ранить. – Могли бы ее где-нибудь подкараулить, не сидела же она в поместье целую вечность.
– Мы не обдумываем приказы, а выполняем их, что в этом непонятного? – огрызнулся второй.
– Но это глупо.
– Скорее всего это связано с тем парнишкой, которого она сопровождала. Она же всегда находилась рядом с ним. Только ночью в ее комнате мы могли бы ее достать.
– Мы слишком сильно рискуем из-за какой-то девки. Что нам мог сделать какой-то пацан? Сколько ему лет? Пятнадцать? – недовольство в голосе собеседника просто зашкаливало. Да, урод, пятнадцать. Меня снова начала захлестывать ярость, которую я тут же приглушил. Я уже не различал чья она, моя или химитсу. Нужно оставаться в здравом уме.
– Это я слишком сильно рискую! Ты сейчас уйдешь, а мне еще возвращаться придется. Незаметно убрать брешь в системе защиты, которую я на туннеле уже второй день держу, да еще и, скорее всего, исчезновение этой куклы придется самому расследовать. И моли всех своих богов, чтобы этот было именно так, потому что доверия ко мне у имперской четы практически не осталось. Я итак вчера еле оправдался перед княгиней и князем за Керна. Что-то плел про то, что я здесь недавно и не думал, что родственнику вход в поместье закрыт. Хорошо еще додумался просто через ворота его пропустить, а не туннелем провести. До сих пор не верю, что меня выпустили. Не хотел бы я еще когда-нибудь попасть под допрос самой княгини.
– И это я ною? Громов, да это ты вечно сопли развешиваешь… – я его уже не слышал. Громов. Ну привет, подонок, вот мы и встретились. Где-то внутри выл и скребся химитсу, мечтая уничтожить этих тварей, ну что же, я не буду тебе мешать, развлекайся. И я выпустил его наружу, полностью сливаясь с ним, чтобы свершить месть и праведный суд.
Когда я выскочил из сарая, то сразу же очутился на берегу реки. Все-таки это была именно река, а не озеро. Фуздико лежала прямо на камнях, ее голова была повернута в мою сторону, и она смотрела на меня безжизненным взглядом. Эти уроды даже не потрудились ей глаза закрыть. Беглого взгляда хватило, чтобы понять, что ее ударили ножом дважды: первый раз в живот, второй в сердце. Тот запах смерти… скорее всего они прервали жизнь моего сына самым первым ударом. Как только я это осознал, у меня в голове все заволокло пеленой, и я набросился на стоящих неподалеку мордоворотов, один из которых был облачен в облегченный доспех имперской гвардии.
Мое появление оказалось для них полной неожиданностью, и я без труда расправился с тем, который стоял чуть в стороне от гвардейца. Темные нити взметнулись и бросились в его направлении, но мне было не нужно, чтобы они его убивали, мне нужно было чувствовать, как эта мразь умирает, прочувствовать каждый его спазм, каждый судорожный вздох и удар сердца, каждую его каплю крови, которая вырвется из тела, в то время, как я всажу в него вакидзаси. Рывок и вот я уже рядом, и меч входит в мягкую плоть, а химитсу урчит во мне, получая мрачное удовлетворение.
На самом деле, прошло совсем мало времени, прежде, чем я обернулся к Громову, меньше двадцати секунд, потому что каждый удар сердца бил по мозгам, заставляя начинать их отсчитывать. Но даже этих двадцати секунд хватило гвардейцу, чтобы прийти в себя и активировать противомагическую защиту своего доспеха. Конечно, это был не тот тяжелый доспех, который носили нападающие, убившие Николеньку, и вскрыть его защиту было бы весьма просто, вот только даже на такое простое действие мне не хотелось тратить времени.
Этот недоносок даже не попытался помочь своему компаньону. У него было целых двадцать секунд, за которые он мог подойти ко мне со спины и попытаться взять меня численным преимуществом. Это ему конечно, ничего бы не дало, но ведь мне всего пятнадцать, чем же я мог тебе ответить, а, Громов? Я мрачно усмехнулся, глядя на своего врага. Но, похоже, его заботила только своя собственная шкура и защита. Только вот вакидзаси предполагал близкий контакт, я же за каким-то хером схватил именно его, а не длинный меч, выбегая из комнаты. Ну ничего, может быть, так даже лучше, тем более, что этих уродов все равно было всего двое.
Если его приятель умер быстро, то этот кусок дерьма я не собирался отпускать просто так. Мы кружили друг напротив друга, как два хищника, вступивших в смертельную схватку. Я не собирался недооценивать гвардейца, которого учили на протяжении многих лет, в том числе и рукопашным схваткам. В одно мгновение в его руке сверкнул длинный нож, и мое небольшое преимущество сразу же испарилось, теперь мы были с Громовым на равных.
Он не выдержал первым и рванулся в мою сторону, делая выпад ножом. Я легко ушел от удара в перекат. Поравнявшись с ним, резко выкинул руку и полоснул по практически не защищенным сухожилиям задних поверхностей ног, целенаправленно стараясь задеть ахиловы. Он взвыл, я же в этот момент вскочил на ноги. Громов упал на колени, потому что очень сложно на самом деле стоять с перерубленными ахилами. Я же не спеша подошел к нему, схватил за довольно короткие волосы и задрал голову. Легкий доспех не подразумевал шлема, поэтому мне не пришлось особо заморачиваться.
– Она была моя подруга и носила моего ребенка, а ты отнял их у меня, мразь, – прошептал я ему на ухо, и одним резким движением перерезал ему глотку. Спрашивать, кто его нанял, кому он продал доверие правящего дома я даже не собирался. Скоро сюда притопает наниматель, и я все равно узнаю, без лишних слов. Потому что я был полностью уверен, что тот, кто нанял его для убийства Фудзико и тот, кто инициировал удавшееся покушение на Николеньку был одним и тем же человеком. Оттолкнув тело, я подошел к Фудзико и опустился перед ней на колени. Взяв ее за руку, все-таки протянул руку, чтобы закрыть глаза, уже подернутые смертной дымкой.
Внезапная мысль, как озарение, возникла в голове. Если даже я смог почувствовать смерть своего ребенка, то княгиня и подавно смогла бы это сделать. Только вот почему никого, кроме меня не было в комнате? Никто не догнал меня в туннеле. Я не слышал погони или какой-либо еще возни у себя за спиной. Неужели она была замешана во всем этом или просто они действуют не так быстро. Все же убили кого-то из обычных японцев, а
