место. Добежав до коней, он быстро отвязал поводья и, вскочив в седло, погнал цуг рысью. Отойдя от оврага подальше, Леха вывел свой караван к ручью и, напоив животных, опустился на колени у самого уреза воды.
Черпая ледяную воду горстями, он умывался и пытался понять, смыл с кожи преследовавший его запах или нет. Кое-как успокоившись, парень напился и, утирая рот ладонью, хрипло прошептал:
– Господи, как же так можно-то? Это ж люди живые…
В овраге, вперемешку, лежали старики, дети, женщины, мужчины. Японцы не делали различий, уничтожая всех обитателей ближайших поселений. Для Лехи, выросшего совсем не в монастырской среде и имевшего за спиной личное кладбище, такая жестокость была просто дикой. Он не понимал, зачем было уничтожать тех, кто не может оказать никакого сопротивления. И уж тем более он не понимал, как можно убивать малолетних детей.
Вспомнив, что сделали белочехи с его родной станицей, Леха взял себя в руки и, поднявшись, прошипел, сжимая кулаки:
– Зверье поганое. Всех вас под нож…
Справившись с нахлынувшей ненавистью, он снова увязал животных в цуг и, усевшись в седло, двинулся дальше, попутно вспоминая, сколько деревень было в округе. По всему выходило, что в овраге нашли упокоение жители сразу трех приграничных деревень. Вот теперь ему стала понятна реакция тех рабов, что все время тряслись и стонали, что японцы всех убьют. Любой, увидев, как его близких и знакомых расстреливают только за то, что они есть, потерял бы рассудок.
Двигался Леха до самой темноты. Теперь, увидев такое, он перестал петлять и торопился уйти через границу. Вскоре вокруг потянулись знакомые места, и парень увеличил аллюр. Теперь цуг шел короткой рысью. Но животные есть животные и двигаться с такой скоростью долго были не в состоянии. Давая им передышку, Леха переводил их на шаг, после чего снова погоняя. К вечеру, добравшись до очередного родника, парень дал лошадям и мулам остыть, после чего, разгрузив и напоив, стреножил, отправив пастись.
Ему и самому не мешало как следует отдохнуть и поесть. Два сухаря в сутки не то количество, которое способно обеспечить молодой, здоровый организм силой, но Леха держался. После увиденного в овраге оставаться на этой стороне ему совсем не хотелось. Попив горячего чаю, парень дал костерку прогореть и улегся спать, чтобы с первыми лучами солнца снова двинуться в путь.
На осыпь у истока Аргуни он вышел во второй половине дня. Убедившись, что на тропе посторонних нет, Леха толкнул каблуками коня и повел цуг через границу. Спустя два часа, выбравшись на до боли знакомый тракт, он с удивлением покосился туда, где должен быть секрет, и, недоуменно пожав плечами, прибавил ходу. Парень понимал, что бойцов в отряде для полноценного перекрытия границы не хватает, но хоть одного верхового для наблюдения комиссар поставить тут был просто обязан.
Проведя цуг обходными тропами прямо к селу, Леха завел мулов во двор здания ЧК и, привязав их к коновязи, принялся разгружать. Только тут его рассмотрел часовой у казармы и сообразил вызвать командира. Спустя десять минут почти весь отряд топтался вокруг привезенной парнем добычи, возбужденно переговариваясь и уважительно поглядывая на смертельно уставшего казачка.
* * *
– Ну, и зачем было так рисковать? – устало поинтересовался товарищ Сергей, закуривая очередную цигарку.
– Случайно получилось, – пожал Леха плечами. – Пулеметы увидел и понял, что могу их у японцев уволочь. Их там всего рота была.
– Всего, – растерянно фыркнул чекист. – Да тебе и одной шальной пули бы хватило. И вообще, тебя зачем туда посылали? Разузнать, что происходит на сопредельной территории. А ты что устроил, маленькую войну?
– Да какая там война, – отмахнулся Леха, откидываясь спиной на стену и блаженно вытягивая натруженные ноги. – Три десятка японцев прихлопнул, бузу устроил и в сторону ушел. А эти олухи, кажись, по сей день по тайге меня ловят.
Его азартно-нахальная усмешка не ускользнула от взгляда чекиста. Вздохнув, товарищ Сергей мрачно качнул головой и, не удержавшись, попытался осадить слегка зарвавшегося мальца:
– Вот вроде серьезные люди тебя учили, а все одно, ведешь себя, словно сопляк малолетний.
– Ты, товарищ Сергей, слова-то выбирай, – с угрозой в голосе отозвался Леха, моментально подбираясь и в одну секунду превращаясь в настоящего хищника, готового убивать.
– А как еще тебя назвать? – вспыхнул чекист. – Тебя по делу туда отправили, а ты в войну играешь и пулеметы воруешь. Ладно обошлось. А если б зацепили?
– Дело я сделал, это первое. А пулеметы я стащил потому, что у вас их нет. Это два. Или ты голым задом от японцев отбиваться собрался? Забыл, что я тебе рассказал?
– Ничего я не забыл. Но сведения эти еще проверить надо, – вздохнул чекист, беря себя в руки и устраиваясь на стуле поудобнее. – Сам посуди. От кого ты все это услышал? От китайских крестьян. Документов, которые слова твои могли бы подтвердить, ты не принес. И что выходит? А выходит у нас, что ты на ту сторону только за пулеметами и сбегал.
– Вот значит как, – мрачно протянул Леха, беря себя в руки. – Только ты, товарищ Сергей, одного не учел.
– И чего же?
– А того, что я тебе про овраг рассказал, и того, что толмача с японского у тебя тут нету. Бумаг я тебе кучу притащить мог, а толку с того? Кто их читать станет? Да что бумаги. Я тебе и японца живого приволочь могу. Только кто его допрашивать станет? Вот и пришлось мне тех крестьян расспрашивать. Уж извини, – ядовито закончил парень, разводя руками.
– Ладно, – примирительно вздохнул чекист. – Тут ты прав, конечно. Японского никто из нас не знает. Да и пулеметы нам тут как воздух нужны. Не поспоришь. В общем, так, – сменил чекист тон, поднимаясь. – От лица новой, рабоче-крестьянской республики, объявляю тебе благодарность, Алексей Медведев, за проявленные находчивость и героизм.
Не ожидавший такого поворота Леха удивленно хмыкнул и, поднявшись, растерянно пожал плечами, негромко проворчав:
– Да ладно. Чего там.
– Положено отвечать: служу трудовому народу, – пряча усмешку, поправил его чекист.
– Ну, значит, служу народу, трудовому, – покладисто кивнул парень.
– Ну вот что мне с тобой делать? – неожиданно возмутился товарищ Сергей. – Вроде выучен так, что позавидовать можно, а дисциплины никакой. Вот как так-то?
– Так я ж казак, – рассмеялся Леха. – У нас перед офицерами тянуться не принято. Мы своих старшин слушаем.
– Забудь ты уже про казаков, – досадливо отмахнулся чекист. – Нет больше их.
– Как это забудь?! – вспыхнул парень. – Как это нет? А я тогда кто?
– А вот так. Нет, и все. Есть только рабочие и крестьяне.
