– Александр, а как ты думаешь устроить так, чтобы англичане подумали, что в их проблемах виноваты немцы? Я согласен с тобой, ты очень хорошо придумал, чтобы столкнуть лбами колонизаторов, но как это сделать.
– Видишь ли, Альфред, во время боя с кочевниками я захватил в плен не только Салеха, но и его советника – немецкого полковника. Он тоже был ранен и я его прооперировал, вытащив осколки гранаты, вроде той, что показывали вам вчера. Мы много говорили и я понял, что могу на него рассчитывать в случае, если нам начнут мешать британцы. Мне он прямо сказал, что его задача здесь – всячески вредить Британии. Потом, он давно не говорил по-немецки, соскучился и когда мы привезли его на встречу с людьми Салеха, весьма тепло со мной простился, пообещав проинформировать о возможностях поставки оружия из Германии или через Германскую Восточную Африку, далее через Кению – в Абиссинию.
Ильг был рад услышать, что я говорю по-немецки, у него, как у многих швейцарцев, немецкие корни и он предложил дальше продолжить разговор на немецком, тем более, что рас Мэконнын заснул и слуги перенесли его на лежанку. Расстались мы весьма довольные друг другом.
Сел писать донесения Обручеву, о том, что верительные грамоты, подарки и письмо вручил. Дожидаюсь ответного письма от Негуса к сам Его императорскому Величеству Императору Самодержцу Всероссийскому. Пулеметы с патронами и орудия, а также ящик гранат предназначавшиеся в дар негусу были самовольно похищены со склада есаулом Лаврентевым, так же как им без моего приказа были уведены личный состав артиллерийской батареи, капитан Букин с военным топографом и врач с фельдшером, якобы, по устной просьбе Негуса. Негус не подтвердил и не опроверг этого, сказав, что он просто попросил Лаврентьева помочь абиссинцам. Где в настоящий момент находится есаул, никто не знает. Якобы, он имел планы вместе с пятью тысячами местных пехотинцев напасть на отряд майора Тезелли (около 2300 пехотинцев при 4 орудиях), не допустив их продвижения на юго-восток, к блокированному абиссинцами форту Мэкеле, а потом, устранив опасность удара с тыла, взять форт. У казачьей полусотни, следовавшей со мной, потерь нет, все здоровы. Казаки находятся вместе со мной в лагере Менелика. После того, как Лаврентьев покинул лагерь, оставив интенданта Титова и трех выздоравливающих артиллеристов, оставшись без командираштабс-капитана Букина добровольцы ушли меня искать и я встретил их по дороге, безоружных голодных и оборванных, сейчас они в безопасности, накормлены и обустроены, планируют заняться сельским хозяйством на выделенных местным князем землях.
Зашифровал и отправил в Джибути с курьером раса. Потом написал письмо Маше и пошел к расу за разрешением воспользоваться его курьером, долго говорили о планах, наконец, он меня отпустил.
У своего шатра я увидел интенданта Титова, который дожидался меня битых два часа и уже попил кофе и погулял и еще попил кофе… От интенданта я узнал его версию событий. Впрочем, не сильно отличающуюся от того, что услышал от Павлова. Хорошей новостью было то, что ушлый Лаврентьев не взял взрывчатку, винтовки и патроны к ним, а также по-мелочи – разгрузки, ножи и так далее. Утащил с собой он только артиллеристов с их имуществом, пулеметы и пулеметные ленты. Ленты-то можно набить винтовочными патронами, не проблема. Но вот зачем он ящик гранат-ананасок взял? Там же никто с ними толком обращаться не умеет! Пошли смотреть, что осталось на складе. Охрану несли три выздоравливающих артиллериста, исхудавшие до невозможности, да и сам Титов выглядел не краше. Они вчера встретили казаков и были поражены их сытым и довольным видом и не поверили, когда те рассказали, что были в сражении с целой тысячей хорошо вооруженных врагов и не понесли потерь.
После просмотра финансов я пришел в ужас – как можно было ухитриться потратить столько денег ни на что? Зачем-то закупили 50 мулов по 80 талеров, когда перевозили их бесплатно на верблюдах, а они в конце пути даже не дали бакшиш абану, нарушив традицию, а ведь его верблюды сейчас везут госпиталь…
Титов оправдывался, что барон распорядился закупать мулов, после того как наши погибли от нехватки воды. За воду уплатили в общей сложности более двух тысяч талеров (при этом добровольцы снабжали себя сами и бесплатно, через католического священника). На закупку продовольствия и фуража для 70 мулов артиллеристы истратили еще почти три тысячи талеров. На всякие мелкие траты набежала еще тысяча и сейчас в кассе четыре с половиной тысячи талеров и все золото (его, слава богу, не потратили).
Пошли смотреть, что осталось в оружейке. К счастью, осталось многое: четыреста гранат РБСП-1, а то у нас после всех сражений и показов из двух сотен взятых с собой «лимонок» осталось только двадцать штук, сотня РБСП-2, то есть, есаул взял то, что, как ему сказали, предназначалось против укреплений – 100 «ананасок», а остальное все было, в общем-то, на месте: артиллеристы «раздербанили» только двадцать два револьвера – интересно, по какому-такому случаю? Я, вроде, барону разрешения тащить что понравится, не давал. Естественно, не было семи ящиков с пулеметами и семидесяти лент к ним. Все остальное было на месте, даже три жестянки со спиртом, СЦ и ТНТ тоже не трогали, многие считали ТНТ мылом. Кстати, о мыле – есть еще оно у нас? Если есть, пришлю казаков за мылом, а то они последний раз щелоком [91] стирали.
– Продуктов, как я понимаю, никаких не осталось? Ни круп, ни муки, ни, тем более, консервов… А ведь помню, как бравые артиллеристы грозились, что у них все с собой есть, а здесь, как выяснилось, ни провиантских складов, ни еврейских шинков, которые по твердому убеждению старшего фейерверкера Михалыча, должны быть везде. А где два ружья, я встретил охотников, так у них только две двустволки, а помню, что я покупал четыре штуки и двое из них – с дополнительным нарезным стволом под винтовочный патрон. Ах, у господ офицеров были, а потом они их в оружейке оставили, как и припас охотничий! Ну, понятно..
Титов стал оправдываться тем, что, как он мог просто хранить продукты, когда люди голодают? Я согласился, что голодать не надо, хотя припасы хранились только для казаков и добровольцев, а вы добровольцев выставили идти неизвестно куда, дав с собой два плохоньких ружья. Вообще-то у артиллеристов должны быть свои деньги на закупку продовольствия, они хоть раз его закупали? Понятно, легче пойти и взять у доброго интенданта ящик консервов, чем взять французского консула за грудки и трясти его как грушу. Пригрозили бы отправить с русским пароходом статью «Пти журналь» и снимки (у топографа был фотоаппарат) голодающих русских – сразу же бараны бы нашлись, за деньги, но нашлись бы!
Зашел к казакам, они спросили, нет ли новостей от наших?
– Пока новостей нет. Возьмите мыло у интенданта. И если надо, получите у него деньги на продукты. А-а, забыл… у него и продуктов нет и денег мало. Говорите прямо мне, если чего надо купить!
Сказали, что пока их кормят хорошо, и на охоту они ходят, вон опять диг-дигов подстрелили. Поел свежего мяса, жареного на углях и пошел отдыхать.
Так прошло еще четыре дня – от Лаврентьева – ни слуху, ни духу, где он – никто не знает.
Вернулся к себе, отдохнувший рас был весел и сказал, что это хорошо, что я подружился с Ильгом, правда, Таиту его недолюбливает, но она всех иностранцев не любит, это так, чтобы я не обольщался…Я сказал, что был в оружейке, оказывается винтовки и патроны на месте, мы с собой брали в поход ящик с 25 штуками и патронами, еще 50 – это моя собственность, так что спокойно можем отдать негусу 175 винтовок и 17500 патронов. Гранат после показов и боя осталось немного, зато вся моя взрывчатка цела, а это почти сто килограммов – можно большую скалу взорвать. Конечно, я постараюсь всё назад забрать у Лаврентьева, если он не расстреляет все патроны и снаряды.
Вечером рас вернулся с военного совета и сказал, что Лаврентьев вместе с пятью тысячами абиссинцев окружил отряд майора Тезелли, но противник уклонился от боя и отошел (интересно как уклонился от боя окруженный Тезелли?), тогда Лаврентьев попытался с ходу взять форт, развернув батарею орудий и пулеметы. В разгар боя вернулся батальон Тезелли вместе с батальоном туземных аскари [92] и ударил в тыл, захватив 4 орудия, перебив или ранив прислугу. Командовавший сопротивлением артиллеристов командир батареи погиб, еще один офицер был ранен и попал в плен вместе с еще двумя десятками артиллеристов. Два пулемета в ходе боя вышли из строя (видимо перегрели стволы, не меняя воду в кожухах, а то и, вообще, ее туда не налили), применение гранат было неудачным – побило осколками самих метателей (понятно они оборонительные гранаты бросали как наступательные, а там разлет осколков на двести метров). Остальные русские вместе с четырьмя орудиями и пятью пулеметами, пользуясь тем, что абиссинская пехота стояла насмерть, прикрывая отход русских, ушли с поля боя.
