворённые. Послышалось тихое шипение открытия крышки медицинской капсулы. Не успел подумать, что эти черти не дали вот так спокойно полежать в неге, как услышал грубый голос, говоривший на незнакомом шипящем языке, но я его понимал.
— Что разлёгся, вставай! Тебя ждут.
С недовольным, непонимающим выражением лица выбрался из капсулы. Меня действительно ждали. Среди тут же окруживших меня солдат-клонов заметил переводчика анторса.
— Удивлены, что понимаете наш язык? Но такова необходимость. Я или кто-то из моих коллег владеющих вашим примитивным языком отправиться на «Штоонссса́р» и предстать перед Советом в качестве переводчика не имеют возможности. Слишком много здесь дел, — тут анторс ненадолго задумался, видимо решая, объяснять причину или нет, но заминка была недолгой, и он продолжил, — на днях начинается следующая фаза и у нас много работы. А на долгий срок отвлекать узкого специалиста от прямых обязанностей Верховный Представитель посчитал нерациональным. Так что по моей рекомендации приняли решение обучить нашему языку тебя. Предвижу вопрос и на него сразу отвечу, аналогичный способ обучения представителя нашей расы занимает длительное время, поэтому выбрали такой вариант. Ты рад, Глен? Или как тебя называть⁈
— С-спасибо, конечно, — ответил, тщательно проговаривая фразы. Речевой аппарат не освоился с непривычным произношением. Язык не слушался и видя, как анторс поморщился, понял, что не всё так просто с произношением.
— Беглая речь и чёткость произношения нарабатывается практикой. И у тебя будет время потренироваться. Через пару ваших часов отправляется грузопассажирский корабль. Ему лететь три ашха — это по-вашему четыре дня. За это время освоишься с языком, чтобы не выглядеть совсем примитивным, правда, уроженец Горгогоханской империи? — переводчик пристально смотрел в глаза, а мне оставалось только догадывался, почему они до сих пор не уверены, кто я. Видимо в состоянии психовозбудимости во время допросов я так и не ответил на этот вопрос, и их Одарённые так же не пришли к единому мнению. Но вроде об этом мне говорили. Это частично объясняет, почему меня обучили языку, чтобы не терялся смысл слов при переводе. Ведь в каждом языке, в том числе на матушке Земле, есть множество слов в одном языке, которые невозможно перевести на другой или перевод будет занимать такой объём, что проще принять новое слово как должное. И такое нередко на Земле, а при встрече разных рас, абсолютно не связанных процессом эволюции, иным влиянием окружающей среды, другим путём развития цивилизации, различных и не всегда понятных социально-моральных норм и устоев, подобное сплошь и рядом. Да, я понимал переводчика. Он довольно неплохо изъяснялся и понимал меня, вот только когда отвечал идиомами, переводчик терялся. Это я помнил с первого своего допроса, а потом… Потом только сплошной затуманенный разум… Непроизвольно поёжился. Вычеркнутые из жизни часы, дни, недели.
— Сколько я здесь? — не обращая внимания на буравящий взгляд, задал вопрос.
— Пять ашхов прошло с твоей поимки, по-вашему, примерно неделя, — разочарованно ответил переводчик. Он всем видом показывал надежду, что в благодарность за излечение и обучение ему удастся разговорить меня и наконец узнает то, что в принципе я сам толком не знал. Как, по чьему велению сознание Глена оказалось в моём теле, почему оно не поглотило мою сущность, а слилось воедино с тем, кто два с небольшого десятка лет назад родился на свет. Или всё-таки я именно капитан Глен, только с новыми знаниями и опытом земной жизни?
— Одевайся, — протянули свёрток.
Одежда оказалась анторского покроя. На мой недоумённый взгляд, всё тот же переводчик пояснил:
— Перелёт долгий, а перед Советом надлежит представать с безупречным внешним видом. Комплекты привычной тебе одежды подобрали и подготовили. И по прилёте дадут переодеться. А сейчас, одевайся….
Идя под конвоем коридорами, думал, что вновь запрут в камере, но нет. Меня сразу провели на готовящийся к старту корабль.
— Твоё место в центре, — произнёс не обычный конвойный анторс-клон, а истинно живой, что встретил нашу процессию возле трапа. — Справа и слева от тебя расположится охрана.
Я оглядел довольно просторную каюту, предназначенную для обитания шестерых. Два койко-места располагались возле выхода, три койко-места в одну линию возле противоположной стены и одно отдельно. Видно, что делали перестановку и освободили место от лишней мебели. Вещей-то у меня нет. И мне было всё равно, где приземлить свою тушку. Как только присел на кровать, тут же был прикован магнитными наручниками к поручню. Не скрываясь, попробовал, подёргал и получил несильный, но неприятный удар током.
— Не рыпайся, в каюте полетим не одни, — произнёс старший конвоя. — Корабль не чисто пассажирский, кают не хватает и… — тут конвойный сплюнул, — в нарушение всех инструкций полетим с пассажиром, хорошо хоть уговорил усилить охрану, так что не рыпайся. Всё равно бежать некуда. И у нас приказ стрелять на поражение, если что.
В каюту вошли трое. И как это меня оставили пусть и на непродолжительное время, но только с одним охранником? Понятно, бежать действительно некуда, но убить его, когда на короткое время оставался без сковывающих меня оков, вполне мог.
Двое из охраны расположились на местах справа и слева от меня. Двое, в том числе и старший из них ближе к выходу.
Лежал, пялился в потолок, а сам размышлял. При такой охране не убежать, вот только почему-то не хотелось представать перед этим неизвестным Советом. Сейчас-то меня заштопали, привели тело и мозги в порядок, но как только вспоминаю о тех мучениях, что пришлось пережить, так в дрожь бросает.
— Добра и процветания семьям, — услышал голос, но переводить взгляд на говорившего не стал. Не до него. В уме рисовал один план фантастичнее другого. То я, перебив охрану врываюсь в капитанскую рубку, захватываю управление и сажаю корабль где-нибудь в укромном районе. То захватив корабль направляю его на корабль-матку и разношу того вдрызг.
— И тебе процветания. Это ты с нами летишь, офицер? — анторсы продолжали не громко разговаривать, я все слова слышал, понимал, но они пролетали мимо ушей. Я лихорадочно искал выход из того тупика, куда сам себя загнал. Нет бы лучше погиб при отходе, но как случилось, так случилось. Все варианты захвата корабля откровенно являлись несбыточными. Слишком многим «если» и другим случайностям надлежит совпасть, вплоть до того, что девяносто девять процентов экипажа должно погибнуть внезапной смертью вместе с моей личной охраной, а с тремя, ну, в крайнем случае пятью, не особо подготовленными техниками-клонами я справлюсь.
