не видны. Но вот древняя маска Кабуки вполне обнаружима.
— То есть ты знаешь, где он? — спросил княжич.
— Боюсь, что нет. — Князь покачал головой. — В этом особняке след почти растворился, однако он есть. Если бы человек в маске где-то засветился хотя бы день назад, то мне бы удалось его найти.
— И где он может быть? — это княжич.
— Наверняка у кого-нибудь из своих подельников, — задумался князь. — Есть смысл навестить Растеряева. Возможно, человек в маске был там недавно.
— Поедем сейчас? — спросил княжич.
— Не стоит терять время, — ответил князь.
— А что будет со мной? — с дрожью в голосе спросила Молчанова. — Вы будете меня пытать?
— Нет. — Князь покачал головой. — Но выбор у тебя не велик, девочка. Ты подписала себе смертный приговор первым глотком дьявольского нектара. Боюсь, смесь крови с демоническими силами неотвратимо убивает человека. Ты можешь умереть либо сейчас, либо шесть месяцев гнить в тюрьме, и скончаться там. Решай.
У Молчановой на душе стало легче. Лучше смерть, чем пытки. Конечно, она слабо надеялась, что появится человек в маске и спасёт её, или Волховский-младший вмешается, но это была глупая надежда. Человек в маске не придёт. Он сделал своё дело, воспользовался наивной девочкой с неуравновешенной психикой, и теперь Молчанова была никому не нужна.
— Убейте меня сейчас. — Молчанова встала на колени, и склонила голову. — Безболезненно, пожалуйста. Нет смысла оттягивать неизбежное.
— Да будет так. — Кивнул князь. — За совершённые злодеяния всегда приходится платить. Помни это в следующей жизни.
— А вы? — тихо спросила Молчанова. — Вы — не зло?
— Зло, — ответил князь. — Поверь, что награда, рано или поздно, найдёт и меня.
— Приступайте, — сказала Молчанова, прерывисто выдохнула, и закрыла глаза.
— Скажи, сын, — князь обратился к княжичу. — Ты успел хотя бы немного привязаться к ней?
Княжич кивнул. Ему показалось, что отец вдруг смягчился, передумал, решил поискать способ спасти Молчанову, поставить её на путь исправления. И это было бы неплохо, на самом деле.
— Хорошо, — одобрил князь. — Тогда казни её. Это твоё испытание перед поступлением в школу ЦСБ.
— Издеваешься? — опешил княжич. — Я не палач.
— В бытность курсантом, перед войной, я получил от командования щенка на воспитание, — ответил князь. — Я дал ему кличку, играл с ним, ухаживал, выращивал. Когда щенок вырос, командир роты приказал мне собственноручно удавить его. Я давился слезами, но пса задушил. Теперь тебе предстоит сделать тоже самое. Иначе эффективным сотрудником ЦСБ не стать. Зло можно остановить только другим злом. Иначе не бывает.
Сердце Волховского заколотилось с удвоенным усилием, ладони вспотели.
— Руби, — с нажимом произнёс князь.
— Это безумие! — попытался возразить княжич.
— Руби, — повторил князь. — А если кишка тонка, то я сделаю всё сам.
С одной стороны, за что её жалеть?
Как бы тяжело Молчановой не пришлось в жизни, это не служило поводом устраивать массовые убийства, и тем более провоцировать беспорядке в стране. Волховский это понимал. Но с другой стороны — в нём сопротивлялось что-то человеческое. Что-то, чего в нём с каждой пролитой каплей крови становилось всё меньше.
— Тебе жалко преступницу? — Сощурился князь. — Готов сопли в полрыла размазать? А ты подумал, сколько жён из-за неё овдовело, и сколько детей стали сиротами? Сколько ещё потерянных душ может появиться, если оставить её в живых?
С князем трудно было поспорить. Волховскому-младшему немало волевых усилий пришлось приложить, чтобы достать катану из ножен, и занести клинок над шеей Молчановой.
— Прости, — произнёс княжич, замахнулся, и ударил изо всех сил.
* * *
По дороге к особняку Растеряевых Волховский-младший чувствовал себя… Никак. Стих ураган эмоций, всё вокруг вдруг стало обезличенным, неинтересным, серым. В душе осталось лишь два состояния — опустошённость, и уверенность в том, что он поступил правильно. Однако не было от правильности этого поступка удовлетворённости. Когда катана со свистом прошлась по шее Молчановой, что-то обрубилось и в самом княжиче. Раньше оно было помехой, не позволяло принимать решения без колебаний, однако делало его живым.
Теперь же значения не имело ничего. Ни его нынешняя жизнь, ни его прошлая жизнь на старой Земле. Воспоминания стали как дурное старинное кино, вроде бы и мелькали перед мысленным взором, но не вызывали эмоций, сделались словно чужими. Даже взгляд его стал как у Молчановой когда-то — мёртвым, бесцветным.
— Вкус к жизни вернётся, но ты уже будешь мыслить без слабости, без недостатков, — князь прекрасно знал, что происходило с его сыном. — Сосредоточься на задаче. Мы близки к тому, чтобы уничтожить заговорщика и обеспечить безопасность города. Это было главным в моей работе, и будет главным в твоей.
— Хорошо, отец, — безразлично ответил княжич. — У плохих поступков бывают хорошие последствия.
— Рад, что ты это усвоил, — одобрил князь, достал телефон, и позвонил начальнику службы безопасности.
— Да, ваше сиятельство?
— Что с группой охраны Растеряева? — спросил князь.
— С ними не удаётся связаться. Пропали с радаров около часа назад. Я направил туда машину, но она далеко. Сами понимаете, ваше сиятельство. Людей у нас осталось не так много.
— Отзывай машину, — велел князь. — Я скоро буду там. С Молчановой мы закончили. Похороните её рядом с отцом.
— Слушаюсь.
Князь приказал остановить колонну, когда увидел первый труп дружинника у ворот Растеряевского особняка. Дружинник был обезглавлен, и, судя по отсутствию гильз поблизости, даже не успел выстрелить перед смертью.
— Приехали, — прокомментировал князь, и произнёс в рацию. — Бойцы, будьте на чеку. Вряд ли противник здесь, но не двигайтесь с места, пока я всё не проверю.
— А я? — княжич покосился на князя.
— Оставайся в машине.
Князь покинул автомобиль, вынул одачи-умбру, и отправился на разведку. За воротами нашлось ещё три трупа, несколько лежало у главного входа. Парадная дверь была выломана. Красивые клумбы и фигурные кустарники были забрызганы кровью, которая успела подсохнуть.
В особняке картина та же. Кровь, отрубленные конечности, и кровавый след, который тянулся из коридора в кабинет Растеряева, куда князь проследовал. Там, на Растеряевском рабочем столе, обнаружилось две головы. Одна была Растярева-старшего, другая — младшего. На лицах их застыло выражение предсмертного ужаса.
— Дела, — вздохнул князь, и убрал меч в ножны. — Закономерный исход для трусливой твари. Так…
Князь взглянул на окружение через сверхскоростное пространство, увидел отчётливый магический след, и затем вернулся в машину.
— Колонна, тут всё. Никто из наших не уцелел. Едем дальше. Я укажу направление.
— Что с Растеряевыми? — поинтересовался княжич.
— Мертвы. Оба. Видимо, человек в маске не оценил сотрудничество Растеряева-старшего со мной. Однако теперь я отчётливо вижу магический след.
Колонна выдвинулась вперёд. Скоро княжич увидел знакомые очертания Красногвардейского района, а после и то, что осталось от Невской набережной.
Человек в маске был
